Глава 1
Обратно решили лететь на 'Стреле Дины'. Хотя пассажиров стало больше за счёт поступивших в этом году, до полной нагрузки самолёта всё равно далеко. Самолёты южан в этот регион забраться не в состоянии, но всё равно выбран самый удалённый от побережья маршрут.
Даже все вещи поместились в эту 'Стрелу'. Хотя значительная часть вещей Разноглазой и машина Софи будет отвезена на континент на лайнере — больно уж много Эр с собой всего привезла. Конечно, она много раздарила, но не надо забывать про приступ работоспособности и созданное ей. Да и куплено ей много всего, в том числе и весьма громоздкого. Впрочем, перегрузка лайнеру пока не грозит.
В самом самолёте есть и полноценная спальня с кроватью, облюбованная Софи, и купе поскромнее, и пассажирские салоны, и обычные кресла. В заднем салоне обосновались вновь поступившие и Осень. Маленькая принцесса решила познакомится поближе. У Марины мелькает весьма откровенная мысль: насколько ближе собрались знакомится?
Тем более, с ними не пошла Рэда логично решившая, что куда-либо деться с самолёта на большой высоте несколько сложновато, а детишки достаточно разумные и сомнительно что сломают самолёт, который местами даже бронирован. Рэда сказала — тупо и без затей будет спать. Все поступившие в прошлом году решили, что нынешние слишком мелкие для них — обычное подростковое зазнайство, подкреплённое немаловажными знакомствами. Кошмару и Змеедевочке достаточно общества друг друга. Разноглазая в купе заперлась. Дуется на всех вместе и не на кого конкретно. Ничего, с ней бывает. Для окружающих совершенно безопасно.
Кэретта в этом году решила ни в кого не играть. Встреча не планируется. Значит Марина предоставлена самой себе. В школе тоже скучать не по кому. Все сколько-нибудь нужные летят с ней на одном самолёте.
Заняться можно порядком подзабытым времяпрепровождением. На самолёте есть не только кухня но и полноценная библиотека, к тому же регулярно обновляющаяся. Способ убийства времени не самый худший.
После приезда возникла стойкая ассоциация с первым годом. Такая же стайка разряженных девиц, кого-то поджидающие. Другое дело — наряды более откровенные и полупрозрачные. И, несмотря на невесомости, производят впечатление откровенно праздничных. Ясно всё с ними — на этот раз не по Сонькину честь, а прилипалы Разноглазой. Их даже больше стало — видимо сумели в доверие втереться, тут ведь многие из одних и тех же местностей. Красоваться перед Эр стало почти инстинктивным навыком. Тем более, день необычно тёплый для начала осени. Впрочем, как раз отец Эр сердито подмечает, что с климатом что-то не то творится. Хотя, по мнению Марины, раз нет сложностей с замерзанием топлива и масел в зимнее время — всё в порядке.
Приветственные объятия и поцелуйчики Марина счастливо избегает, но Разноглазая наслаждается.
Кошмар когда не против, когда как — сейчас вместе со Змеедевочкой предпочла сбежать. Уроженцы Архипелага держатся двумя группами. Софи поехала Хейс провожать. Осень и Рэда куда-то испарились. Хорт отлично знает территорию школы. К Разноглазой зайдёт вечером. Тем более, самые прилипчивые рыбки к тому времени уплывут. Не настолько глупые, знают когда время Эр принадлежит им, а когда Марине. На чужое Марина иногда может претендовать, но не наоборот.
Эр расстроена, все остальные тоже, саму Ласточку бывшую, хотя теперь похоже, снова нынешнюю можно отпаивать всем, на что только фантазии хватит. Впрочем, в чувство придётся приводить не только Динкерт.
Хорошо, у Разноглазой, кроме утончённости есть и определённая приземлённость. Во всяком случае, рация обнаруживается на боку. Впрочем, у Марины и своя на месте. Впрочем, сначала надо в происходящем разобраться. Пока очевидно одно — никто из прилипал к происшествию не причастен. Как говорится, и в мыслях не было.
