Пролог
В стране объявили траур.
Люди посмотрели на траурные флажки, которые за двадцать лет успели поистрепаться и выгореть, и поспешили по своим делам. Никто не помолился об усопшем, не проводил его в последний путь, не помянул покойного добрым словом. Народ уже сбился со счета, сколько наместников иноземного правителя ушло в лучший мир, не оставив в памяти ни имени, ни отпечатка.
Некогда эта страна носила другое название. Когда-то ее историю сохраняли для потомков летописцы. Но отпрыски мятежных отцов растерзали свое прошлое на мелкие кусочки и дали своей родине новое имя — Порубежье.
Долгие годы страна переходила из рук в руки. На трон карабкались и знатные роды, и не столь именитые фамилии. Их петушиные бои и мышиная возня, толпы беженцев и дым пожарищ утомили правителя соседней державы, и Моган Великий — владыка могущественного Тезара — простер над Порубежьем свое крыло.
Моган, как правило, назначал наместником человека в годах, отслужившего свой срок на родине. Ему вменялось наблюдение за порядком и пополнением казны Тезара драгоценными камнями, которые таила в себе присоединенная земля. И замена ушедшего в невозвратные края престарелого вельможи проходила очень быстро.
Но вот лоскутки скорби уже исчезли с домов, а сообщения о новом ставленнике Великого все не было. Ранее спокойный и, казалось, равнодушный к наместникам народ в смятении засыпал, с тревогой просыпался — что задумал Моган, ни разу не посетивший их родину?
Воздух застыл в накаленном ожидании.
* * *
Дворец готовился к балу: хлопали двери, звенела посуда, оркестр настраивал инструменты. Но в зале Совета царило далеко не праздничное настроение. Советники с пеной у рта пытались протолкнуть своих протеже на пост наместника в Порубежье.
Моган Великий — статный, синеокий, с переливчатой волной золотых волос и легкой сединой в короткой бороде — смотрел на неподвижный маятник старинных напольных часов. В пылу словесного сражения никто не заметил поникших плеч правителя, его рук, устало лежащих на подлокотниках кресла, его отстраненного взора. Не заметил никто, кроме старшего советника Троя Дадье.
— Великий? — тихо произнес Трой.
Моган провел рукой по глазам, словно стер воображаемые картины. Придвинул список претендентов. За именами в перечне стояли отошедшие от государственных дел сановники, мечтающие быть нужными и важными до своего последнего вздоха. В этих списках никогда не было молодых вельмож. Они могли обзавестись семьей, окружить себя новоиспеченными родственниками и сомнительными друзьями и, забыв об интересах Тезара, встать на защиту интересов приемной страны.
Моган пробежал взором по строчкам. Любой из претендентов достоин победы. Но только не сегодня! Решение принято, однако до сих пор терзали сомнения — не допускает ли он ошибку?
— Обсуждение продолжим завтра, — сказал Моган и отложил список.
В зале повисла тишина. Ее нарушил звук отодвигаемого кресла. Трой Дадье мягкой кошачьей походкой направился к напольным часам. Узкий в плечах, тонкий в кости, с седыми лохматыми волосами, он больше походил на суфлера, чем на старшего советника. И если бы не прожигающий насквозь взор маленьких глаз и баснословно дорогой костюм, то можно было решить, что сухопарый старичок случайно забрел во дворец, перепутав его с театром.
Трой перевел стрелки, подтянул гири.
— Еще немного и Порубежье забудет, что у него есть хозяин, — произнес он и толкнул маятник.
Раздался отчетливый стук часов.
В углу зала из-за письменного стола поднялся молодой человек:
— Мой правитель! Прошу слова!
Всегда размеренно-спокойный и невозмутимый Трой резко развернулся:
— У вас нет права голоса. Вы здесь находитесь с единственной целью — набраться опыта.
Молодой человек одернул черный пиджак, сшитый по последней моде, сделал шаг вперед:
— Великий! Прошу слова!
