Я таращился на записку так, словно из нее вот-вот должен был выползти полицейский или девочка Садако из ужастика. Хотя тут — скорее досточтимый Понтеймо, чьи Подвалы мы так классно обнесли...

— Но откуда?

Помощник мэра, принесший привет от Рита, невозмутимо (он вообще редкостно невозмутимый тип) ответил:

— Это принесли к драконоверам. Неизвестный доброжелатель, который время от времени предупреждал столичную общину о грядущих неприятностях. На этот раз он прислал вот это, и наши собратья несколько... удивились. Передумали вариантов тридцать, кто сей достойный человек, откуда он упал на крышу, при чем тут штаны и какой именно подарок надо не брать. На всякий решили отказаться от всех, а копии записки разослать по всем общинам, в надежде, что они поймут, о чьих именно штанах идет речь.

Ага, то есть наш кающийся грешник не первый раз подбрасывает драконоверам соломки на предмет помочь. И сейчас тоже, только помочь он собирается мне. И видимо, это было срочно, раз он решил не ждать, а решился прислать записку таким кривым путем, чем драконоверью общину. Потому и текст такой... странный. Вот что он имел в виду?

Подарок? Какой еще подарок?

Нам вроде ничего такого в последнее время не...

Не семена же?!

Семена не отдам!

Но пока я пребывал в размышлениях, очнулись остальные.

— Подарок? Какой подарок? — подпрыгнула на месте Янка. Как это: подарки — и мимо нее! Непорядок.

— Упал на крышу? — подняла брови наша названая бабушка. — Макс, это откуда ты падал?

— Подержать штаны? — фыркнул Славка. — Побратим, мне начинать ревновать? Это кому там ты доверил держать свои штаны, напарник?

И ржет, поганец!

Я возвел очи к небесам. Небеса, в лице беленого потолка бабушкиной комнаты, остались безмолвны. Похоже с тем, что за подарочек нам должны подсунуть в ближайшее время, разбираться придется самому.

— Не бери в голову... — вдруг предложил Славка, в этот момент почему-то выглядевший удивительно здоровым. — Разберемся!

— Давай подумаем вместе? — включилась наша продуманная бабушка, видимо, осознавшая, что рассказа про крышу пока не будет. — Две головы лучше, чем одна.

— А три головы... — обрадовано подхватил напарник.

Но я сбил его на взлете бородатым приколом:

— А три головы — Змей Горыныч! Не примазывайся. Обсуждать секреты моих штанов я буду только с человеком, которому их доверил!

Что-что, а дурака валять я никогда не отказываюсь!

— Бабушка Ира, слышала? — Славка трагически закрыл глаза. — Мы не заслужили высокого доверия!

— У штанов? — азартно поинтересовалась малявка.

— У Макса! — на миг выпав из роли, уточнил Славка. И снова изобразил трагедию на ровном месте. — Я не переживу!

— Переживешь! — проявил я бессердечие. — Это мои штаны!

— Ну, я в общем-то, особо и не претендовал... Наверняка это совершенно особенные штаны. Незабываемые. Ведь только за возможность за них подержаться тебе и письма шлют, и о встрече умоляют. Причем срочной.

— Поклеп!

— Я вам еще нужен? — поинтересовался помощник мэра, которого Иррей под шумок угостила травяным отваром и бутербродом с жареной картошкой (ничего себе сочетание, а?). Получил ответ, что нет, извинился и умчался по делам.

Мы перестали валять дурака и принялись толочь воду в ступе. Что Рит не прислал бы просьбу о встрече просто так, все соглашались. Что в столицу надо смотаться — тоже. Но что смотаться нужно именно мне... вот тут уже начинались проблемы.

По неведомым причинам просто так отпускать меня в столицу бабушка не хотела и стояла (то есть лежала) насмерть. Во-первых, сначала Славка должен поправиться... Да, Славка тоже со мной отправится, а как же иначе? Во-вторых, мы должны освоить магический Шаг. Точка.

— В смысле — Шаг? — офонарел я.

