|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 8
Теплый осенний ветерок играл на струнах тронутых позолотой листьев. Плотва мерно стучала копытами, лига за лигой упорно преодолевая вейловскую степь. Беловолосый всадник, Геральт из Ривии всматривался вдаль, не отрывая взор от горизонта. Его левый глаз непроизвольно подергивался нервным тиком, и у этого была определенная, находящаяся позади причина.
Его спутница.
Потряхивая в такт ритму скачки замотанной головой, сверкая из единственной прорези в бинтах янтарным глазом, она вцепилась в спину "дядюшки", прижимаясь как можно сильнее. Последние минут десять она хотя бы молчала, с любопытством впитывая пейзажи через прожектор.
Прошлое Геральт предпочитал не вспоминать.
Все, чего ему сейчас хотелось, это добраться то дома, до ставшей родной хижины лесоруба. Заставить Жона натаскать горячей воды и, отмокнув в ванной, завалиться спать эдак на недельку. Предварительно сплавив племянницу из Инферно ученику, ведь истинный будущий воин обязан обладать терпением и стальной выдержкой.
Ведьмак готов был искать спасенья среди компании десятка меланхоличных Лютиков и сорока разгневанных краснолюдов. А это о чем-то, да и говорило!
Наконец, на горизонте, у кромки леса показалась родная хата. Калитка была приоткрыта, а из дымохода струился дымок — значит Жон был на месте и ожидал возвращение учителя. Что было превосходно, недаром Геральт ещё час назад сообщил о скором прибытии. Обычно он не злоупотреблял учеником в быту, но сегодня был как раз один из тех исключительных случаев.
Спешившись, он помог спустится Эсси и взяв подопечную за руку с одной стороны, а Плотву под уздцы с другой — направился внутрь двора.
Миновав Мучильню, путешественники достигли края хаты и увидели, наконец, Жона. Как оказалось, он усердно тренировался, не замечая ничего вокруг.
Мускулы юноши напряглись как стальные канаты, а загорелая кожа лоснилась от пота. Суровое сосредоточенное лицо смотрело вперед стальным взглядом. Одна его рука была заведена за спину, а другая совершала отжимания, касаясь пола лишь тремя пальцами. Окрепшее за месяцы тренировок тело опускалось плавно к земле, и взмывалось ввысь взрывным движением. Можно было видеть, как с каждым отжиманием вид его становился все более зверским, а целеустремленный прищур — неумолимым.
Ещё пара шагов вперед, и угол дома остался позади, а картина происходящего открылась целиком.
Поясница ученика покоилась на скамейке, колени упирались в землю, а прислоненный к булыжнику на уровне плеч свиток прилежно записывал происходящее.
— Ссссссто... ш-шестьдесят девять! — выдохнул хрипло Жон, на морально-волевых, по крайней мере именно это демонстрировало его лицо. И осекся на выдохе, заметил учителя в компании незнакомой девушки.
Громко икнув, парень побагровел, дернулся, и свалился на землю. Несколько опавших листьев, веток и сора тут же прилипло к его груди и плечам. Один особенно большой желтый кленовый лист пристал прямо к щеке, но юноша даже не заметил. Молниеносно протянув руку, он закрыл объектив камеры и, поднеся устройство ко рту, спешно пробормотал:
— Итак, дорогие подписчики, мой учитель вернулся, мне нужно бежать! Спасибо всем, подписывайтесь, ставьте лайки, жмите на колокольчик! Всем пока! — и в следующую же секунду выключил устройство и повернулся наконец к ним, красный аки свекла.
— П-привет, учитель! Наконец-то вы прибыли! Как дорог-га... — голос его дрогнул, а взгляд уперся в незнакомую девушку. Несмотря на исполинскую, из-за огромного количества намотанных бинтов голову, и из-за них же скрытое лицо, Жон побагровел ещё больше. Хотя, казалось бы, куда уж ещё? Бинты скрывали все, помимо лукаво сверкавшего глаза, но то что находилось ниже шеи, вполне взрослое, созревшее и определенно прекрасное, тотчас вызвало судорожные конвульсии кадыка.
— А-а-Х-рр... — начал впадать в коматоз Арк, понимая, какое первое впечатление произвел.
