Чёрная зима-15

Глава пятнадцатая

Время. Неумолимо убегающее светом белого зимнего дня. Вкрадчиво подступающее теменью долгой и страшной ночи.

До своих боевых "десяток" Гароа не дошёл двух коридоров. Остановился в первом же, едва только оставил Астигара в зале.

Шагнул в угол сразу при входе в коридор и сразу замер там. В этом коридоре — ни свечей, ни факелов. В другом — есть. И есть свет в оставленном зале, где впервые за этот суматошный день ел старший брат. А потому в этом коридоре свет не нужен. Утоптанная тропа и так видна. Поэтому фигуры в укромном уголке никто не заметит.

Время — быстро осмыслить происходящее и не менее быстро принять решения. И даже время — бесплодно, напрасано подумать о том, к чему есть слишком смутные, неясные предпосылки.

Некромант Катэйр и дракон Вальгард, кажется, чисто номинально спрашивали у сыновей правителя Итерри разрешения на охрану магов, которые будут проводить ритуал. Город-то человеческий, к эльфийской крепости отношения почти не имеет. Отсюда вопрос: стоит ли вообще подходить к боевым "десяткам", если он, Гароа, остаётся вроде как без командования? Да и... Странно ему самому сейчас вспоминать, что разрозненные "десятки" легко приняли его в качестве командира... Прикинув даже эти смутные обстоятельства, Гароа мысленно кивнул: отсиживаться он не собирается, если его не позовут в охрану, но всё равно пойдёт с боевыми "десятками", сопровождая магов. Следовательно, и этот вопрос решён. Он пойдёт туда, где сейчас отрядами из крепости фактически командуют Катэйр и Вальгард.

И вопрос далёкого будущего.

Когда вампиров не будет, что делать самому Гароа? Когда он говорил сестре о свободе, он не обманывал Ирати. Но как-то постепенно, исподволь он начинал понимать, что свобода — это необязательно странствия по неведомым землям — в погоне за чем-то неведомым, чего сам ещё так и не определил... Он дёрнул уголком губ. Мысль плохо складывалась. Но что-то светилось посреди той тьмы, которую он видел, думая о новом путешествии по чужим землям. Что-то вроде того, что свобода — вообще-то, это уход от тех или того, что насильно удерживает тебя на месте, заставляя возвращаться тогда, когда возвращаться не хочется. Когда что-то остаётся незаконченным — вне твоей воли.

Гароа чуть не расхохотался. Под всеми этими раздумьями не прячется ли его собственная ситуация с дедовским артефактом, которого отец так не хотел ему отдавать?.. Ему. Сыну-бродяге.

Смешливое настроение резко пропало, чуть только Гароа прислушался к этой мысли: а если так о свободе думает не он? Если это артефакт вкладывает в его голову необычные объяснения?

А вот этот вопрос — о влиянии — может ответить только одно существо. Но захочет ли Вальгард разбираться среди боевых действий с частностями мирной жизни?

И последнее. Эйнгил. С момента встречи эта женщина, беременная, надрывно уставшая, постоянно присутствует как в мыслях Гароа, так и в его воображении.

Промелькнула довольно странная мысль: "Когда всё закончится (и закончится благополучно), не отправиться ли мне в крепость, где жила Эйнгил? Чтобы посмотреть, что это за место?.. Говорят, оно очень уединённое".

Прислушавшись к этой необычной для себя мысли, Гароа получил ещё два странных вывода: "Необычная для меня мысль? А моё положение, например, сейчас — обычное для меня? То, что мне пришлось встать во главе настоящего отряда? Но это пусть... Ведь время сейчас такое, что за сыновьями правителя Итерри пойдут сразу... Хотя это тоже вопрос. Меня-то знают, как нелюдимого бродягу. Но когда женщина становилась для меня поводом посетить то или иное место? Она носит под сердцем чужого ребёнка, — с недоумением напомнил себе Гароа. И тут же озадачился: — Я ищу какие-то отговорки? Но между мной и Эйнгил нет никаких обязательств! Так почему же я чувствую необходимость давать кому-то отчёт о своих поступках? И как эта необходимость стала связана с Эйнгил? — Нахмурившись от желания понять ту связь с впервые встретившейся женщиной, беременной, вдовой, он вновь внезапно для себя подумал: — Она очень красива! И всё же. Почему мне хочется увидеть место... из-за неё?"