— Зачем? — точно так же обалдел побратим. — Мы же всегда можем попросить кого-то из наших магов.

— Да мы в случае чего крыльями отмашемся!

— Разве это возможно в принципе? Маги могут превращаться в драконов, это понятно. Но обратное превращение пока еще ни разу не зафиксировано документально.

— Вот и проверим заодно.

Что проверить? С моими способностями к магии я упроверяюсь с освоением Шага до второго пришествия желтолицых! А Рит? А пока еще не отловленный король? А сволочной парень Паша, устроивший Славке такую классную экскурсию в Подвалы — он что, пока небитый походит?! И это если еще не вспоминать про нашего доброго дедушку-лавочника!

— А Рит?! Он же просил срочно! Бабушка Ира, он бы не стал подставляться просто так, он о чем-то предупредить хочет.

— Макс...

Почему-то в этот миг наша железобетонная бабушка выглядела более... ну, не мягкой, конечно, но крошечная капелька неуверенности в ее голосе проскользнула. Я глянул на Славку (напарник почему-то молчал, как банкомат без кредитки), и принялся ковать железо пока не убежало:

— И я тебе короля обещал. Как я его буду отсюда ловить? Ну бабушка Ира, вот честно, мы со Славкой будем осторожные, как... как...

— Как суслики, — все-таки присоединился уговорам Славка. — Чуть что — и мы в норку.

Бабушка примолкла, видимо, пытаясь представить себе драконосусликов, и махнула рукой:

— Ладно. Считайте, почти уговорили.

— Ура!

И опять бабушка Ирина смотрела на нас странно. Словно издалека. Словно хотела что-то сказать и не решалась. Мне вдруг показалось, что в ней сейчас бушевало то же самое желание, что во мне утром: спрятать свое от мира, уберечь любой ценой. Запереть. Не пускать!

Но она только сказала:

— Не слишком радуйтесь! Завтра еще обговорим, как все это сделать хоть немного... безопаснее.

— Вот и хорошо. Вот и ладненько. Ну, мы пойдем? А вы отдыхайте. Время уже, пора по кроватям, завтра работы много...

Кстати, реально много. С этими Подвалами я выпустил из вида организованные фирмы-заводики-мастерские, а чтобы новое что-то — и без проблем, такого не бывает. Так что селекторному совещанию на переговорных шкатулках быть, и хорошо если в полдня получится уложиться...

— Макс, а шкатулку принесешь? Скучно просто так лежать. Я хоть с Ритхой поговорю.

Чего-чего? Шкатулку? Щас!

Я тебя, драгоценный мой напарник, насквозь вижу! Сначала с Ритхой поговорить, потом про дела в племени расспросить, потом: а позови, сестренка, кого-то из Старших, например, Урху... И все, пошло обсуждение дел, а сну — привет ручкой.

Ну уж фигушки.

— И не подумаю. А будешь вредничать — скажу Штуше, что у тебя под пижамой спрятаны орешки.

— Чир-чир-чир? — заинтересовался Штуша, запрыгивая на одеяло страдальца. А заодно поближе к заворожившим его ломтикам жареной картошечки на тумбочке.

Славка вздохнул и покорился судьбе.

Умотали мы быстро. Янка со Штушей были уложены на койке Иррей, мы моей кувшинкой улеглись на моей. Она придвинулась и как-то очень естественно прижалась лбом к моему плечу. Это было так похоже на настоящее объятие...

Я замер, ловя это мгновение.

Ночь, и одна постель на двоих, и пахнущие свежей травой волосы у моего лица. Ее тепло, ее близость... чертовы реакции тела, как они иногда мешают! Хоть в дракона превращайся, в том виде с этим легче... Иррей, кувшинка моя ненаглядная! Я не гад тащить в постель девчонку, которая из всего понятия о сексе реально знает только про пестики и тычинки у цветочков (в буквальном смысле!). И которая в человечьем теле меньше месяца!

Но порядочность никогда еще мне так дорого не обходилась! Нет, драконы все это как-то лучше контролируют...

— А лечиться он придет? — вдруг прошептала Иррей.

