Глава 16.
И да — кроме учёбы были и праздники — день рождения Аберфорта отмечали двадцатого декабря, ещё без Альбуса. Зато уже мой день рождения праздновали всей семьёй. Да ещё и друзей и родственников пригласили.
Четвёртое января. Вроде и недалеко от Аберфорта, а на деле нас разделяло практически два года. Ибо он родился в 1884, а я в 1886 году. Матушка мне рассказывала, что по просьбе родителей вышла замуж за Персиваля Дамблдора, когда ей исполнился двадцать один год. Но и тогда она была ещё слишком слаба после того, как не смогла справиться с наследством своего отца. Так что Альбус появился на свет только после почти девяти лет бесплодного брака.
Матушка расчёсывала мои волосы и тихо плакала.
— Конечно, для сильной волшебницы рождение ребёнка и в сорок, и в пятьдесят лет — не проблема, — говорила она, всхлипывая. — И ведь я была сильной волшебницей. Но тот выброс... — она молчала несколько минут. — Он сразу отбросил меня в магии назад. Нет, хвала Моргане, я не стала сквибом. Как раз потому, что изначально была сильной. Но всё же.
Она мечтательно вздохнула, переключаясь в мыслях на более приятные моменты.
— О, я так хотела первой дочку, чтобы передать ей все свои знания. Всё же женская магия немного отличается от мужской. — Она ласково провела рукой по моим волосам. А я поймала её руку и прижалась к ней щекой, изливая на матушку поток моей любви. Настолько сильной, насколько я только могла. Лишь бы она успокоилась.
— Но Персиваль так радовался рождению сына-Наследника. Всё время твердил о продолжении славного рода Дамблдор. — Я виновато опустила глаза. Матушке я не рассказывала о том, что "увидела за Гранью" — только отцу. И помнила, как он был раздавлен моим сообщением о прерывании его Рода. Не будет этого! Я всё сделаю для этого. Всё, что смогу.
— Но я продолжала надеяться, что хотя бы второй родится дочка. Родился Аберфорт. О, конечно, любимый и долгожданный. Все дети — дары Магии. Но тут я поняла, что придётся брать всё в свои руки, — улыбалась матушка лукаво. — Пара зелий — в нужные дни, пара обрядов — опять же в тщательно рассчитанное время. И я была просто счастлива, когда на свет появилась ты, Ариана. Моё зимнее солнышко.
И мы некоторое время сидели, тесно прижавшись друг к другу. А потом я опять хвостиком ходила за маменькой, повторяла все её движения и заклинания. Надо перенять всё, что смогу. Я же быстро учусь, и записей в моей тетради всё больше и больше. Нельзя не оправдать надежды Кендры Дамблдор. Она ведь не знает, что могла потерять всё. И не узнает. От меня, по крайней мере.
Танцы и музыка, уроки декламации и риторики, занятия рукоделием — и обычным, чтобы развивать мелкую моторику рук, а это просто необходимо для лучшего владения палочкой. Кроме того — осваивала и магическое рукоделие: заклинания для ремонта одежды, для изготовления новых вещей, для вязания и вышивания. Казалось бы — купил себе зачарованные спицы, запустил их и принимай готовое полотно. А вот и нет! Спицы — они тоже разные бывают — как и рисунок. Да ещё и вплести Чары защиты, отвлечения внимания маглов, привлечение объектов противоположного пола или наоборот — защита от повышенного внимания — всё это не опишут в книгах, такое знание передаётся от матери к дочери. А уж моей матушке повезло — она всё это узнала от своей лучшей подруги Онорины Дамблдор. Теперь Фронсак.
И вот как раз более сложному управлению подобными артефактами я и училась, продираясь сквозь дебри формул, чар и плетений. Матушка часто меня хвалила. И Аберфорт не отставал — хоть сначала и задирал нос, как любой мальчишка. Пока я не напомнила ему о Робинзоне Крузо, моряке из Йорка, благо и такая книга нашлась на наших полках. Ведь только его разнообразные знания и умения позволили ему не только просто выжить на необитаемом острове, но и обзавестись хозяйством, построить дом, да и не один, развести настоящую ферму.
