Кей 018. Глава 6-3

Глава 3

448 год. Пустоши. У схрона.

От неожиданности у Вилриха даже перехватило дыхание. Знать бы, что делать дальше. Наставник за прошедшие три года ни разу не заговорил о находке. И как теперь ему понять, что же сейчас произошло? Ясно же, что не он раскопал этот проем. За пару ударов сердца? Такого не бывает. Значит, схрон сам пожелал раскрыться и теперь приглашает его к себе. Только вопрос в том, в каком качестве? Может статься, что, спустившись вниз, схрон захлопнется, а он останется в ловушке.

Съедят? Кто — здесь не важно. Дядя Атаульф рассказывал о странных тварях, живущих в Пустошах на болезненных землях. О существах о двух головах, о тварях, меняющих внешний вид, подстраиваясь под окружающую их местность, о полуживотных-полуцветках, что ловили ничего не подозревающих путников, захлопывая свои ненасытные утробы вместе с людьми. Там даже косточек не оставалось от неудачников.

Может быть, и здесь так же? Только вместо живых тварей твари каменные. Вот спустится он вниз, каменная утроба захлопнется, и его съедят заживо. Вилриха даже передернуло от такой перспективы. Так и не решившись, он перешел на другой край поляны, по-быстрому перекусил нехитрой снедью и устроился на ночлег. То ли от усталости и почти бессонной прошлой ночи, то ли от того, что раненая рука стала не так сильно ныть, но он быстро уснул. И как только первые лучи солнца проклюнулись сквозь кроны деревьев, окружающих полянку, он моментально проснулся и бросился к своей находке, опасаясь, что распахнувшееся зево схрона ему попросту приснилось.

А вот и нет. При дневном свете увиденная картина заставила сердце учащенно забиться. Да! Схрон был открыт, вниз вели ступеньки, скрывающиеся в глуби за поворотом лестницы.

Решившись, он осторожно ступил на ближайшую ступеньку, не спеша двинувшись дальше, при этом постоянно опасаясь, что оставшаяся верхняя часть сооружения захлопнется. Но пока ничего не происходило. Дойдя до поворота, осторожно заглянул внутрь. А дальше ничего не было. Почти сразу за углом стены буквально в паре футов от него все заканчивалось: путь упирался в монолитное каменное препятствие.

И это все! Для чего тогда нужен этот схрон? Не просто же ради ступенек? Если верхняя часть сооружения вчера вечером открылась, то, наверное, может обнаружиться и дальнейший проход. Он должен быть за этой поверхностью! Но как Вилрих ни пытался пробиться сквозь стену, ничего не получалось: та стояла как заговоренная, даже нож затупился, а стене хоть бы что. Как будто из металла она.

По тем крохам информации, что слышал он в свои юные года, Ушедшие были великими мастерами, поэтому и неудивительно, что каменная стена оказалась столь крепкой.

Когда солнце поднялось к зениту, Вилрих понял, что открыть ход дальше ему никак не удастся. Он поднялся наверх, огляделся и чуть не застонал от досады. Как же ему сейчас поступить? Завтра к вечеру должен вернуться домой, а значит, если сейчас выходить в обратный путь, то, пожалуй, он успеет. Но что делать со схроном? Теперь его не закопать, да и где столько земли найти, чтобы засыпать открывшуюся лестницу? Было бы время — несколько дней, то проблему решить можно, натаскав со всей поляны земли и разного мусора, но времени уже нет. Придется уходить, оставив древний тайник. И пусть тот не до конца открылся, но его же видно! Теперь любой первый случайно забредший сюда человек получит во владение этот схрон. Его схрон! Сейчас остается только уповать на милость богов и... нужно скорее уходить, чтобы не навлечь недовольство наставника.

Обратная дорога ничем не запомнилась, мысли Вилриха были только о своей неудаче, хотя внимания он не ослаблял — места здесь хоть и не обжитые, но нарваться на опасного чужака вполне возможно.