— Жон! — резкий возглас учителя вывел его из предсмертных конвульсий. По лицу Геральта было непонятно, осознал ли он, в какую ситуацию поставил себя ученик, или же иномирцу все было нипочем. Главное, что подписчики на камеру ничего не увидели!
— Парень! — снова выбили его из страны грез. — Представься перед гостьей. И окажи нам, наконец, должное гостеприимство.
Жон сделал глубокий вдох, как перед нырком в ледяную воду. Вспомнил все советы матери. Приблизился степенно к незнакомке, на морально волевых, и взяв её за руку проникновенно произнес:
— Жон Арк. Кратко, сладко, скатывается с языка. Дамы обожают это.
Вот! Он сделал это! Коронная фраза в деле!
Прицепившийся во время метаний по земле листок отлип от щеки, славировал вниз, и угодил ему прямо на правый сосок. Он попытался как-бы невзначай стряхнуть его, небрежным движеньем, но не преуспел. Палец скользнул по листку впустую. Повторил ещё раз, другой, третий. Грудь неумолимо щекотало. Наконец проклятый лист отцепился и полетел вниз. — фу-ух, он чуть не умер от стыда! Даже представлять не хочется, как это выглядело со стороны!
Но незнакомка повела себя как-то странно. Сделав шаг вперед, она плавным движеньем вытянула изящную кисть и потянулась ровно туда, где секунду назад находился листок!
Жон крайне забеспокоился. Что она задумала?! Зачем вдруг загадочной гостье понадобилась его грудь? Или она хочет ему сделать соски в тиски, как делали приставалы в школе? Ну, по крайней мере, до тех пор, пока он не начал тренироваться у Геральта. Он как бы на это не подписывался! Хотя, быть может, в исполнении прекрасной девушки ощущения будут иными?
Молниеносное движения, тонкие изящные пальчики метнулись к его груди, (Жон и пискнуть не успел) а уже через секунду находились перед его лицом. Сжимая в пальчиках жирную, мохнатую ворсистую сороконожку! Мерзкая тварь все это время находилась под листком!
Пронзительный янтарный глаз ликующе поблескивал из-за бинтов.
Пара Ансельских фермеров, спешащих обратно в город на обед, вздрогнули, услышав отдаленный, преисполненный жути пронзительный крик.
— Какую-то девку настигли гримм, — обеспокоенно сказал старший из них. — Слышь, как орет, бедолага.
— И совсем близко от города, — сокрушенно вздохнул второй. — Бедняжке уже ничем не помочь. Надо будет дать знать Николасу, пусть прочешет окрестности.
Тем временем смачная оплеуха от Геральта привела Жона в чувство.
— Эсси, избавься от этой дряни, — бросил ведьмак, и двинулся дальше. Даже находящийся в эмоциональном апокалипсисе Жон отметил крайне измотанное и осунувшееся лицо учителя. Белые волосы свисали неровными гроздьями, под глазами залегли тени, а губы были угрюмо поджаты. Да уж, наверное, последние недельки выдались тем ещё испытанием. Невольно ученик начал предвкушать привычную историю о странствиях Белого Волка. После отдыха, естественно.
Тем временем, девушка участливо протянула Арку мохнатое перепончатое чудище. Предлагая позаботиться о новом друге. Тот, естественно, отпрянул, на что она лишь грустно повела плечами и, заботливо посадив гусеницу на листик ближайшего дерева, вприпрыжку бросилась за учителем.
— О-оох... — простонал Жон, закрывая лицо руками, оставшись наконец в одиночестве. Что это сейчас вообще было?!
И побрел, не открывая лица, к дому, в котором мгновением ранее скрылась пара гостей.
Ну хотя бы Геральт, по причине того, что иномирец, не понял всего, что произошло. Хоть это радует! Арк облегченно вздохнул. Разница менталитетов, наверное. То, что например неловко для выходцев одного мира, может ничего не означать для выходцев из друго...
— Ах да, ученик, — из окна высунулась беловолосая голова.
— Да, учитель?
— Жон... эта вот твоя фраза... это же вообще трындец. Давай, чтобы больше я от тебя такого не слышал. Ладно-то Эсси — контуженная. У меня же чуть уши тестикулы не свело от стыда. Прежде чем что-то ляпнуть — думай!