Разумеется, братик пытался возражать, что он — маг, и ему стоит только махнуть палочкой. Но мы сговорились с Оливером и подлили братику зелье, временно ослабляющее магию в теле — с разрешения матушки, конечно. Это зелье относится к целительским снадобьям, его применяют, чтобы ослабить неосторожное магическое воздействие неопытных магов. Нет магии — и воздействие постепенно сходит на нет. А потом своя магия снова открывается.
Ну — мы напоили Аберфорта таким зельем и совместными усилиями отлеветировали его подальше от дома на глухую лесную поляну, тщательно путая следы на снегу. И уселись ждать, когда же он вернётся. О нет, мы не были так жестоки и подвесили на него следилку-маячок, который как раз и сообщал нам о его месте пребывания и состоянии его здоровья. Такие маячки родители обычно прикрепляют к маленьким детям — в тех семьях, где нет кучи домовиков, неотступно следящих за сыном или дочерью хозяев. Поэтому с помощью такого маячка всегда можно легко отыскать потерявшегося ребёнка. Или выручить его из непредвиденной ситуации — как-то: высокая ступенька, опрокинувшаяся бутылочка, выпавшая из маленькой ручки игрушка.
Так вот — братику потребовалось три часа, чтобы найти дорогу домой и вернуться. Не используя магию. А ведь мы его далеко не отправляли — максимум минут двадцать ходьбы от дома. Да, это был для него хороший урок. И он понял, почему я постоянно бегаю вместе с Оливером, тренирую не только свою магию, но и своё — пока ещё очень слабое — тельце. Теперь мы занимались бегом и прочими упражнениями все вместе. Оливер учил нас читать следы местных зверей и птиц — пусть их и немного было в этом жалком подобии могучего леса. Уж ему-то было с чем сравнивать. За свои пятнадцать лет он побывал в разных местах обеих Америк — и Южной, и Северной. Он обладал красивым голосом и много рассказывал нам о тех местах, где проходили его пути.
И не всегда эти пути были лёгкими. Он показывал нам шрамы на его руках, оставленные когтями пумы. Они встретились на узкой горной тропе, где справа — отвесная скала, а слева пропасть. Одному пришлось бы упасть туда. Но он справился. И никто не погиб. Как раз в тот момент, когда пума в прыжке дотянулась до него своими когтями, ему удалось найти свой Второй облик.
— Страху натерпелся — не описать словами. Только и думал, что всё — смерть пришла. Подпрыгнул, чтобы пропустить её под собой, да не рассчитал — ослабел в горах. Видно и она тоже оголодала, потому что только слегка мазнула меня когтями — кровь пролилась, а я — я вдруг взлетел на чёрных крыльях. — Оливер гордо усмехнулся. — Посмотрел вниз — а пума сидит на заднице, голову вверх подняла. И такое у неё на морде неописуемое выражение досады, изумления и — пожалуй, даже обиды на меня, что я от неё ускользнул. Что вот — вспоминаю, и смешно. А тогда всё же не до смеха было. Еле-еле махал крыльями. Дотянул до какой-то щели среди камней, в неё и забился.
Я смотрела на него и думала, ведь зацепила его сердце эта горная красавица. Всё же рассказывает он о ней с такой теплотой и нежностью, словно не она собиралась его закогтить. Почему же он принял облик ворона, а не кугуара? Бегали бы вместе по горам, поохотились. Потом до меня дошло: если бы ему достался облик того же горного льва, и они бы сцепились на той узкой горной тропе, никто бы уже не вернулся. Рухнули бы в пропасть оба. Так что Ворон спас жизнь этой молодой красавице пуме.
И другая мысль не давала мне покоя. Вот уже третий мой сородич рассказывает о своём Втором облике — и всё в стрессовой ситуации, всё в падении. И все получили облик птиц. Отчего же я — расслабившись, размышляя, вдруг стала магическим существом — МаунТ'Карром?
