Укротить ветер

Укротить ветер

Ричард постучал в дверь начальника отдела кадров квадранта и, не услышав взбешённого рыка, рискнул войти.

— Вызывали, мистер Торнтон?

— Действительно, вызывал, мистер...

— Данхилл, Ричард Данхилл, сэр.

Торнтон прошёлся взглядом по представшему перед ним учёному. Молодой, всего тридцать два стандарт-года, целеустремлённый, — это плюс. Образованный, но не цепляется за прошлый опыт, главным образом по причине его отсутствия. А вот плюс это или минус — время покажет.

— Мистер Данхилл, в вашем резюме написано, что вы окончили Альдебаранский Технологический Институт, физфак, диплом с отличием.

— Так вышло, сэр. У меня не было денег на оплату обучения, пришлось рассчитывать на стипендию отличника.

— В качестве дополнительных курсов вы в основном изучали метеорологию.

В голове у Ричарда зазвонил тревожный звоночек: этого в резюме не было. Очевидно, кто-то поднял архивы и добыл табель успеваемости, представленный при приёме на работу.

— Мне нравится разбираться в атмосферных процессах, сэр. Это настоящий хаос, одно маленькое изменение может вызвать целую лавину эффектов. Почти как у нас в бюрокра... — Ричард спохватился и прикрыл рот, но Торнтон, похоже, этой тирады даже не заметил:

— А до этого вы четыре стандарт-года служили в армии. Шестая авиадесантная бригада «Крылатая лисица». Пилот десантного бота, если я не ошибаюсь?

— Грехи молодости, сэр. Я хотел накопить денег на открытие собственного дела, а армейская служба, особенно контрактная, позволяет отложить достаточную сумму для существенного кредита.

Ричард взмолился, чтобы Торнтону не пришло в голову задать логичный вопрос: если настолько целеустремлённый парень решил накопить денег на собственное дело, то почему же он его не открыл? Видимо, на этот раз молитва помогла. Торнтон ограничился тем, что закрыл лежащую перед ним пухлую папку:

— Мистер Данхилл, руководство квадранта столкнулось с необычной ситуацией в секторе восемь. Там есть звезда Беллатрикс, голубой гигант. Вокруг неё вращается планета, которая, по нашим оценкам, богата крайне нужными нам тяжёлыми металлами, но мы не можем на неё высадиться из-за неподходящих метеоусловий. Я рекомендовал отправить вас на орбитальную станцию, чтобы вы на месте смогли оценить обстановку, решить проблему и высадить на планету группу геологической разведки. Вам понятна цель вашей командировки?

Всего два года на рабочем месте, и уже собственный проект?! Данхилл умел узнать удачу, когда вляпывался в неё обеими ногами:

— Так точно, сэр. Прибыть на место, оценить сложность метеоусловий, выработать рекомендации, убедиться в их выполнимости, доложить.

— Именно так. Вы получаете должность временного директора научного отдела, все ресурсы станции будут в вашем распоряжении, но у директора станции сохраняется право «вето». Вылетаете рейсовым челноком завтра, все необходимые документы получите в отделе через десять минут. И не затягивайте, постарайтесь уложиться в два стандарт-месяца. Не подведите, Ричард, — внезапно добавил Торнтон почти по-человечески.

Данхилл прекрасно понимал подоплёку этих слов: через три стандарт-месяца начинался период ежегодной аттестации персонала, раздача слонов и навешивание собак. Если Ричард справится с заданием, продавивший его назначение Торнтон сможет подняться по служебной лестнице. Если же нет... С работы, может, и не выгонят, но сам Данхилл по служебной лестнице наверх уже не взберётся.

Не для того он впахивал по триста двадцать часов в стандарт-месяц, чтобы остаток жизни прозябать на должности ведущего специалиста заштатного отдела, балансирующего на грани закрытия.

— Так точно, сэр, — склонил голову физик. — Я приложу все возможные усилия, превзойду ожидания. Разрешите вопрос, сэр? А почему именно я? Я физик, специализировавшийся в оптике. Если проблема в адаптации к метеорологическим условиям, может, надо было послать метеоролога, или хотя бы физика, специализирующегося на движении в вязкой среде?

— Вы отлично знаете, что у нас в штате нет такого специалиста. Вдобавок, вы вполне достаточно знакомы с метеорологией, чтобы понять советы профессиональных метеорологов и климатологов, которыми сейчас набита станция, — ответил начальник отдела кадров. — Там есть сейчас несколько физиков, но им явно нужен свежий взгляд. И я настоял на отправке именно ещё одного физика, потому что физики мыслят нестандартно, умеют оценивать множество разных данных, выстраивать корреляции, понимать взаимосвязь между, казалось бы, отвлечёнными событиями, особенно когда у них глаз не замылен. Скажем так, из отчётов научного отдела станции у руководства квадранта создалось впечатление, что в лоб проблему не решить, но решить её необходимо. Возможно, научники, которые сейчас находятся на станции, смотрели на проблему не под тем углом. Однако найти правильный угол для того, чтобы смотреть, — это чисто оптическая задача, — усмехнулся Торнтон.