Моган откинулся на спинку кресла. За сорок лет его правления это был первый случай, чтобы на заседании государственных мужей заговорил слушатель Совета.
— Напомните свое имя.
— Вилар. Маркиз Вилар Бархат, мой правитель.
Моган посмотрел на окаменевшего Суана Бархата. Кто бы мог подумать, что у самого безупречного советника такой бесцеремонный сын?
— Вы знаете, какое последует наказание, если Совет сочтет ваши слова лишенными смысла? — обратился Моган к Вилару.
— Да, Великий, знаю.
— И вы все равно намерены нарушить установленное Советом правило?
— Да, мой правитель.
— Бог в помощь, — выдохнул Трой и вернулся в свое кресло, стоявшее по правую руку правителя.
— Подойдите, — приказал Моган Вилару.
Молодой маркиз приблизился к круглому столу.
Пристальный взгляд Великого скользнул по высокой плотной фигуре, по непокорным русым волосам, задержался на глазах чайного цвета.
— Мы слушаем.
Вилар поклонился:
— Мой правитель! Назначьте наместником Адэра Карро.
Моган со всей силой сжал подлокотники кресла. Смельчак и смутьян озвучил решение, которое уже несколько дней мешает вздохнуть полной грудью.
— Продолжайте.
— Великий! Вы настолько авторитетны и влиятельны, настолько совершенны и сильны, что вашего сына за вашей спиной совсем не видно. Дайте Адэру возможность почувствовать свою силу. Дайте ему право самому принимать решения и отвечать за собственные поступки. Дайте ему шанс выйти из вашей тени и заслужено занять место подле вас.
Великий рассматривал молодого маркиза. Сын рядового советника жаждет знаний, стремится постичь науку управления, мечтает стать достойной сменой своему отцу. А сын правителя? Моган перевел взор на пустующее кресло, стоявшее по левую руку.
Прочь сомнения! Праздность и правитель — понятия не совместимые. И чем скорее Адэр поймет это, тем будет легче уступить ему престол.
— Я услышал вас. Можете уйти.
Вилар посмотрел на своего помрачневшего отца, расправил плечи, приподнял подбородок:
— Великий! Если вы назначите Адэра Карро наместником, то разрешите мне поехать с ним.
Моган жестом приказал Вилару удалиться. С чрезмерным спокойствием сложил на столе бумаги в стопку и без единого слова покинул зал Совета.
— Это как понимать? — произнес сухой, как палка, и прямой, как трость, советник Патрик Каналь. — Правитель принял решение или нет?
— Думаю, да, — ответил Трой.
— Это какой-то абсурд!
— Решения правителя не обсуждаются!
— Обсуждаются! — Каналь с трудом перевел дыхание. — Обсуждаются, когда наследника престола великого Тезара низводят до заурядного наместника и собираются отправить в какую-то глушь. И с чьей подачи? А? Я вас спрашиваю: с чьей подачи? Вместо того чтобы выставить наглеца за дверь...
— Осторожнее, Каналь! Вы говорите о моем сыне, — промолвил Суан Бархат.
— Да кто он такой, ваш сын, чтобы давать советы Великому?
— Вы еще можете остановиться.
Каналь хлопнул ладонью по столу:
— Могу! Могу, но не хочу!
Бархат сложил на груди руки, изогнул дугой седую бровь. В его бронзовых, потускневших, как старые подсвечники, глазах сверкнула смешливая искорка.
— Хватит ломать комедию. Вас волнует ваша дочь, а не наследник престола. Его отъезд рушит ваши планы. Разве не так?
Каналь побагровел. На скулах заходили желваки.
— Неужели вы на самом деле думаете, что слова моего сына повлияли на решение правителя? — вновь заговорил Бархат. — Неужели вам так и невдомёк, почему назначение наместника переносилось со дня на день?
Повисло тягостное молчание. Тишину в зале нарушал лишь размеренный стук маятника напольных часов.
— Объявляю заседание закрытым, — промолвил Трой и захлопнул блокнот.