Беловолосая голова, укоряюще покачавшись, скрылась обратно за ставнями.
Жон отчаянно заскулил.
*
Ночь опустилась над Ансельским лесом. Кроны окутал мрак, и лишь луна серебрила самые верхушки деревьев. Костер весело трещал, подпитываемый сухой древесиной.
Жон выдохнул, сгрузив последнюю связку дров у огня. Родители сегодня уехали к дальним родственникам, сестры тоже разбрелись по подружкам, так что его "ночевка с друзьями" не должна потревожить домашних. Тем более, такой повод!
Молодой человек то и дело бросал взгляды на внезапную гостью. Её не по годам развитая фигура, прямая осанка, и непосредственный, чистый характер. Взор её лучился искренней доброжелательностью и чистотой, без малейшей нотки превосходства и само ценности, что слишком уж часто мелькало у всех без исключения знакомых Жону лиц женского пола. На улыбку она отвечала улыбкой, и за неполные полдня каждый раз искренне радовалась вновь и вновь встречая Геральта или Жона. К первому она относилась как к родному дядюшке или отцу, а ученик вмиг стал лучшим другом, будто они знакомы уже целую вечность.
Ну а то и дело мелькавшее в разрезе платья (которое ведьмак неизвестно где умудрился откопать) нежно-кремовое, гладкое бедро не добавляло покоя в общее положение дел.
Геральт тонко уловил творящееся в душе ученика смятение. Тяжело вздохнув, он решил пустить все на самотек. Он вроде бы не отец, чтобы учить мальца уму-разуму, и не "дядюшка", чтобы давать рекомендации половозрелой посторонней охотнице.
Не обращая внимания на взаимную стрельбу очами молодежью, он потянулся к вертелу и оценил состояние окорока. Угли довольно основательно прогорели, мясо должно получиться на славу. Наконец-то просторные домашние шаровары, чистая рубаха на до скрипа вымытом теле и сухая обувь. Поджав ноги под себя, он погрузился в созерцание танцующих жаринок пламени среди угольков. Мозг, словно льдина на солнце, оттаивал, отходя от событий последних дней.
Наконец-то можно расслабиться. Вернуться на исходную, так сказать.
Белый волк задрал голову ввысь и всмотрелся в незнакомое небо. Вот, по небу мелькнула небольшая комета, тотчас скрывшись в мириаде осколков полуразрушенной луны. Куда он идет? А куда он двигался в своем мире?
После гибели Йен, спустя годы, он словно как-то впервые снова взглянул на себя со стороны. Развалившегося у костра в ином мире, в окружении новых знакомых — ученика Жона и свалившейся ему на голову незнакомки. И не сказать, чтобы сейчас он мог назвать себя несчастным человеком. Парень, если и не успел стать столь близок, сколь Цири, то и чужим человеком явно уже давно не являлся. Геральт заботился о мальце. Своеобразно, иногда жестко и неуклонно, но в тоже время внимательно и с полной самоотдачей. Иногда железно, но по-своему необходимо — иначе сожрет его этот мир. Слишком уж ветер в голове у парнишки. Начитался ерунды, насмотрелся на героев.
Ох. Весемир бы быстро из него выбил всю дурь.
Ведьмаки Каэр Морхена, были все как на подбор: благородными рыцарями в душе и угрюмыми циниками напоказ. Первое не давало им скатиться в откровенный сволочизм и злоупотреблением силой. Второе хранило чуткое сердце от мерзости средневекового Неверленда. Исключения, безусловно, случались, и часто любая из указанных стрелочек могла колебаться в одну или другую крайность. Ламберт, например, тот ещё засранец. И приходить стучаться в дверь его человечности стоило со стенобитным орудием, не меньше.
Но с другой стороны, все эти геройства, свистоперделки, комиксы, телевидение, наивность и расслабленность однозначно свидетельствовали об одном: мир, наверное, стал лучше. Средний человек спрогрессировал, развился, поумнел и подобрел. Если в Неверленде не найти было деревушек, где не колотили детей и женщин, где мужичье не устраивало кровавые драки по пятницам, а дворяне не безумствовали от вседозволенности, то Ремнант, однозначно, выигрывал.