* * *

Рик сошёл с трапа космического челнока, вынул из кармана и бросил в воздух пучок волосков, после чего взглянул на встречающую делегацию. Встречающей делегацией был пожилой мужчина с крупным пористым носом и выражением лица, напоминающим об эмоциях, испытываемых в первый рабочий день после длительного отпуска. Рик натянул на лицо дежурную улыбку и протянул руку:

— Ричард Данхилл, физик, научный отдел квадранта. Можно «Рик».

— Астон Тёрнер, директор. Зря ты сюда прилетел. Документы давай.

Дежурная улыбка осталась на лице новоприбывшего, но так и не пожатую руку Рик опустил.

— Узнаю Сармасское гостеприимство. Какие документы давать?

— Командировочное, медицинскую карту. И что там ещё есть.

Очевидно, Тёрнер либо видел в психологической отчуждённости высшую добродетель, либо просто обладал эмоциональным набором дверного звонка, потому что он ни разу не отступил от ровного тона. Рик достал заранее подготовленную планшетку и принялся тыкать в неё пальцем:

— Вот рабочее удостоверение, вот командировочное предписание, моя медицинская карта со списком прививок и аллергий, приказ о зачислении на довольствие...

Астон поднял свой планшет, умные устройства еле слышно пискнули, синхронизируя данные. Администратор профессионально прокрутил планшет между пальцев и не глядя запихнул его в наколенный карман, пухлый от бумаг. Данхилл еле слышно с неодобрением вздохнул, — он ожидал, что на передовой научной базе будет в ходу в основном электронный документооборот. Администратор вернул неодобрительный вздох, покосившись на видавшую виды сумку у ног физика, развернулся и направился прочь, взмахом руки приказав Рику идти следом.

Рейсовый челнок, облетавший этот квадрант космоса, посещал не только Сарму, но и около десятка других станций. За предписанные расписанием полтора часа стоянки нужно было успеть снять с него предназначенные для станции грузы, которые интенданты центральной базы сектора по какой-то своей, неведомой разумным людям причине размещали в самой глубине грузового трюма, загрузить в челнок всё, предназначенное к отправке на центральный хаб, а потом запихнуть обратно груды вещей, которые приходилось выгрузить, чтобы добраться до нужных грузов, — желательно восстановив первоначальный порядок. Наблюдая эту кипучую деятельность, Рик никак не мог избавиться от мысли, что он стал свидетелем вавилонского столпотворения в Помпеях во время извержения Везувия. Погрузчики сновали по доку космической станции во всех направлениях, складывая и перемещая контейнеры, казалось, наобум, без какой-либо системы, и не натыкались друг на друга и на сложенные грудами грузы, похоже, только благодаря чуду. И сквозь весь этот бедлам широкими шагами мчался Астон Тёрнер, взяв такой темп, что физику пришлось нагонять его бегом; он едва успел подхватить свою сумку. А Астон, лавируя между контейнерами и перепрыгивая через вилы погрузчиков, ещё и умудрялся проводить ознакомительную экскурсию:

— Постоянный экипаж станции «Сарма» — сто пятьдесят два человека, из них примерно половина — научный персонал, четверть — обслуживающий и четверть — техники. Крылья станции соединяются центральным холлом, который служит одновременно столовой и залом собраний. Теперь к административным вопросам. Завтрак с семи до восьми, обед с двенадцати до двух, ужин с семи до восьми, в любое другое время вы можете прийти в столовую и сделать себе чай или кофе, только заварку и воду надо приносить свои. Талонов на еду у нас нет, раздатчик снабжён камерой распознавания лиц, и ваше мы внесём в его память перед ужином. Суточный паёк — две с половиной тысячи килокалорий, в рамках этой суммы можно делить их, как хочешь. Хочешь — всё на завтрак съешь, хочешь — на ужин оставь. Экономить калории тоже можно, баланс обнуляется только если покидаешь станцию насовсем, поэтому можно неделю худеть, а, например, в воскресенье разговляться. Или наоборот, если ваша конфессия предписывает держать однодневный еженедельный пост. Стэн, Стэн, задери тебя налоговый инспектор, почему залез в погрузчик без каски. Если что случится, начсмены под суд пойдёт, ты этого хочешь. Надел каску немедленно. В меню примерно две сотни рецептов, так что еда будет выглядеть разнообразно, правда, на вкус вся она будет как солёная манная каша, потому что готовит еду раздатчик из высокооктановой белковой смеси методом изменения консистенции и цвета. Ну, сами попробуете. Норма воды: двадцать пять литров в день, включая душ, туалет, питьевую воду и напитки. Официальная рекомендация руководства станции, то есть меня: принимать душ через день, в случае инцидентов обтираться мокрой губкой. Мы хотели поставить распознавалки лиц на все краны, но женщины возмутились против камер в душевых, так что теперь воду можно открыть только по магнитному пропуску, вот ваш. Да, даже в ду́ше; против установки трёхфазных электронных считывателей, работающих от трёхсот восьмидесяти вольт переменного тока, в душевых женщины почему-то не возражали. Дальше. Для религиозных церемоний у нас есть общий храм стандартного образца в бытовом крыле, первый уровень, комната 8-В. Вы, я вижу, приписываете себя к официально признанной религии.

