Секрет юного мага

Май, 1969 год, Томск

Рубеж десятилетий был полуднем Советского Союза, золотым веком для его граждан. Мощнейшая промышленность и рынки сбыта в виде половины мира делали свое дело — многие кошмары прошлых лет постепенно начали забываться. Не было голода, не было продуктовых карточек. Материальные блага имели минимальную наценку, обеспечивая почти поголовный доступ к ним. Дешевые потребительские кредиты Сберкассы позволяли легко обзавестись жильем, даже тем, кто не получал его бесплатно от предприятия. Правящая номенклатура еще не успела полностью прогнить, никто не был слишком богат или слишком беден, люди были примерно равны, и потому не завидовали друг другу, не копили ненависть. И, наконец, величайшее благо социалистического общества — всеобщее бесплатное образование. Школы строились повсеместно и в огромном количестве. Даже затерянный в глуши лесов и болот Томск не был обделен.

Школ в городе было много и, несмотря на типовые проекты, все немного различались. В районе спичфабрики учениками были в основном дети рабочих, ближе к вокзалу чаще обретались дети железнодорожников, детей электротехников и преподавателей довольно много оказывалось в центре. Разумеется, оказалась и такая школа, где основную массу составляли отпрыски партийных работников. Впрочем, отличалась она от остальных не так уж сильно — разве что побольше нагрузка иностранными языками, ну и служебные "Волги", привозящие и забирающие особо ценных учеников, тоже никого не удивляли.

Маленький Саша Летичев старался не выделяться, как с пеленок учили его папа с дедушкой. Учился он, как правило, на "отлично", но иногда нарочно делал пару ошибок, получая "хорошо". На физкультуре напрягался вполсилы, демонстрируя результаты хорошие, но отнюдь не выдающиеся. И когда каждый день после уроков за ним приезжала черная "Волга" с ведомственными номерами — тоже пояснил одноклассникам, что папа его работает в одном большом институте, и исследует что-то ужасно важное и секретное, о чем никому не рассказывает. В некотором смысле это даже было правдой.

Но без накладок не обошлось. Однажды Саша услышал, как его одноклассники обсуждали что-то, о чем он никогда раньше не слышал, и уж тем более не сталкивался наяву. Это-то "что-то" не казалось чем-то необычным, и Саше стало жутко интересно, что это за штука, но спрашивать было неловко. Неведением мальчик мучался две недели, потому что в его расписании не было ни одной свободной минутки, а папа на прямой вопрос только отмахнулся и сказал:

— Ерунда все это. Подбирай саблю и еще сто повторений "ласточкиного хвоста" с проходом через тень между вторым и третьим ударом.

В общем, спустя две недели терпение у Саши кончилось, и он начал разрабатывать план.

* * *

Капитан Владимир Рычалов стоял на светофоре у перекрестка улиц Кирова и Красноармейской и нервно барабанил пальцами по рулю. Он нервничал, ему даже было страшно, но у него был приказ — и его надо было выполнять в любом случае, вне зависимости от желаний. Нет, ему больше не приходилось лазить с вооруженными отрядами по лесам и горам, чтобы столкнуться с чем-то кошмарно-омерзительным, что убивало половину группы, прежде чем его удавалось изрешетить пулями. Ему не приходилось стоять в карауле на странных секретных объектах и наблюдать, как его товарищи на глазах сходят с ума, кто-то быстрее, кто-то медленнее. Ему не нужно было заниматься еще кучей другой грязной, кровавой, смертельно опасной и абсолютно секретной работы, за которую никогда не дадут медаль. На текущую должность его назначили по итогам тщательного отбора, психологического тестирования и проверки всех навыков, и должность была непыльной, с хорошим окладом, личной квартирой в удобном районе и весьма незначительным количеством собственно работы. И все равно капитан Рычалов предпочел бы снова оказаться где-нибудь в северной тундре, где полегла вся его группа, в автомате кончились патроны, а прямо перед ним возвышалась коренастая, высотой в полтора человеческих роста рогатая фигура, покрытая густым грязно-белым мехом. Ему было страшно.