Краем глаза заметила Динкерт. Поразил совершенно убитый вид. Смотрит словно сквозь всех, пытаясь рассмотреть, что другим уже недоступно. На страдания от переедания или наоборот от отравления как-то не похоже, более того Динкерт можно снова 'ласточкой' назвать. Былую стройность она вернула, только худоба теперь болезненной выглядит. Марина особо не переживает: если заметила она, медики и подавно должны были разглядеть. Тем более Динкерт вроде, пришла со стороны медицинского корпуса. Хотела было подойти, но у Разноглазой какой-то нюх, когда у кого-то слёзы наворачиваются. Что-то спросила. У Ласточки сразу слёзы выступили. Разноглазая сразу утаскивает её к себе, ну пусть вместе и рыдают под сладенькое или под спиртосожержащее, благо у Эр и того и другого изобилие. Марина вечером к Разноглазой зайдёт, благо сама по себе Динкерт Эр расстроить не могла.
— Динкерт к нам приходила, — вид и у Эр, и у прилипал совершенно убитый. Что эта курица могла Разноглазой сделать? Хотя, в чём-то другом дело. Прилипалы — рыбки зубастенькие, а Динкерт ни языкастостью, ни боевитостью никогда не отличалась. Безмозглость только в последнее время появилась, но это она сама, никто не заставлял. Да и не ушла она ещё. Просто старается стать максимально незаметной.
— Только не говори, чтобы себя предложить! Я знаю, ты деньги даёшь, но выбираешь всегда сама, и не любишь тех, кто навязывается.
Эрида вздыхает в своём стиле. Хочется встать и пойти убивать заставившего грустить Разноглазую.
— Она не за этим приходила. Она поплакать пришла. Её всем было так жалко, а сделать мы ничего не могли.
— И чем это она вас так расстроила?
— Семья Динкерт поехали погостить к сестре её матери. У неё свои дети и муж. Ещё её младшая сестра с ними жила. Дом большой. Пятнадцать человек было... Осталось двое. Динкерт и её отец. Все сгорели. Огненный шторм.
— Так это там... Лучше бы дома сидела, район Великих Озёр не бомбят вовсе.
— Динкерт еле упросила отца взять с собой на ночную рыбалку. За городом. Мама не хотела отпускать. Мамы у Динкерт больше нет. От них ничего не осталось... Памятник будет пустым.
М-да, бывает думаешь о плохом, а оказывается самое худшее из возможного. Даже у Марины от общего настроя защипало глаза.
Не поехали бы никуда — все бы были живы. К Великим озёрам южане не лезут, на слишком большие силы авиации можно напороться. Авианосцы на озёрах хоть и учебные, но вполне боеспособные. Пилотов требуется много.
— Значит, у тебя больше никого нет? — глухо говорит Марина. Теперь всё старое целиком и полностью забыто.
— Папа есть, — всхлипывает Динкерт, с умением сочувствовать у Марины откровенно так себе.
— Как он тебя сюда отпустил?
— Мне кажется, он немного в уме повредился. Где и кто он, осознаёт полностью. Но считает, что нам больше нельзя в одном месте находиться. Только в разных. Он меня фактически выгнал сюда. Мол, вместе точно не убьют, а тут сотни километров.
— Только вот сюда южане уже заглядывали. А в районе озёр только разведчики фиксировались. Что дальше делать собираешься? — Марина понимает, что её умение говорить сегодня взяло выходной день. Банальщины Динкерт в последние дни наслушалась предостаточно. А прилипалы по определению специализируются на глупостях. Хотя они не столько глупые, сколько излишне лёгкие.
— А я уже решила. — в телосложении у неё всегда было что-то от Софи. — Решила — после школы пойду в бомбардировочное командование. Я хочу мстить, и я отомщу. — Вот это решительность, Марина просто поражена. Столько целеустремлённости. И ярости! — Я справлюсь! Сами видите, я телосложением почти как Софи, а у неё высшая лётная годность. Состояние здоровья у меня идеальное. Проверилась первым делом, как приехала. Я сильная. Выдержу. Под требования этого командования подхожу. Образовательный уровень у меня тоже будет подходящий. Я хочу убивать! Я хочу жечь их города! Как сожгли моих родных!