Нет, все вышеуказанное можно было найти, безусловно. Человеческая натура во всех мирах одинакова. Но если сравнивать статистику, в процентном соотношении, то получалось небо и земля.
Мирное, сытое время порождало новые проблемы, безусловно, но общий вектор развития Геральту нравился. Настораживал лишь тот факт, что больно уж люди расслабились в своих больших городах-ковчегах. Словно убаюканные до времени овцы, когда на прочих землях царствовали гримм. И невинно тянущая изящные ручки к костру девица вполне могла быть эмиссаром и первой ласточкой грядущей бойни.
Гримм могли быть контролируемы. Создания мрака, ведомые чьей-то злой волей, собирались стереть с лица земли довольно важную королевству позицию — одну из житниц Вейла. Возможно, под руководством его сегодняшней гости. И если память вернется, то кто знает? Быть может она в следующий же миг испарится. Или вонзит им нож в спину.
— Синдер, — раздался внезапный, отчетливый голос. Геральт обернулся на звук. Его "племянница", задумчиво ковырялась палочкой в углях, не отрывая взгляд от сгоревшей древесины. Глаз из-под бинтов взирал отсутствующе. Что она сказала? Пепел? Зола? Ведьмак изучил язык, но нюансы ещё приходилось нащупывать...
— Синдер, — повторила девушка и выдохнула с болезненным стоном, схватившись за голову. Жон мигом бросился помогать, но был остановлен резким повелительным взмахом. Ведьмак подобрался.
— Ой-ой, головушка! — простонала жалобно девушка. — я смотрела на эту золу, вглядывалась в неё, почему-то мне казалось это важным. И вспомнила! Вспомнила, что меня зовут на самом деле Синдер, что означает — зола!
Жон посмотрел непонимающе на него и потом снова на девушку, и осторожно произнес:
— Приятно познакомиться тогда, Синдер! Рад, что ты вспомнила свое настоящее имя! Может, ещё что вспоминается.
— Больше ничего, туман тяжелый, мутный, словно в голове какая-то стенка, что не дает пробиться, — огорченно ответила Синдер. И разочарованно пробурчала: — Кто вообще мог назвать ребенка в честь золы?
— Ничего, я уверен, ты ещё все-все вспомнишь! — заверил Жон.
Внезапно, взор девушки вспыхнул, и она резко обернулась к ведьмаку.
— Дядюшка Геральт! — тот вздрогнул. — Так почему же ты врачам указал неправильное имя?! Я сразу думала, что меня зовут Эсси?
И ведьмак, поразмыслив, решил рассказать... почти все. Он поведал внимательно слушающим Жону и Синдер историю, как наткнулся на девицу в глуши, спас от гримм и доставил в больницу. Естественно, умолчав о странном поведении тварей и своих подозрениях. Береженого — Бог бережет.
Как подсказывал опыт — о правде никогда жалеть не будешь. А ложью — можно пройти хоть всю землю, но назад уже не вернёшься.
— Так что, неужели ты не мой родной дядя? — испуг в голосе был настолько силен, а огорчение в голосе — столь неподдельно, что у него невольно кольнуло в сердце. Почесав отросшую за время странствий бороду (которую сегодня уже лень было брить) Геральт тяжко вздохнул:
— Синдер, знаешь... у меня есть дочь, которую я люблю больше всех на свете. И она мне не родня по крови, так уже вышло. Я её удочерил, и за многие годы ни разу не пожалел об этом. И я искренне верю, что духовные узы превыше кровных. И могу сказать наверняка, что я никогда не отвернусь от того, кому дал слово защищать. И ты, Синдер, — не исключение. Это — место где я обитаю, — обвел рукой Геральт деревянный домишко и прилегающую территорию. — Я — охотник и время от времени зарабатываю ремеслом себе на жизнь. Сей юноша — Жон Арк, мой ученик и заноза в заднице. Он приходит обучаться у меня искусству боя и премудростям охоты. С Плотвой нашей ты уже успела познакомиться. Вот как-то так мы пока что и обитаем. Хочешь быть частью этого?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