Свое назначение он получил три года назад. В один прекрасный день начальник ленинградской базы вызвал его, тогда еще лейтенанта, к себе и без лишних слов вручил документы и билет на самолет до Томска. Владимир лишь философски пожал плечами, и мысленно приготовился к новой порции испытаний, но реальность превзошла все ожидания.

— Ваш подопечный, — сухо сказал ему начальник томского отделения Комитета полковник Синякин, указывая на маленького мальчика.

Владимир поначалу не понял, что в этом мальчике такого особенного, и потому безбоязненно подошел поздороваться, тем более что все происходило в обычном незащищенном помещении, с окнами на улицу. Без соблюдения секретности. Весь энтузиазм Владимира испарился, стоило ему посмотреть в глаза мальчика.

Древний костер, один из первых, загоревшихся на Земле...

Янтарные огоньки глаз...

Лейтенант Рычалов отпрянул. Его рука инстинктивно дернулась за спину — но автомата при нем не было. Второе рефлекторное движение к поясу — но табельный пистолет он сдал на входе. Он был абсолютно беззащитен перед этим чудовищем в облике семилетнего мальчишки.

— Держите себя в руках, — сухо посоветовал ему голос из-за спины. — Илья Тимофеевич, нам обещали человека с крепкими нервами, а не пугливую девочку-институтку.

Владимир обернулся. Вошедшего в кабинет пожилого человека он видел лишь раз, но узнал бы его из миллиона. Доктор Иннокентий Летичев был легендой Комитета, и легендой страшной. Говорили, что в молодости он в одиночку вырезал целые ковены вампиров. Говорили, что в годы войны он развеял армию хищных духов, наводнившую горы Кавказа. Говорили даже, что он и не человек вовсе, а какая-то невообразимая древняя тварь, заключившая договор с руководством Комитета. Говорили про него много, и правду от вымысла отделить было сложно, но Владимиру было достаточно того, что он видел сам: глаза доктора Летичева, на миг блеснувшие из-под очков. Ужасные янтарные глаза, в правом из которых было четыре зрачка, а в левом — три.

— Не волнуйтесь, Иннокентий Георгиевич, — заверил его полковник. — Это один из лучших.

— Пааапа! — вдруг встрял в разговор мальчик, побеждал к доктору Летичеву и подергал его за полу пиджака, поскольку выше не доставал. — Пап, а почему дядя рукой так дергает?

— Просто дядя лох, — с улыбкой пояснил тот. — Саша, подожди немножко в коридоре, скоро поедем домой.

"Папа? — с ужасом подумал лейтенант Рычалов. — Этот мальчик..."

— Все верно, — сухо произнес доктор Летичев. — Это мой родной сын. И вы назначаетесь при нем водителем и охранником. Разумеется, меня это ни капли не радует, и я считаю эти излишними, но таковы правила Комитета.

— Чтобы вы понимали, — добавил полковник Синякин. — Охранять требуется не мальчика. А ОТ мальчика.

Владимир кивнул. Если хотя бы треть слухов о докторе Летичеве была правдой, а сын хоть немного пошел в отца... одного его будет слишком мало.

— Саша прекрасно себя контролирует, незачем приставлять к нему палача, — огрызнулся доктор. — Он в некотором смысле идеал, имея все преимущества крови, он не подвержен отрицательным эффектам.

— Иннокентий Георгиевич, я Сашу с младенчества знаю, да и вас уже лет тридцать, — полковник виновато развел руками. — Но сами же сказали: правила. Лейтенант, идите за мной, получите должностную инструкцию и новое табельное оружие.

Выйдя из кабинета, Владимир снова встретился взглядом со своим новым подопечным. Мальчик сидел на откидном кресле и играл с пластмассовой моделькой самолета. Заметив лейтенанта, он прервал свое занятие и уставился на него любопытным взглядом. Его глаза были не янтарными, серыми.