— Нет, Дадье! Нет! Сделайте что-нибудь! — воскликнул Каналь.
— Что, например?
— Поговорите с Адэром.
— О чем? О чем говорить с человеком, для которого праздные дни и ночи стали нормой жизни? К сожалению, время упущено, и командовать наследником престола уже не получится. Ему нужна хорошая встряска, чтобы в нем проснулся правитель.
Внезапный порыв ветра, распахнув окно и сметя со стола бумаги, донес с дворцовой площади шум праздничного города. Тяжелые бархатные шторы всколыхнулись легкой волной и безвольно поникли. Но, не замечая листов, усеявших пол, не слыша радостного гула толпы, советники мрачно наблюдали за Троем Дадье. А он с присущей ему неторопливостью сложил блокнот и ручку в черную кожаную папку с серебряным гербом Тезара, щелкнул замком. Направляясь к двери, пошел вокруг стола.
Возле кресла Суана Бархата замешкался:
— Меня подкупила смелость твоего сына. Если ему понадобится помощь, он может на меня рассчитывать.
Бархат почтительно склонил голову.
Трой посмотрел на часы:
— До начала бала осталось не так много времени. Советую вам не задерживаться.
Государственные мужи спешно покидали зал. Выйдя последним, Бархат столкнулся с Каналем.
— Думаешь, твой сын заполучил могущественного покровителя?
— А разве нет?
Каналь хохотнул и, круто развернувшись, устремился к лестнице.
* * *
На краю обрыва стоял молодой человек. С необъяснимым трепетом в груди он всматривался в раскинувшуюся перед ним долину. Свежий ветерок застенчиво притрагивался к первым весенним цветам. Звонкий ручей извивался между корнями одиноко стоящих могучих деревьев. Серая пичуга вынырнула из травы и, устремившись к тяжелым облакам, протяжно мелодично засвистела.
Молодой человек раскинул руки, потянулся всем телом вперед. Вот бы оттолкнуться от земли и взмыть в небо. Я высоко! Я свободен!
Солнце выползло из-за тучи, озарило высокий лоб, ровный прямой нос и твердый подбородок. Лучи заскользили по густой гриве волос цвета зрелой пшеницы, отскочили от темно-синих глаз, почтительно сбежали по стройной высокой фигуре. Темная дорожка смиренно растянулась возле крепких длинных ног.
На краю обрыва стоял сын Могана Великого, наследник трона Тезара, Адэр Карро.
На обочине дороги возле сверкающего серебром автомобиля топтались его друзья: рыжеволосый Дамир и жгучий брюнет Стефан.
— Не опоздать бы на банкет, — произнес Дамир.
— Не волнуйся, без именинника не начнут.
— Надеюсь. Если моего отца хватит еще один удар, он лишит меня наследства. И тогда мне уж точно будет не до банкетов.
Стефан провел растопыренными пальцами по спутанным прядям:
— А мой грозился обрить меня наголо, если снова напьюсь.
— Съешь перед застольем кусочек масла.
— Пробовал. Не помогает.
— Тогда не пей.
Стефан усмехнулся:
— Уж лучше я буду лысым уродцем, чем откажу себе в удовольствии.
Дамир посмотрел на фигуру Адэра, сереющую на фоне синего неба:
— Напрасно он злит Великого.
— А что Великий сделает? Отменит бал? Хотел бы посмотреть на эту хохму.
Дамир прошелся вокруг автомобиля, взглянул на часы:
— Черт!
Распахнул дверцу:
— Адэр! Поехали.
— Кому-то не терпится во дворец, — тихо промолвил Адэр и, тяжело вздохнув, окинул долину прощальным взором.
* * *
Градмир — столица Тезара — был привычен к балам и приемам. Отмечались государственные и религиозные праздники, знаменательные и не очень значимые события и даты. Каждый год носители знатных фамилий страны отплясывали во дворце Великого на дне рождении престолонаследника. Но столь грандиозного торжества в его честь, как в этот раз, никто не помнил. Заполонившая дворцовую площадь толпа восторженными криками встречала правителей и высокопоставленных особ крупнейших держав, приехавших на бал.