Я отвлекся от мыслей о драконьем виде.

— Кто и от чего?

— Тот трехголовый дракон, о котором вы говорили. Это ведь болезнь или мутация?

— Э-э...

— Или это такая порода?

И мысли сразу стали вполне... благопристойными и даже деловыми: следующие полчаса я тихонько объяснял Иррей, что это за уникальный мутант Крылатого — с тремя головами. И где он водится. И почему его лечить не надо...

Взгляд со стороны

Ночь выдалась не по-весеннему теплая. Пригретая солнцем земля быстро зарастала первоцветами и ждаником — скорой вешней травкой, рута цвела, от дерева к дереву перебрасывая нежные зеленовато-желтые облачки пыльцы. Где-то под корой уже выбирались из оболочек-куколок первые бабочки. Утром они расправят крылья...

Обрадованная весенним теплом, из развалин неторопливо выбралась перезимовавшая в колодце жаба. Она еще не слишком хорошо себя чувствовала (затянувшаяся зима и недавний ледяной дождь порядком подпортили ей пробуждение), но возлагала определенные надежды на муравейник рядом с вросшим в землю камнем. Муравьи — достойная еда для почтенной, уважающей себя жабы. Не то, что слизняки.

Но почти добравшись до симпатичного холмика у края развалин, жаба была крайне разочарована: в развалины неизвестно почему заявились громадины-человеки! Если бы жаба умела разговаривать, она донесла бы до нехороших громадин, что их тут никто не ждал! Тут уже лет тридцать, как живет только она! А до этого — ее предки! И, раз тупые громадины когда-то разрушили это прекрасное место, то нечего им тут делать теперь.

Но увы. Жаба могла только раздувать горло и в полном возмущении смотреть, как две громадины, возникшие прямо из воздуха, протащили под руки третью и... сгрузили прямо на ее муравейник! Это было невиданное безобразие, и жаба от души квакнула, выражая негодование подобным захватом чужой собственности. Наглые громадины дрогнули:

— Это что?!

— Жабу не признал?

— Темно тут...

— Ушам тоже темно? Горожанин ты и неженка. Ну что, кладем его? Эй, куда?

— А что? Тут сухо и холмик симпатичный.

— Кхе. Не, ничего, раз так вышло, то пусть уж.

— А что это за место?

— Развалины. С прежних времен еще. Раньше, говорят, источник какой-то рядом был, а теперь болото ползучее. И остатки построек вот. Чем их так разметало-то — и не поймешь. Эх.

— А почему мы его тут...

— А тут вымогать не у кого будет. Жилье есть, но живут тут суровые парни-лесорубы. Приютить-приютят, но месяца три топориком поработает.

— А он не замерзнет?

— Он тепло одетый, да и... положил ты его так, что проснется скоро! Уж поверь!

— А что такое-то?

И громадины растаяли, оставив третью на захваченном муравейнике.

Обозленная жаба мрачно обозрела захватчика, от души обквакала его (он зашевелился и разлепил глаза) и ускакала к рухнувшему дереву. Придется пока ограничиться слизняками...

Не только жабе пришлось возмущаться в эту весеннюю ночь. Точно такой же повод для недовольства представился немолодой лисице, подбиравшейся к курятнику в поселке молитварей; плюхнувшаяся во дворе фигура заставила кур поднять такой шум, что во двор с фонарем наперевес выбежали хозяев, и крайне разочарованная лиса вынуждена была убраться голодной.

Чуть позже нежданным визитерам послала шумное проклятие пара местных белок, облюбовавших крестьянский грибовник. Белки также остались без завтрака и очень по этому поводу негодовали. Зато крестьянская команда крепких стариков возрадовалась двум парам новых рабочих рук и тут же пристроили их к делу. Работники особым энтузиазмом не пылали, но деваться было особо некуда. Северная глушь — это северная глушь, до ближайшего городка топать и топать, а белки, медведи и меуры принимать в оплату обнаруженные в кармане золотые не собирались.