Рик не сразу сообразил, что последняя фраза была вопросом.

— Ну, я котолик, но редко посещаю собрания. У вас здесь есть айлуристы седьмого дня?

Астон бросил на Рика косой взгляд, давая тому понять, что диплом физика ещё не даёт права быть дебилом, и продолжил абсолютно ровным, лишённым любых эмоций тоном:

— Есть несколько, — кивнул администратор. — Вы будете рад узнать, что на станции есть два кота, кошка и рукоположенный фелинист второго градуса. Ваши службы по четвергам и воскресеньям, в восемь вечера. Одобряю, хорошая церковь, после вас в храме нужно только шерсть пропылесосить и бантики на ниточках собрать, не то, что после хаоситов, — эти их снежинки из стрелочек закрась, пентаграммы ототри, кровавые пятна выведи, демона изгони обратно... Если вам приспичит воспользоваться храмом в другое время, обязательно подайте заявку заранее, а то уже был эпизод, когда буддист в своей оранжевой хламиде забрёл на службу Ревностных Приверженцев Мирного Межконфессионального Диалога. У меня до сих пор рука скрючивается, когда я вспоминаю, сколько форм пришлось заполнять, чтобы убедить коронера классифицировать это событие как самоубийство.

Астона передёрнуло, и это было первым проявлением хоть каких-то эмоций с его стороны.

— Жить будете в комнате с Джастином Валентино, он пилот планетарного челнока, так что вы найдёте общий язык. Ваша комната 16-А на втором уровне. А вот и сам Джастин. Джастин, это Ричард Данхилл, вы будете вместе спать, покажи ему, где тут что. Всё, дальше сами, я ушёл.

Тёрнер махнул рукой пухленькому улыбчивому парню с явными испанскими корнями, резко прибавил в скорости и мгновенно затерялся между контейнерами.

Рик, пытаясь переварить тираду администратора, подошёл к пилоту и, наученный горьким опытом, настороженно протянул руку:

— Рик Данхилл, физик.

Его рука будто попала в стальные тиски:

— Джастин Валентино, пилот. Чёрт, как же я рад, что ты прилетел.

— А вот он говорит, что зря.

— Монотонный Астон? С его точки зрения всё, что увеличивает объём его работы, делается зря. Ну и с точки поиска решения, наверное, тоже зря. А вот я радуюсь появлению на базе ещё одного человека, не принадлежащего к уважаемому сообществу чёрствых сухарей. Это ведь мозоли от гитарных струн?

— Да, я разработал собственную систему игры на шестиструнке и назвал её «суперструнной теорией», — скромно поведал физик. — Но для того, чтобы произошло чудо, требуется примерно полтора литра пива.

— Какое чудо?..

— Чудо заключается в том, что моя музыка будет нравиться тому и только тому, кто выпьет это пиво, — объяснил Рик. — Я, в общем, и сам отказываюсь браться за гитару, пока не приложусь как следует.

— Знаешь, это чертовски крепкие мозоли, — протянул Джастин с оттенком восхищения. — А штатный нарколог знает?.. Шучу. Идём, бросим твою сумку на койку, а потом я устрою тебе экскурсию по станции.

— Хорошая мысль. А почему с точки зрения поиска решения — зря?

— Потому что физику тут делать нечего. Да и всем нам, по большому счёту, делать нечего.

— Это как это «нечего»? А планета?!

Джастин на секунду застыл, не веря своим ушам. Затем развернулся к физику как раз вовремя, чтобы вытянуть его из-под колёс очередного погрузчика:

— Слушай, ну хорош шутить уже. Или ты не шутишь? Что ты вообще знаешь про Сарму?

— Ну, Сарма — это скальная планета земного типа, обращается в «зоне жизни» вокруг голубого гиганта Беллатрикс. На орбите планеты построена одноимённая орбитальная станция, целью существования которой является разработка рентабельных способов добычи полезных ископаемых с поверхности планеты. В дверях дока этой станции мы сейчас и стоим.

— Ты прямо как по учебнику шпаришь. Ты, небось, Сарму и не видел ещё? В челноке ведь нет иллюминаторов.

— Я летел сюда четырнадцать часов, а из развлекательных программ в челноке была только «Детская энциклопедия»...

— То есть ничего-то ты не знаешь, — подытожил Джастин, схватил физика за шкирку и поволок дальше по коридору, в помещение с большим количеством столов, очевидно — столовую. — Смотри. Вот она, Сарма.

Рик запрокинул голову и застыл.

Над столовой не было потолка. Огромный обзорный иллюминатор открывался в океан жемчуга. Сквозь блестящую вуаль угадывались контуры не то континентов, не то горных цепей; планета переливалась перламутром, как будто её отделал эмалью известный ювелир. Перламутровая атмосфера была в основном белой, но периодически в белый цвет вплетались полосы красного, зелёного, синего, серого, фиолетового, создавая завораживающий и гипнотизирующий муаровый эффект.