Именитые гости поднимались по широким ступеням, входили во внутренний двор дворца, шли по гранитной брусчатке вдоль оранжерей с диковинными цветами. Войдя в черные, отделанные позолотой двери, попадали в огромный холл с мраморными лестницами, взлетающими на верхние этажи, и с множеством люстр, звенящих хрустальными льдинками.
Высокородные особы шествовали мимо диванов и кресел, обитых синим бархатом, мимо картежных и шахматных столиков на кованых ножках, мимо шкур белых медведей, брошенных возле каминов. Перешагнув порог зала Приемов, ступали на паркет из ценных пород дерева. Золотые лианы заплетали белоснежное поле стен и заканчивались на потолке сотнями причудливых завитков, в центре которых горели россыпи маленьких ламп. Овальные зеркала в рамах, усыпанных драгоценными камнями, отражали свет, отчего казалось, что искрил и переливался сам воздух.
Гости обменивались любезностями. Звучал смех, звенели бокалы. Трой Дадье стоял в стороне от веселящейся публики. Его никто не тревожил — желание поболтать со старшим советником Великого отбивали сжатые в одну линию губы и хмурый взгляд.
Из толпы вынырнул молодой вельможа.
— Приехал, — промолвил он и вновь растворился в толпе.
Трой окинул взором зал. Старшая дочь Великого — Элайна — грациозно скользила между гостями, исполняя роль полноправной хозяйки. Но наметанный глаз советника уловил обеспокоенность в ее движениях, в том, как часто она поправляет на груди ожерелье из редкого зеленого граната.
Трой направился к Элайне. Она немного стремительнее, чем следовало, пошла навстречу. Замерев в полушаге, с немым вопросом распахнула прекрасные глаза цвета ожерелья.
— Он во дворце, — одними губами прошептал Трой.
Элайна заразительно засмеялась, словно советник произнес шутку. Легонько сжала его локоть и еще более грациозной походкой направилась к гостям.
По заведенным во дворце правилам правитель входил в зал Приемов последним. Распорядители рассчитали время, за которое гости успевали обменяться новостями и немного подогреть себя вином. С точностью до минуты был определен момент, когда незаметно исчезали слуги, унося на подносах пустые фужеры. Возле главного входа возникал, будто из-под земли, праздничный караул. И гости растекались, как две реки, освобождая центр зала.
На праздновании дня рождения наследника престола существовал другой порядок — Адэр появлялся после отца.
* * *
Стоя возле окна, Адэр смотрел на веселую толпу, шумевшую на дворцовой площади.
Костюмер, одетый по моде, идущей за последней, — остроносые замшевые туфли, штаны с мотней на уровне колен, узкий пиджак на голом торсе, белоснежный атласный платок на тонкой шее, — ползал возле ног Адэра, подворачивая брюки.
Личный секретарь Гюст, совершенная противоположность своему господину — низкорослый, с торчащим брюшком и покатыми, как у женщины, плечами, — охрипшим от волнения голосом зачитывал длинный список особ, приглашенных на бал.
— Довольно, — произнес Адэр.
— Но, мой господин... вам надо знать...
Адэр выхватил из подрагивающих рук секретаря список и, скомкав, бросил в угол:
— То, что мне надо знать, я знаю.
Гюст достал из кармана сложенный вчетверо лист и протянул его Адэру:
— Ваша ответная речь на поздравление Великого.
— Чем тебя не устраивает моя речь, которую я произношу каждый год?
— Ежегодное "благодарю" — это не совсем речь.
— А ежегодная проповедь — это не совсем поздравление.
В комнату вбежал слуга:
— Мой господин, объявили Великого.
Перешагнув через костюмера и оттолкнув локтем секретаря, Адэр стремительно вышел из комнаты.
