Ранние португальские описания Таиланда

Ранние португальские описания Таиланда

Жоаким де Кампуш

Camara Municipal de Lisboa, 1983.

(Об авторе)

Кампуш, Жоаким Жозе Антонио де — историк и врач, родился в Анжуине, округ Бардес, 11 ноября 1893 г. и умер в Таиланде 13 мая 1945 г. Он был сыном Агапито Кампуша. После окончания медицинского факультета Бенгальской медицинской школы он работал практикующим врачом в Британской Африке, вернувшись в Гоа в 1934 г. В том же году в Институте Васко да Гама, в Гоа, он прочитал две лекции о португальских древностях в Восточной Африке. Затем он был назначен консулом Португалии в Бангкоке, Таиланд, со специальным заданием изучить деяния португальцев на Дальнем Востоке. Само правительство Сиама, учитывая его обширные знания истории, назначило его советником министерства археологии в Бангкоке. В качестве историка он посвятил себя "изучению остатков португальского наследия в странах, откуда португальцы были изгнаны, но где память о них не исчезла". Благодаря его инициативе был заново открыт после 50-летнего перерыва в 1924 г. Институт Васко да Гамы. Феррейра де Кастро назвал его в своей книге "Кругосветное путешествие" уважаемым португальцем из Гоа, человеком безграничной доброты и огромной культуры.

Индокитайский полуостров с его большими реками и изрезанными горными хребтами, протянувшимися с севера на юг, на протяжении столетий был эффективным барьером между двумя великими народами древности, индийцами и китайцами. Вследствие этого, коммуникации и коммерческие отношения Китая с Индией, а отсюда с Европой, проходили большей частью по Шелковому, или сухопутному пути к северу от Гималаев от Сирии до китайского Туркестана, и по пути пряностей, или морскому, от Красного до Китайского моря, который вплоть до Малакки был монополизирован китайцами, а за Малаккой — арабами. Между этими двумя путями лежал великий Индокитайский полуостров, называемый "Индией за Гангом" или Дальней Индией, и включавший в себя Бирму, Малайю, Таиланд (1) и Индокитай. Ему не уделялось никакого внимания, пока караваны путешествующих купцов, несториан, иудеев и христианских монахов проходили к северу от него, а корабли, нагруженные пряностями и шелком, плыли южнее, пересекая Китайское море и Малаккский пролив. Поэтому об этом полуострове очень мало что было известно в Европе, и даже арабским и китайским авторам за пределами береговой линии и портов, куда свозились продукты для последующего экспорта. В то время, когда португальцы прибыли на Дальний Восток, даже смутные замечания, содержавшиеся в "Географии" Птолемея относительно Индии за Гангом, были забыты в Европе, так как ислам воздвиг стену между Западом и Востоком, перерезав северный шелковый путь и монополизировав торговлю и мореплавание в Индийском океане.

К концу XV в. португальцы вырвали из рук арабов господство над Восточными морями, и вместе с этим начали не только исследовать Индокитайский полуостров, но географически, картографически и этнографически изучать этот великий массив суши, до того скрывавшийся в темноте. Эти исследования и описания XVI в. появились за целое столетие до появления в Таиланде англичан, голландцев и датчан и более чем за век до эпохи Пра Нарая, о правлении которого в нашем распоряжении есть много ценных французских описаний. Португальские описания еще более важны по той причине, что мало что из современных тайских источников уцелело в огне пожара, который уничтожил Аютию в 1767 г., а хроники династии Мин и арабские сочинения содержат лишь отрывочные упоминания о Таиланде.

До португальцев некоторые европейские путешественники во время своих странствий иногда высаживались на побережье Таиланда, но они никогда не посещали Аютию или внутреннюю часть страны, и оставили нам очень мало информации в отношении Таиланда. Первым был Марко Поло, который упоминает королевство Локак, которое предположительно находилось в южном Сиаме и изобиловало золотом, слонами и бразильским деревом. Он ничего не говорит, однако, о том, что сам побывал в этом королевстве (2). После него, в 1430 г., другой европейский путешественник, Николо да Конти, посетил Тенассерим — название, под которым он имел в виду Мергуи, — и где он был особенно поражен большим количеством слонов и изобилием сапанового дерева (3). Около того же времени великий арабский путешественник Абд ар-Раззак также упоминает Тенассерим и о том, что купцы из Шахр-и-нао, которое было арабским и персидским названием Сиама, часто посещали порт Ормуз в Персидском заливе (4).