На пятый, последний день своего пути, когда до дома оставалось пару часов, Вилрих, подходя к опушке леса, через который лежала его дорога, насторожился. Что-то его смутило. Запах? Да, ноздри уловили еле заметный запах костра. Будь у него хорошие отношения со всеми жителями поселка, то рванул бы вперед, посмотрев, кто это там что-то жарит на огне. Но со многими ребятами отношения у него так и не заладились, ведь он чужак, верих. А раз так, то можно и нарваться. Он, конечно, не трусит, но опять драться желания не было — ведь и так припозднился.

Поэтому Вилрих взял немного в сторону, досадуя, что кто-то расположился на его пути. И надо же где костер запалили! В этом месте местным делать нечего — путь к поселку лежал в полумиле в сторону, это только здесь прямая дорога до его дома, стоящего на отшибе. И кого же это сюда принесло?

Любопытство перевесило над будущим наказанием от наставника за опоздание, и Вилрих осторожно направился в сторону невидимого им костра. Не иначе, в вырытой ямке жгут. Картина, которую он увидел, заставила сердце учащенно забиться. Там расположились чужаки, не меньше пятерых, двое из которых, замаскировавшись ветками, лежали и смотрели в сторону, где всегда ходят тьюты, когда направляются в обход озера. Это с той стороны спрятавшихся наблюдателей не заметишь, но он зашел с тыла, вот и увидел врагов. А то, что перед ним враги, гадать не приходилось: ребята, что третьего дня провожали его до конечной точки задания, данного наставником, лежали чуть в сторонке в окружении еще троих чужаков.

И не просто лежали. Двое, Вицент и Лигон, были связаны, а Рихерд убит. Да, убит, по тому, как тот лежал, полускрючившись, с неестественно вывернутой рукой, и в отличие от младших никаких пут на нем не было, ясно, что не живой. Охотники за головами! Явно не вары или унны. Ромульцы. По крайней мере, одежда была схожа с той, что носили приезжавшие несколько лет назад Дарех и Конрид. Надо же, в какую глубь Пустошей забрались охотники! Три года назад гостившие в их доме тоже хотели поохотиться за рабами. Тогда Вилрих отреагировал на их желание как на интересное приключение, сам же был с ними и с наставником. Подумаешь — вары. Он же терманец. А эти? Рихерда убили, двоих схватили — своих же! Хотя какие свои? Терманцы давно друг с другом в мире не живут, к тому же эти чужаки, наверное, и не терманцы. В Ромуле много всяких людей живет, в первую очередь природных ромульцев.

Что делать дальше он знал. Надо срочно домой, к Атаульфу. Встав на четвереньки и двигаясь в обход места, где засели враги, Вилрих, стараясь не производить шума и прикрываясь от случайных взглядов кустами, почти наткнулся еще на двух незнакомцев. Хорошо, что хоть двигался по траве, где нет предательских сучков. Оба чужака о чем-то тихо и увлеченно разговаривали. Наверное, это и спасло его, раз не заметили и не услышали. Пришлось делать новый круг, уже удаляясь и от этих врагов. Теперь он двигался совсем медленно, кто знает, может в округе есть и другие чужаки.

Наконец, обойдя далеко стороной всех обнаруженных врагов, Вилрих смог распрямиться. Теперь куда? Домой, к наставнику? А вот и нет. Те двое последних незнакомцев уж больно удачное место выбрали. Их не видно, зато у тех прекрасный обзор, в центре которого располагался его дом. Пойди сейчас он туда, ведь увидят. Может быть, даже догадаются, что он их заметил. Чего доброго налетят на дом, а там мама. И наставник, он, конечно, воин знатный, но Атаульф один, а врагов семеро.

И Вилрих бросился к поселку. Найти дом пэйяра труда не составило, а вот пробиться к нему оказалось нелегко. Не успел Вилрих подойти к воротам, как был схвачен чей-то сильной рукой и, уже будучи в полете, смог увидеть своего обидчика — здоровенного парня, любителя померяться силой с себе подобными. Беофул — так звали здоровяка, радостно гыкнул и продолжил свой путь, а Вилрих, поднявшись на ноги, с досадой разглядел порванные на колене штаны. "Вначале рубаха, а теперь еще и штаны, — с грустью констатировал он, — взбучка дома будет большая".