— Дядя лох, — веско заявил Саша.

Владимира передернуло. Отнюдь не в последний раз.

После этого дни протекали практически одинаково: утром он приезжал к двухэтажному деревянному дому, прячущемуся на неприметной улочке, ждал, пока мальчик-чудовище сядет на переднее сиденье, и вез его в школу. После этого несколько часов теперь уже капитан Рычалов проводил в машине, которая время за кроссвордами или книгами, но при этом тщательно следя за выданным "спецсредством ?17", белесым полупрозрачным камнем на старинной серебряной цепочке. Камень должен был сохранять чистоту, и малейший оттенок багряного был сигналом к действию. Действие заключалось в том, чтобы достать из наплечной кобуры модифицированный оружейниками Комитета Colt 1911, снаряженный специальными патронами с разрывными пулями, и со всех ног бежать в школу — применять пистолет по назначению, не считаясь со свидетелями. То же самое при малейшем покраснении камня следовало сделать в машине. Владимир полагал, что его выбрали из прочих потому, что он был левшой. Кобура висела справа, он мог моментально выхватить уже взведенный пистолет с досланным патроном, и выстрелить не целясь. Один или два раза, прежде чем мальчик убил бы его сам. А он мог — "магия", она же "антропоморфная аномалия первого класса", которой владел этот сероглазый чертенок, делала его опаснее и смертоноснее любого чудовища, которых Владимир встречал прежде по долгу службы.

И не смотря ни на что, день за днем "спецсредство ?17" оставалось издевательски чистым, без тени багрянца. Постепенно даже Владимиру стало казаться, что так годы и будут тянуться, пока дьяволенок не вырастет во взрослого дьявола, а его охранник-палач наконец-то получит новое назначение — желательно на бумажную должность, где любые контакты с антропоморфными аномалиями любого класса будут если не нулевыми, то минимальными. До одного майского денька.

Он как обычно ждал в машине, попеременно переводя взгляд с часов на камень и обратно. Был почти час дня, уроки должны были закончиться с минуты на минуту. Капитан зевнул и мысленно прокрутил в голове события, которые сейчас должны произойти. Прозвенит звонок, и не ранее чем через минуту, и не позднее чем через три, подопечный выйдет из школы. Он подойдет к машине, сядет на переднее сиденье и пристегнется. Владимир нажмет на газ, и "Волга" послушно двинется с места. Дорога займет двадцать восемь минут. За все это время мальчик не произнесет ни слова, не сделает ни одного лишнего движения. Только подъехав к дому, он отстегнет ремень безопасности, вылезет из машины и скроется за тяжелой деревянной дверью. После этого Владимир сможет перестать ежесекундно думать о пистолете в наплечной кобуре.

Прозвенел звонок.

Владимир встрепенулся, дежурно взглянул на камень и завел мотор.

Через минуту из школы валом повалила детвора — старшие классы учились во вторую смену. Прошла еще минута, две... в голове капитана звякнул тревожный колокольчик. Когда с момента звонка прошло пять минут, он вышел из машины и быстрым шагом направился внутрь школы. Первым делом он подошел к двум ребятам, которые, как он знал, были одноклассниками подопечного, и быстро спросил:

— Сашку Летичева видели?

— Видели, — недоверчиво отозвались те.

— Куда он ушел?

— Не знаю, — ответил один.

— Взял свою куртку и пошел туда, — второй махнул рукой в сторону левого крыла здания.

Владимир со всех ног бросился туда, распугивая учеников и учителей. Он уже догадывался, что найдет там, и интуиция его не подвела.

Прохладный майский ветер лениво покачивал створку открытого окна.

* * *

— Саша не вернулся еще? — раздраженно спросил Иннокентий. — Уже час прошел.

— Задержался где-нибудь, — дед Тихон пожал плечами и пригубил чай. — Десять лет мальчонке, чего ты от него хочешь?