*

В 1498 г. Васко да Гама открыл морской путь в Индию и высадился на побережье Каликута. Это событие по своим далеко идущим последствиям изменило всю коммерческую и военную историю Востока от Джидды до Японии. Сам Васко да Гама не плавал дальше индийских морей, но его экспедиция была описана в "Рутейру" Алваро Вельо, в котором была собрана информация не только о землях, которые он посетил, но и о странах за Каликутом (5). О Сиаме, который на основе полученных от арабов сведений он называл "Шарнау", он говорит, что король (которым был в то время Рама Тибоди II), мог собрать 20000 воинов, 4000 всадников и 400 боевых слонов. Что касается его продуктов, то он говорит только о бензоине и дереве алоэ, которое арабы перевозили в другие страны. Далее он утверждает, что король Сиама был христианином и все его королевство — христианским. Он также говорит о Тенассериме как о христианском королевстве, король которого мог собрать 1000 воинов и владел 400 боевыми слонами (6). Очевидно, арабы на самом деле не говорили Васко да Гаме, что жители Сиама были христианами, но что они исповедуют религию, отличную от ислама и поклоняются образам, отчего да Гама и пришел к выводу, что Сиам является христианским королевством, ибо европейцы, хотя и хорошо знакомые с исламом, в то время очень мало знали о буддизме или индуизме.

Экспедиция Диогу Лопиша де Секейры в 1509 г. в Малакку (7) собрала общую информацию о Таиланде, но подлинный португальский контакт с этой страной произошел после завоевания Малакки в 1511 г. Еще до того, как завоевание было окончено, Албукерки отправил в Аютию в качестве посла к королю Сиама Рама Тибоди II Дуарте Фернандиша, который хорошо знал малайский язык, выучив его во время своего пребывания в плену в Малакке (8). Он совершил плавание на китайской джонке и когда он дал знать, что является послом короля Португалии, Рама Тибоди отправил капитана с 200 ланчар принять его, и после высадки его в сопровождении торжественной процессии доставили в королевский дворец. Сотни людей сбегались на улицы, чтобы посмотреть на этих странных белых людей с большими бородами, которых никогда прежде не видели в Аютии. Король принял посла, восседая на позолоченном кресле на высокой платформе в большом зале, стены которого были завешаны парчой, и в сопровождении своих жен и дочерей, которые вместе со своими придворными дамами восседали кругом на платформе, одетые в шелк и парчу и увешанные золотыми украшениями и драгоценными камнями. Дуарте Фернандиш вручил королю ценный меч, рукоять которого была усыпана драгоценностями, вместе с письмом, написанным Албукерки от имени короля Португалии. Король очень учтиво обращался с послом, расспрашивая его о Португалии и захвате Малакки, и выразил большое удовлетворение перспективой наказания мятежного султана Малакки, который якобы был вассалом Сиама со времен Рама Камхенга, хотя и сбросил с себя узы зависимости. Король отправил вместе с Дуарте Фернандишем сиамского посла и вручил ему в качестве подарков рубиновое кольцо, меч и корону, а королева-мать отправила несколько браслетов, усыпанных драгоценными камнями, и три маленьких золотых шкатулки. Сиамский посол был принят с подобающими почестями, и с Малаккой была открыта торговля. Простой, но уважительный прием этого посольства удивительно контрастирует с тщательным церемониалом, который характеризовал посольство Людовика XIV к Пра Нараю в XVII в., и те жесткие формальности, с которыми принимали английских послов в XIX в.