Новые путники появились у рыбачьей деревни у Долгой Шхеры... у хутора пчелосмотрителей... у болотных рудокопов... у лесников... сборщиков янтаря...

А пятеро самых вымогалистых вымогателей оказались на Урко — очень симпатичном месте с дивно-свежим морским воздухом, отличной рыбалкой и замечательными видами. Всю эту сказочную прелесть портило только одно — остров был полностью необитаем и находился довольно далеко от обитаемых земель. Инструменты им оставили, домик на острове был, покинутый личиночий приют, а дальше... все зависело от них.

Тахко. Макс

Утром я проснулся рано — в комнате только-только начинало светлеть. Еле расклеил глаза — дела не ждали. Но постарался соскользнуть с кровати тише мышки — не хотел будить Иррей. И к двери так и крался — на цыпочках, подхватив штаны и положенный с вечера комплект из чистой рубашки, полотенечка и кой-каких мелочей для умывания. Причем все это строго на ощупь — глаза упорно склеивались веками и на мир смотреть не хотели. Ничего, умывание в конце коридора (именно там располагалось подобие ванной) исправит ситуацию.

Зря старался.

Когда у порога глаза таки открылись — полюбоваться на спящую кувшинку — никаких признаков Иррей в постели не обнаружилось.

Так. Похоже, меня опять бросили.

Понятие "утро" Славка и бабушка Ира, как выяснилось, толковали очень широко — их в комнате тоже не оказалось, и когда конкретно для них наступило утро, оставалось загадкой.

Трудоголики, блин. Чем я думал, оставляя их без присмотра?

Надо было хоть штору повесить.

Хотя нет, не помогло бы.

Вот если бы я дверь забил... или кирпичами заложил... тогда бы еще был шанс.

Взгляд со стороны. Вида.

— Остай, я... вы... я всегда был... я всегда жил правильно, я...

— Успокойтесь, Хейки Виталл...

Непохож на братом. Черты лица похожи, разрез глаз и брови, да и рот тоже. Но человек больше, чем черты лица. А глаза у него совсем другие. И шрамов Хейки Юрана у младшего нет.

— И я никогда... я не знал!

— Успокойтесь. Я вам верю. Вы просто ничего не знали о неправильном поведении вашего брата. Так бывает. Наверняка он был скрытным и таил свои замыслы диверсанта даже от родственников.

— Да. Да, Юран, он... мог. Но это не я!

А вот он тебя защищал.

— А... что теперь будет?

— Ничего. Вы будете работать как работали. Может быть, вам даже улучшат условия. Подвалы перешли под ведение Высшего мага, он ценит хороших работников. А у вашей семьи хорошая репутация.

— Да. Да. Благодарю... я... а я могу спросить?

— Слушаю?

— А с ним? С Юраном... что будет?

— Не знаю. Но скорее всего, ничего хорошего.

— Но...

Может быть, все еще не так плохо? Боятся все, но не всех страх толкает на предательство. Может быть, парень просто перетрусил до потери соображения? Так тоже бывает. Но тогда ему время опомниться.

— Вы хотите за него поручиться?

— А?

— Вы хотите за него поручиться?

— Н... н...

— Не понимаю.

— Нет...

Вида проводил взглядом парня. Справного и ладного парня, который в плечах и поясе был заметно пошире своего старшего брата — лучше кормили? Меньше перепадало от надзирателей? Или просто телосложением удался покрепче? Телом да, покрепче. А вот сердцем...

Там, где Хейки-старший стоял камнем, прикрывая родню, младший расплывался в лужицу, жертвуя и отцом, и братом — лишь бы его самого не трогали. Старший защищал, младший... пользовался? Так бывает. Старшие братья и сестры часто с детства защищают младших. И многое им прощают. Из доброго сердца или подсказки родителей, неважно. Младшенький стащил твое яблоко? Ну, он же маленький, не понимает. Он испортил твою игрушку? Он пока малыш, не понимает. Он дерется? Ну ты же старше и умнее... Он измазал ягодным соком твою выходную рубашку? А может, ты просто наговариваешь? Как он мог? Он же маленький...

↓ Содержание ↓