— Его водитель должен был везти, причем водитель приставленный Клубом, — буркнул отец, тоже сходил за чаем и уселся на диван. — Я надеялся, он понимает, что это серьезно.

— Это нормально для мага — не терпеть никакой власти над собой. Независимо от возраста. Он мог пойти пешком, например, просто чтобы не ехать на машине. Или просто наплевать на все и пойти в кино, если где-то достал тридцать копеек на билет. Что там сейчас крутят?

— Комедию, блин. "Бриллиантовая рука". Я в его возрасте такой ерундой не маялся.

— Совершенно верно, личного водителя у тебя тогда просто не было, поэтому ты куда чаще убегал с соседскими мальчишками в лес, золото адмирала Колчака искать, — дед Георгий усмехнулся в бороду. — Ты маялся своей ерундой, Саша мается своей. Так смысл спорить о вкусах, если вы, в конечном счете, все равно маетесь ерундой? Я кстати тоже мальков в речке сачком ловил, было дело, змея воздушного пускал...

— Мир меняет, меняются и требования, — Иннокентий пожал плечами. — Тебе и даже мне какая-то расхлябанность была простительна, такое время было. Саше — нет. Он будет жить в мире, где человечество шагнет к звездам. А для этого нужна самодисциплина.

— Маг и самодисциплина — это... эти, как их, синонимы.

— Я знаю. Так что сегодняшний фортель кое-кому будет стоить лишних пятнадцати минут комплексного спарринга.

— Ты бы помягче с ним, Кеш, — дед Тихон вздохнул. — Сам же понимаешь, не стоит кровь лишний раз тормошить...

— Понимаю, — прошептал доктор Летичев с неожиданной горечью. — Все я понимаю...

— Кеша... — обеспокоено начал старик, но Иннокентий жестом остановил.

— С этим можно бороться, — убежденно произнес он. — Мы научились глушить техническими средствами магию, научились запечатывать вампиров и контролировать эсперов. Уже собрана и готова к работе Клеть для планетарного терминала. Что нам несколько капель демонической крови?! У меня есть гипотеза... ее сейчас проверяют в Иркутском исследовательском центре. Но она верна, я чувствую. Багряный зов можно заглушить медикаментозно.

— Я слышу сомнение в твоем голосе, — напряженным голосом сказал дед Тихон. — Какое-то маленькое "но"?

— Эти вещества, с которыми идут эксперименты... это антипсихотики. На интеллект они действую угнетающе. Очень жестко.

— Да, это плохой выбор.

— Послушай, мы эту тему не поднимали... — Иннокентий стиснул стакан побелевшими пальцами. — Если все же по мне объявят код "Вермиллион"... Тихон, не дай Саше самому руки в крови замарать. Только об этом тебя прошу.

Старик медленно кивнул.

* * *

Капитан Владимир Рычалов крутил руль "Волги" и с трудом удерживал себя в руках. Ситуация была критической, если не сказать больше. О бегстве подопечного он доложил немедленно с ближайшего телефона-автомата, и полковник Синякин без обиняков сказал, что время на поиски без привлечения значительных сторонних сил у него есть до заката. Потом же лейтенанту лучше застрелиться самостоятельно, или это сделают за него, а в город будут введены армейские подразделения Комитета. Со всеми сопутствующими прелестями в виде использования специально натасканных эсперов, "глушителей", усыпляющих газов и ликвидации случайных свидетелей. Владимир чувствовал, что такая большая фора ему дана по одной единственной причине: беглый мальчишка — сын ценного кадра из Комитета, и одновременно внук одной очень крупной шишки, чьего имени он не знал. Начать на него полноценную охоту — значить пойти войной на Летичевых. Очень, очень нежелательный вариант событий. Конечно, обрушься на них Комитет всей своей мощью, они обречены. Но ущерб успеют причинить изрядный, а если умудрятся сбежать — с ними уйдет огромное количество секретной информации. Нет, дело нужно было сделать максимально тихо, без скандалов и желательно вообще без насилия.