Проходящие мимо его угла по подземному коридору казались бесплотными тенями. Даже шелест одежды и лёгкое постукивание сапогами не могли отвлечь от впечатления, что он, Гароа, стоит в своём укромном месте не бодрствуя, а мягко плавая во сне...

И он не воспринимал живых, пока одна фигура, решительно прошагавшая мимо него, вдруг не вернулась.

— Гароа? — спросили голосом Астигара. — Что ты здесь делаешь?

Он не успел придумать ответа на этот, вообще-то естественный вопрос брата, как тот понятливо хмыкнул из темноты, а потом со вздохом предположил:

— Не удалось уйти из крепости — так хоть таким образом спрятался? Прости, Гароа. Если желаешь, могу и далее оставить тебя здесь, в одиночестве.

— Мой старший брат всегда славился как насмешник, — сам со смешком отметил Гароа и выступил из своего укрытия.

— Что ж. Твой выход из тьмы (снова насмешливое хмыканье) и появление рядом со мной посчитаю как желание всё же ответить мне, — уже просто улыбаясь, сказал Астигар. — Или я не прав? И... разбудил тебя?

— Прав, — кивнул Гароа. Он был рад, что старший брат не только заметил его, зачарованного темнотой, но и вывел из излишней задумчивости. — Я не настолько организованн и собранн, как ты. Чтобы поразмыслить, мне нужно уединение. Но сейчас, кажется, мысли слишком уж одолели меня.

— Пойдёшь со мной — или переговорим здесь, в темноте?

— Пойду с тобой. Нечасто выпадает возможность побыть рядом с тобой.

— Не я в том виноват, — грустно усмехнулся Астигар.

Он шагал по утоптанной земле подземного коридора твёрдо, ни в чём не сомневаясь. Все встречные мгновенно уступали ему путь, а догоняющие братьев эльфы или люди обходили их, теснясь ближе к насыпным стенам.

Вздрогнув в очередной раз от желания уступить дорогу двум эльфам, довольно близким к престарелому возрасту, Гароа посмеялся над собой. Наверное, ему никогда не шагать так, как ходит старший брат! Уверенно, с осознанием своего превосходства и права ходить, как вздумается.

Впрочем, так оно и должно быть. Астигар — наследник правителя Итерри. А кто он — Гароа? Отец когда-то предложил ему должность командующего силами крепостной охраны. Гароа отказался. Предложил прибиться к магам — заклинателям или артефакторам. Младший сын и тут пожал плечами: никакого желания придумывать что-то новое или совершенствовать уже имеющееся в магии у него не наблюдалось.

"Опять занимаешься уничижением! — одёрнул себя Гароа. — Не время!"

И спросил:

— Ты видел отца?

— Да, — правильно понял его Астигар. — Он спускался в подземные переходы. Мы успели переговорить.

— Что он решил с той семьёй, которая размещена в гостевых апартаментах?

Они проходили уже второй подземный зал, ярко освещённый и негромко говорливый, поэтому, когда Астигар, застыв на месте, обернулся к младшему брату, удивление на его лице читалось легко.

— Откуда ты знаешь, что мы говорили о ней?

— Не знаю. Предполагал. А твой нынешний отклик подтвердил мои предположения. Итак, о чём же вы говорили?

— Старик Мэйнчин, глава семейства, хочет вернуться в свою крепость, когда с вампирами будет покончено. Наш отец хочет послать с его семьёй Ирати, — хмуро сказал Астигар. И Гароа его понял.

Младшую сестру любили оба брата: несмотря на свой тёмный дар, Ирати всегда была жизнерадостной и заботливой — последнее братьями очень ценилось, если вспомнить, что их мать, супруга правителя Итерри, была не слишком расположена к общению со своими детьми.