Вторая попытка пробраться во двор главы поселка опять чуть не сорвалась. На этот раз ему путь преградил внук пэйяра, малец-восьмилетка. И как быть? Маленьких бить не очень-то принято, тем более внука хозяина, к тому же Вилрих для всех чужак, а малец настроен агрессивно, поигрывая не слабой такой палочкой в руке.

Пришлось пустить в дело голос, призывая кого-нибудь из взрослых. Не правильно это, конечно, потом могут ему это припомнить. Как же — мальца испугался, взрослых позвал. Нет, конечно, разберутся, поймут причину, но осадочек останется. Эх, толкнуть бы мальца, да только хуже будет — упадет, заорет, кто-нибудь постарше выбежит и пойдет-поедет махаловка, в которой проигравшим будет он. У пэйяра два внука постарше имеются, каждый на голову выше его. Вот и пришлось, отступая под натиском мальца, призывать кого-нибудь из взрослых.

— Ну чего это там разорался, — на крик вышла полноватая женщина, недовольно сморщив лицо.

— Тетенька, я к пэйяру Кроберу, у меня новости.

— Мал ты еще, соплей полон нос, чтобы к нему идти.

— Тетенька, там за поселком чужие. Их много. Они Рихерда убили!

Тетка сразу же замолчала, а вот малец как ни в чем ни бывало продолжил наседать и сумел-таки дотянуться свой палкой до Вилриха. Вот гаденыш!

— Враги там, — продолжил Вилрих, пытаясь увернуться от раздухарившегося внука пэйяра.

— Дол, прекрати. Прекрати, кому я сказала. Не ясно? На конюшню хочешь? — тетка, наконец, приструнила мальца. Кто он ей будет, Вилрих не знал, но точно они из одной общей семьи. Недаром малец остановился и, смачно плюнув под ноги Вилриху, с гордым видом победителя отправился по своим делам. Или сделал вид, что отправился.

— А ты, ежели соврал, вожжами не отделаешься. Соврал?

— Нет, правда, — ответил Вилрих, потирая левую руку. Хорошо хоть по ранам не попал, гаденыш.

Пред очами пэйяра Кробера Вилрих предстал без промедления. Конечно, все рассказал. Не все, понятно, а только про чужаков. Кробер нахмурился и со словами "Побудь во дворе" вышел из предбанника обратно в основную часть дома. А дальше события разворачивались намного стремительнее, чем до этого момента. Дом заполнился взрослыми мужчинами. Вилрих в который раз пересказывал то, что сумел разглядеть.

С собой его не взяли, хотя Вилрих на это очень рассчитывал. Кто кроме него точно укажет место, где расположились враги? Но его даже слушать не стали, и отряд в полсотни воинов выехал за пределы поселка. Некоторые разместились по двое на коне — людей в Пустошах больше чем лошадей.

Вилрих вздохнул и припустился к себе домой. Нужно скорее рассказать обо всем, глядишь, не так сильно накажут за порванную одежду. Надежды его сбылись, мама, конечно, поохала и немного покричала, зато наставник, к удивлению Вилриха, бить его не стал. Наоборот очень дотошно расспрашивал про все, что с ним приключилось. И Вилрих рассказал, кроме схрона, конечно. А на порезанную руку Атаульф даже внимания не уделил. Странно.

Тьюты чужаков побили. Не всех, правда, а только шестерых. Одному удалось улизнуть. И надо такому случиться, бежал чужак как раз в ту сторону, куда ходил и Вилрих. Это его и спасло, потому что местность в тех краях уж больно неудобная, пешему легче пройти и скрыться, нежели конному. Да и в сторону запретного места, а там, куда он ходил к схрону, оказывается, запретные места, желающих идти было мало. Вот если бы чужак придерживался береговой линии, тогда другое дело, тьюты там ходят, хоть и не часто.

Вицента и Лигона освободили, говорят, знатно те кричали, отведенные на конюшню. А нечего будущим воинам быть раззявами, в следующий раз помощи можно не дождаться, вот и поедут, лежа поперек седла, в ромульское рабство.

Атаульф, кстати, парней тоже дотошно расспрашивал, а затем долго ходил задумчивым. С чего бы он?