Моя маленькая лемиана

Однажды, это было в начале третьего семестра, в перерыве между лекциями к нам вбежал запыхавшийся однокурсник и объявил, что после третьей пары в Центральном физической аудитории состоится встреча с известным польским писателем-фантастом Станиславом Лемом.

Публики в ЦФА набилось целый стадион, аудитория сдержанно гудела. И вот профессор Брагинский, всю жизнь работавший где-то на границе между наукой и научной фантастикой — он искал гравитационные волны, — выводит на сцену Лема...

Великий человек сходу предупредил, что речь держать не будет, а потому задавайте сразу вопросы. И уточнил, кроме трёх: что такое сепульки, что такое сепулькарии и что такое сепулькации, что было встречено бурными аплодисментами.

Когда встреча подошла к концу, я с удивлением понял, что ничего нового, собственно, не услышал. Ничего нового не услышал от нас и Станислав Лем. В одном интервью он потом сказал, что был в МГУ, встречался со студентами физического факультета, и они задавали ему глупые вопросы. А что он хотел? Умные вопросы после третьей пары, да ещё на голодный желудок, в голову не приходят. Только под конец кто-то догадался спросить, что чувствовал писатель-фантаст, наблюдая по телевизору высадку американцев на Луну. Разочарование, ответил Лем: всё выглядело неправдоподобно обыкновенным!

В то время в МГУ в очередной раз возрождался клуб любителей научной фантастики, и один из любителей написал об этой встрече заметку. Отнёс её в 'Московский комсомолец', и хотя заметку не опубликовали, автору выплатили гонорар — 30 рублей! — а наша стипендия на младших курсах была 35... Теперь это Вл. Гаков — известный критик научной фантастики.

А теперь о том, как Лем оказался в МГУ. Он приехал в Москву обсудить с Тарковским очередную экранизацию 'Соляриса' (фильм 1968 года, где Криса играет Лановой, а Снаута — Этуш, был быстро забыт). Гении встретились в ресторане 'Пекин'. Как рассказывал потом один из участников встречи, Лем держался холодно и высокомерно, понимание достигнуто не было, Лем назвал Тарковского дураком и вернулся домой, а по дороге завернул к нам, на Ленинские горы.