— Отец не объяснил причину своего решения? — медленно выговорил Гароа: слишком уж неожиданной оказалась новость. — Или отъезд Ирати в разрушенную крепость — его личное пожелание? И... в качестве кого?

— Он не сказал. А что до причины... Наши маги-оракулы предсказали, что Ирати должна уехать с этой семьёй из родной крепости, — вздохнул Астигар. — Для отца этого предсказания достаточно, чтобы последовать ему. Особенно если учесть, что это предсказание несёт в себе завуалированный смысл: с вампирами мы справимся, если будет принято решение по поводу Ирати.

— Тот юноша... — задумчиво проговорил Гароа. — Внук старика Мэйнчина. Он ведь поправится?

— Да. Ирати сняла с него метки смерти.

— Тогда... Я видел, что наша сестра выходит из комнаты этого юноши. И, судя по остаточным магическим следам, она была в этой комнате не раз. Будем надеяться, что между ними появится нечто, что поможет сестре жить в трудных условиях.

— Ты имеешь в виду... — начал старший брат и замолчал, хмуря брови.

— Я не могу обвинять отца во лжи, — напрямую сказал Гароа. — Потому как я только с его слов знаю о предсказании оракулов. Но, насколько я понимаю, юноша — единственный наследник своего деда. А Ирати — некромаг. Если они... Получается, так, что правитель Итерри в недалёком будущем может присоединить к нашей крепости довольно большие и богатые земли.

— С этой точки зрения я не думал, — пробормотал Астигар. — Но если так, то Ирати... Она ведь слишком юная! — наконец сообразив, возмутился он. — Отец посылает её в разрушенную крепость с такими намерениями? Да там жить негде сейчас!

— А ты что думал? — удивился и Гароа. — Я ж спросил, в каком качестве он её туда посылает? А ты мне ответил...

— Я думал — он посылает её, как некромага. Затем, чтобы Ирати сняла с их дома фон смерти, который помешает его жителям вернуться в крепость.

Гароа всмотрелся в брата. Да, Астигар искренен в своём возмущении.

И тогда младший брат неожиданно для себя сказал:

— Я поеду с ними. Присмотрю за тем, как будет возрождаться их крепостца, а заодно присмотрю за Ирати. Хоть какое-то время.

Старший брат уставился на него в недоумении.

— Ты и правда хочешь... — начал он медленно.

— Да, — перебил его Гароа. — Так лучше. Я как раз размышлял о том, куда бы мне в следующий раз поехать странствовать. А тут — прекрасная причина и сопроводить Ирати до той дряхлой крепости, и помочь ей обустроиться в тех местах. Хорошо, что мы с тобой поговорили об этом, Астигар. Ты помог мне получить цель.

— Я не думал, что всё так обернётся...

— Зато теперь тебе будет легче, когда ты будешь думать о том, как там, в новой семье, наша Ирати и каково ей.

В том же зале братья распрощались. Гароа сказал, что он пойдёт-таки к тем боевым "десяткам", которыми командовал, уничтожая вампиров среди оружейных мастерских, а Астигар обещал посмотреть, как движется работа с ритуалами.

Пока Гароа добирался до своих, он вдруг подумал. Свобода... Личная свобода... Чаще он думал о ней в связи с путешествиями. А если свобода — это своя крепость?

Он чуть не споткнулся, когда в его мыслях возникло лето, дремучий лес, еле уловимая глазом среди высоких и громадных деревьев маленькая крепость, защищённая магически так, что даже птицы её облетают, не подозревая, что облетают жилище.

Шагая размеренней, Гароа, с застывшей на губах удивлённой улыбкой, внимательно "присматривался" к новой идее. Но решился больше не думать о ней: не время для неё... Но время от времени, в монотонном шаге ловил себя на том, что пытается представить, каково это — иметь собственный дом, в котором являешься если не главой, то достаточно значительной персоной.