А и те жесктие формальности, с которыми принимали англйиских послов в 19 в.лбукерки отправил в 1511 г. еще одного посла, Антонио де Миранда де Азеведо, а вместе с ним — Мануэля Фрагозо, который должен был остановиться в Сиаме со специальным заданием подготовить для Албукерки письменный отчет о всех вещах — товарах, одежде и обычаях страны, и широте, на которой находятся ее гавани (9). Мануэль Фрагозо прожил в Сиаме около двух лет и лично привез отчет в Гоа, куда он прибыл в сопровождении посла, отправленного королем Сиама. Этот отчет был отправлен в Португалию, и, вероятно, оказался в архивах Торре ду Томбо в Лиссабоне вместе со многими другими, еще неопубликованными. В это время, однако, Дуарте Барбоза, фактор Каннанора, который жил в Индии в 1500-1516 гг., собирал материалы для своей книги о восточных странах, и хотя он никогда не был в Малакке или Сиаме, он собрал много ценной информации о Дальнем Востоке и Малайском архипелаге от капитанов и послов Албукерки (10). В этой книге, законченной около 1516 г., он приводит точное описание Сиама, который он называет "королевство Ансеам", как показано на карте Диогу Рибейро (1529). Этот префикс "Ан" или "Ас", который указывает на сходство между "Ансеамом" и названием "Ассам", где также поселилась ветвь народа таи, вероятно, происходит от арабского артикля "Ал", прилагавшегося к названиям городов и стран. Другие португальские писатели XVI в., такие как Барруш, Каштаньеда и Коуту, называли страну "Сиам", но итальянский путешественник Чезаре Федеричи даже в 1567 г. использовал названия "Асион" и "Сион".

В 1518 г. Алейшу де Менезиш, который прибыл с особыми полномочиями в Малакку, отправил Дуарте Коэльо в качестве своего посла в Сиам с письмами и подарками, присланными королем Мануэлом Португальским в обмен на подарки короля Сиама, увезенные Антонио де Мирандой (11). Дуарте Коэльо уже дважды был в Сиаме до этого посольства, один раз в компании Антонио да Миранды, а другой — когда шторм отделил его корабль от корабля Фернана Пиреша де Андраде и помешал ему добраться до Китая, в связи с чем он проплыл вверх по Менаму. Цель этого посольства заключалась в подтверждении мирного договора, заключенного Антонио де Мирандой, и в обмен на поставки португальского оружия и амуниции король Сиама должен был предоставить португальцам разрешение селиться и торговать в Сиаме, особые коммерческие привилегии и право свободно исповедовать свою религию, а также отправить сиамцев поселиться в Малакке. Политика Албукерки заключалась в том, чтобы пригласить сиамцев в Малакку на замену многим маврам и маврским торговцам, которые бежали из города после его завоевания.

Предпосылки этого договора очевидны, если учитывать политическое состояние Сиама и его соседей в начале XVI в. Сиам был самым могущественным королевством Индокитая того времени — факт, с которым согласны все португальские авторы. Бирма была разделена и на ее территории существовало по меньшей мере четыре королевства. На севере правили шаны из своей столицы в Аве. Бирманцы, которые избежали шанского владычества, поселились в Таунгу и заложили основания королевства, которое в середине XVI в. объединило всю Бирму. На юге находилось королевство Пегу, где царил мир, потому что талаинги (так бирманцы называли монов) были не агрессивными, и Ава и Таунгу были слишком заняты собственными делами, чтобы тревожить дельту Иравади. Между Авой и Пегу лежало королевство Пром. Это разделение Бирмы на такое количество королевств сделало ее намного слабее, чем Сиам. На востоке находилась Камбоджа, но слишком истощенная, чтобы числиться среди могущественных королевств. Единственную проблему для Сиама представлял Чиангмай, с которым король Трайлок на протяжении своего правления то и дело вел войны. В 1513 г. чиангмайский военачальник вторгся в Сукотаи и Кампенгхет, а в 1515 г., всего за три года до заключения договора между Сиамом и португальцами, Чиангмай аннексировал эти две провинции. Договор с португальцами принес значительные преимущества Сиаму и был эффективно использован, так как король, располагая значительным количеством огнестрельного оружия и обученным отрядом португальских солдат, начал наступление против Чиангмая и полностью разгромил его войска на берегах реки Меварг в Лампанге, после чего Чиангмай на протяжении 30 лет сохранял спокойствие. Король Рама Тибоди II не только добился замечательных успехов против Чиангмая, но и реорганизовал свою армию с помощью португальских военных советников, и в 1518 г. издал книгу о военной тактике, которая, очевидно, была утрачена.