Марина злобно щурится, Динкерт права, только сама Марина в первую очередь злится из-за собственного бессилия и невозможности что-то сделать.
— Всё конечно, так, но ты слегка ни к тем пришла. Они в принципе ничего не могут для тебя и всех этих погибших людей сделать. Да и я могу не намного больше. Тебе к Софи надо идти, она хотя бы прекрасно знает, как людей в бомбардировочное командование набирают, и какие у них требования. Добровольцев у них всегда было много, но Софи здесь сейчас нет.
— Приду, когда приедет, — видно, Динкерт настроена очень решительно.
Не поспоришь, очень мощный фактор пробудил у Динкерт боевитость. Хотя ласточка — птичка, в общем, хищная и насекомым от неё попадает довольно сильно, хотя в бомбардировочном командовании для украшения самолётов гораздо больше любят использовать изображения более крупных птиц вроде орлов и ястребов. Изображение самой Динкерт, по возможности — минимально одетой — тоже устроит, с живописностью у неё всё хорошо. Только сейчас гораздо лучше со стремлением убивать. В бомбардировочном командовании нет таких принципиальных командиров, как Сордар, девушек и женщин берут на любые специальности, хотя и с некоторыми ограничениями. Впрочем, если вспомнить императорских 'ведьмочек', летающих на всём, что существует — от мотопланеров до тяжёлых бомбардировщиков, лодок-разведчиков и 'Стрел Дины' всех модификаций...
Марина сама в дальнейшем собирается жизнью рисковать, не сомневается и насчёт Соньки. Уже давно распределила, кто для военного дела годен, а кто — не очень. Несчастье Динкерт перевело её из одной категории в другую. Это Эрида и большинство прилипал в прежней в любых обстоятельствах останутся. Динкерт по телосложению близка к Софи, к нагрузкам привычная. Жестоко за неё сделан выбор. Приближённость к сильным людям этого мира особо не помогла. Тем более, эти люди сами неплохо знают, как битвы титанов выглядят. Динкерт некоторый интерес к школьной авиации проявляла, пока не решила по другим правилам жить. Потом наступил откат к прежним. Как раз Марину и Софи устраивающий, да ещё Кошмар, в общем-то, сочувствует. Плюс более чем странное отношение Эриды к людям, особенно к Еггтам. Неожиданно и трагически кончились всяческие игры. А Марина вроде как в стороне. Даже интересно, как Сонька будет выкручиваться. Тем более, они обе в аналогичной ситуации бывали. Динкерт сама решила броситься в новые жизненные законы. Выбор был сделан за неё. Пусть и жестокий. Выбор в жестокой и во многом бессмысленной Великой Игре, что идёт уже десятки лет.
Динкерт говорит абсолютно пустым голосом:
— Даже моя ситуация оказалась не худшей из возможных. Уже отмечались гибели при бомбёжках даже более многочисленных семей. Даже были случаи, когда совсем маленьких детей было больше. Но мне жалко именно наших маленьких. Которых больше не будет... Кто-то за это должен ответить. Знаешь, нас снимали для прессы. Пообещали самолёт построить и назвать в честь нашей семьи. Даже не один. Уже летают. Только мне за штурвалом пока нет места. Но я обязательно добьюсь. И тоже полечу. К моему времени построят новые машины. Я хочу их жечь. Хочу видеть, как горят их города и гибнут их дети. Хочу это видеть!