Ближе к собранным в одном месте боевым "десяткам" Гароа заметил две вещи. Первая — здесь и коридоры были освещены все. На свечах и факелах больше не экономили. Второе наблюдение касалось иного — отношения к нему самому. Высокопоставленные при отце и высокородные эльфы уже не смотрели на него, на Гароа, бесстрастно, как было сегодня утром, когда он собирался уехать навсегда. Нет, сейчас они вглядывались в него с изумлением и почтительно раскланивались... "Как мало надо для них, чтобы и невзрачного сына правителя Итерри признать за своего! — усмехнулся Гароа. — Всего лишь с пользой и даже эффективно покомандовать боевыми "десятками"!"

Дойдя до места, он никого не стал оповещать о своём проявлении, а в той же организованной для охраны толпе воинов внимательно начал слушать то, что говорил некромант Катэйр — дракон помалкивал: в своём желании не главенствовать и быть в тени, чтобы никого не смущать, он чуть ли не уподоблялся самому Гароа, прячась в темноватом уголке подземного зала.

Хм. Вот существо, которое может пролить свет на многие неясности в положении Гароа!

Определив его местонахождение, Гароа быстро пробрался к нему.

Вальгард искоса глянул на эльфа, который тихо встал рядом, и отвернулся. Но быстро снова оглянулся. Гароа придержал улыбку. Склонность драконов к отличным и сильным артефактам всем известна.

— И ш-што ты х-хотел узнать, Гароа? — не глядя уже на эльфа, вполголоса спросил Вальгард. — И о чём?

— Отец отдал мне дедово наследство, — тоже не глядя на него и стараясь одновременно услышать то важное, что могут сказать боевым "десяткам", ответил Гароа. — Я понял, что артефакт имеет отношение к целительству, но...

— Он не имеет отнош-шения к целительс-ству, — бросил дракон.

Гароа пришлось замолчать, потому что он был ошарашен. Сердце тревожно зачастило. Он так свыкся с мыслью, что неведомый ему артефакт усиливает его дар целительства. Что он похож на те, которые делают в башне магов: именно они, самые сильные, чаще берут внутренние ресурсы организма, а потом убыстряют время, тем самым давая возможность живому существу стремительно излечиться.

Не целительский?..

— Договаривайте, Вальгард... — прошептал Гароа.

— Не могу. Артеф-факт должен появиться в твоих-х руках-х вс-сецело. Только взяв его в руки, чувс-ствуя его, осязая, х-хозяин может получить о нём предс-ставление. Если я х-хоть с-слово с-скажу о нём, ещё не появлявш-шемс-ся в дневном с-свете, его излучение будет ис-скажено. — Дракон замолчал, глядя вперёд, но явно не видя ничего. И вдруг его губы скривились в ухмылке. — Но он прекрас-сен!

Сбитый с толку, и ошеломлённый, и слегка встревоженный, Гароа тоже смотрел вперёд, пытаясь хотя бы в воображении увидеть то нечто прекрасное, чем может любоваться дракон, который никогда не видел тот артефакт. "А говорили — семейный оберег! — чуть испуганно даже думал Гароа. — Почему же мне никто не сказал, что дед подарил мне первозданный артефакт? Только что вышедший из его рук и никем не виденный? Громадная благодарность тебе, дед, за такой подарок — за артефакт, который первый раз попадёт мне в руки, а значит — его сила будет принадлежать только мне!"

Но вопросы оставались. Когда Гароа очнулся от очарованности, он тут же вспомнил некоторые странности, которые приписал артефакту — его действию на своего владельца. И, помешкав, не зная, стоит ли спрашивать, он всё же сказал:

— Я сегодня впервые командовал боевыми "десятками". Примерно я знаю, как руководить воинами. Но сегодня я вёл их за собой в битву. И... выиграл эту битву. Но... Мне кажется, что артефакт...

Будто дождавшись, пока он запнётся, не зная, как выразить свою мысль, Вальгард кивнул в сторону, не глядя на собеседника.