В то время, когда между Сиамом и португальцами существовали такие превосходные отношения, один из сыновей Рама Тибоди II сражался в армии старого султана Малакки, которого называли султаном Бинтанга и который укрепился на реке Муар, примерно в 26 милях от Малакки, и создавал помехи для португальской коммерции. Поэтому португальцы взяли штурмом цитадель на Муаре, захватив 60 пушек и много огнестрельного оружия и нескольких пленников. Среди этих пленников был сиамский принц, чье имя не упоминают ни Корреа, ни Каштаньеда. Португальцы узнали его, обращались с ним со всеми почестями, подобающими особе его ранга, и отослали его обратно к отцу, который в благодарность прислал джонку, полную продовольствия, в качестве подарка для португальцев (12).

*

Когда португальцы прибыли в Сиам, сиамцы не использовали огнестрельное оружие в войнах со своими соседями. Утверждается, однако, что огнестрельное оружие применялось в войнах между Сиамом и Камбоджой еще в 1393 г. М-р У. А. П. Вуд в своей "Истории Сиама" также утверждает, что, согласно упоминанию в истории Чиангмая, огнестрельное оружие использовалось при осаде Пайао в 1411 г., и что в бирманской истории говорится, что пушка применялась при осаде Мартабана в 1354 г. (13) Но когда португальцы прибыли в Сиам в 1511 г. и в Бирму в 1515 г., они не видели ни литейщиков пушек, ни применения огнестрельного оружия. Весьма вероятно, что Таиланд познакомился с огнестрельным оружием до 1511 г., потому что его использовали малайцы при защите Малакки против португальцев, которые получили его от арабов через Индию к концу XV в. Но почему таиландцы не использовали его в военном деле или прекратили использовать до прибытия португальцев? Причина ясна. Хотя через посредство арабов огнестрельное оружие попало не только к малайцам, но и на Яву и в Манилу, эти небольшие пушки никогда эффективно не использовались в Малайзии до середины XVI в. Недостаточно было просто владеть огнестрельным оружием, ибо все военное искусство заключалось в его эффективном использовании. Фактически, когда Албукерки атаковал Малакку, некоторые из малайских пушек нанесли больше ущерба малайцам, чем португальцам. Очевидно, в этом и была причина, почему Сиам не позаботился приобрести это огнестрельное оружие из Малайи, пока не прибыли португальцы и не стали обучать тайцев его применению и искусству отливать артиллерию. Всё, что описывают чиангмайские и бирманские хроники — это использование катапульт или мангонелл в XIV в. и ранее, которые упоминают также китайские хроники под словом "пао". Что касается Китая, то утверждения европейских писателей и миссионеров-иезуитов, что пушки и огнестрельное оружие использовались еще в VIII в., опровергнуты. У.Ф. Мэйерс после исчерпывающего изучения китайских хроник (14) пришел к выводу, что знание о поражающей силе огнестрельного оружия и использовании пушек было получено только в правление минского императора Юнь Ло, т.е. после 1407 г., но даже тогда секрет бдительно охранялся китайским правительством, и огнестрельное оружие было введено в армии только после правления Киа Цзуна, где-то между 1522 и 1526 гг. Недопонимание вызвало употребление китайского слова "пао", которое означает и пушку, и катапульту. Точно так же кажется, что в бирманских и сиамских хрониках в действительности имелись в виду катапульты, а не огнестрельное оружие или пушки, современные слова для обозначения огнестрельного оружия были интерполированы в более позднее время (15).