Марине кажется — она видит человека, кому боевые действия по-настоящему сильно зацепили мозги. Вариант гораздо тяжелее, нежели с Эорен. Та узнавала о гибели в общем-то посторонних ей людей, к тому же тех, кто погиб с оружием в руках. Но и то не без труда удержала рассудок в целости. И то, вещи своими именами надо называть, нет гарантий, что получилось бы без мирренки. Тут Динкерт столкнулась с гибелью тех, кого она некогда держала на руках. Её не получится убедить в случайности удара. И как бы очевидно, что необходим ответный. И он ещё не нанесён. Ещё играет роль, что Эорен старше и значительно менее эмоциональная, нежели Динкерт. Та рвётся в неизвестное.
Для Марины смерти близких пока укладываются в гибель пса. Но он хотя бы мог сражаться в своём понимании слова. Малолетних родственников Динкерт просто убили за то, что они такие есть. Вот только разговаривать о трагедии Динкерт пришла не совсем к тем. Старые приоритеты в отношениях умирают медленно и неохотно. Эр с рыбками-прилипалами — не лучшие собеседницы в такой ситуации. Софи здесь просто нет, к тому же она отличается злопамятностью, а последний раз с Динкерт поговорила не очень хорошо, впрочем сейчас это такие мелочи на фоне изменившихся личных обстоятельств. Но понять изменения Сонька будет в состоянии.
Фотографии у Ласточки сохранились во множестве — они ведь хранились совсем не в том месте, что оказалось уничтоженным. Она сюда принесла многие. Судя по обилию заплаканных физиономий, просмотр имел успех. Не исключено, именно такой эффект и планировался. Степень людского цинизма Марина всегда предпочитает считать максимальной из возможных. В подобных обстоятельствах — в особенности. Ещё, кажется, есть ни на чём не основанный расчёт, будто у неё есть персональное бомбардировочное командование, вполне сравнимое по силам с основным, и Марина может им по собственному усмотрению снести любой район материка и некоторые за его пределами. Вообще-то, представления о возможности её статуса у сверстниц должны в большей степени соответствовать их возрасту. Но из присутствующих, да и большинства отсутствующих представления самые детские. Пожалуй, представления, близкие к реалистичным только у Разноглазой да у Соньки. Кошмару Марина сама бы не доверила ничего опаснее картонного меча. Впрочем, Кошмара здесь нет, да и имеет она некоторые представления, что именно ей подчиняется, именно в зависимости от статуса, а не от пожелания левой пятки. Утреннюю Звезду, хотя бы иногда, она слушала и, что куда важнее, запоминала.
— Сильно больших глупостей делать не собираешься? — Марина спрашивает не самое умное из возможного, прекрасно видя, что ничего более вменяемого никто больше не спросит, даже Разноглазая с её удивительной мудростью.
Динкерт неприятно ухмыляется:
— Нет. Что бы что-то сделать, мне как раз надо жить дальше. И как раз именно мне надо соответствовать высшим призывным стандартам, чтобы на самом деле иметь возможность сделать единственное, что может мёртвым понадобиться. Память о том, что надлежит делать в некоторых ситуациях, живёт с очень дальних времён.
— Не стану спорить, — зевает Марина, есть немало вещей, какие по её мнению не стоит безнаказанными оставлять. Событие с Динкерт как раз из таких. — Только я не вхожу в бомбардировочное командование, и не входила никогда. Да, наверное, и не не буду.
— Мне всегда нравилось, как ты шутишь, Марина, всегда с полным соответствием с текущим моментом.
— Ага! Самой нравится! — хмыкает Марина, несмотря на осуждающий взгляд Разноглазой, опасные огоньки в её глазах Эрида всегда с лёгкостью замечала.— На всякий случай, спешу тебя, Динкерт, предупредить, должность начальника бомбардировочного командования занять раньше, чем через пятнадцать, а скорее двадцать, лет у тебя не получится. Сама же я её занимать и вовсе не собираюсь. О планах Софи на столь отдалённый срок мне и вовсе ничего не известно. Начиная от самого простого: мы можем столько не прожить, кстати, к тебе это относится чуть ли не в большей степени.
— Всегда нравилось твоё умение подбирать крайне ёмкие фразы в точности в нужный момент.