А что, если попробовать... Вместе... Подумала — сделала. Протянула ладошки вперёд, соединила их с руками Оливера, стала покачиваться из стороны в сторону, вводя себя в то состояние, после которого я нашла Второй облик. При этом заставила и Оливера покачиваться вместе со мной, стараясь передать ему все те ощущения, которые тогда испытывала.
Опять же не знаю, сколько времени мы вместе были погружены в этот транс, но очнулась я от громкого рыка. На месте Оливера стоял красивый зверь. Из семейства кошачьих. С рыжевато-красной шерстью. Похожий на львицу, но это мальчик. Даже по морде видно. Да! Пума! Или кугуар, или горный лев!
Неужели у нас получилось?!! Я хотела радостно вскрикнуть, но ... Из моего горла вырвался лишь мелодичный клёкот. Взмахнула руками, а это не руки, а крылья! Изумрудно-зелёные, пёстрые, разноцветные пёрышки.
Взмахивая крылышками, подлетела вверх несколько раз. Что интересно, пума только наблюдала за моими подскоками, не делая попыток меня схватить, как сделала бы любая НАСТОЯЩАЯ кошка. Что ещё больше укрепило меня в мыслях, что всё сделано правильно. И у этой пумы — человеческий разум.
Послышался шум у дверей. Ага, это Аберфорт привёл родителей, чтобы они тоже посмотрели на наши облики. Альбус впервые видел такое, поэтому застыл, забавно открыв рот. И жутко завидуя. Я почувствовала.
Непорядок. Надо будет и с ним потренироваться.
А пока — внимательно посмотрела в глаза кугуара. Попыталась мысленно обратиться к Оливеру. Получилось. Он откликнулся практически сразу. Я спросила, каким образом нам лучше вернуться в первый, человеческий облик. Он посоветовал — для первого раза просто сосредоточиться на тех же ощущениях, которые были у нас перед обращением.
Сосредоточилась. Ушла в свои мысли. Почувствовала, что меня поднимают сильные руки отца, прижимают к его тёплому халату.
— Девочка моя! — со слезами прижалась ко мне мама с другой стороны. — И сама смогла, и кузену помогла. Молодец!
Я отстранилась от них обоих. Нашла взглядом насупленного Альбуса, широко улыбнулась и ему.
— Мы и с тобой вместе попробуем. Обязательно, братик!
Он помедлил и коротко кивнул. На его губах заиграла несмелая улыбка.
А я уже повернулась всем корпусом к гордому Оливеру.
— Ну?! В кого я превратилась? Что за птица?
Тот пожал плечами.
— Ничего особенного. Кецаль.
— Что?! — от моего вопля могли бы рухнуть стены. — Это же значит, что тут не полетаешь, — убитым голосом произнесла я. — Всякий сразу поймёт, что птичка нездешняя.
— Зато ты очень красивая, Ари, — подбодрил меня Эйб. — Мне понравилась. Как маленький драгоценный камень.
— Ага, — подтвердил Оливер, — из хвостовых перьев этой птички когда-то делались и головные уборы для вождей, и драгоценные плащи — для знатных людей. Это же священная птица у индейцев майя и ацтеков. Что любопытно, птичек для этого никогда не убивали, а ловили живьём, вырывали у них перья из хвоста и отпускали.
— А почему тогда Кетцаль-Ко-Атль? — заинтересовалась я.
— А потому что оперение такое же яркое, как у этой птички. — Охотно пояснил кузен.
— Оперение? — слабым голосом произнесла я. — Какое оперение?
— Как это — какое? — Оливер обвёл нас непонимающим взглядом. — Пернатый Змей — как он ещё летать будет? Без крыльев-то?
Да уж — этот день рождения я никогда не забуду!
Птица Кецаль
http://i72.fastpic.ru/big/2015/0729/f7/bfe14ea997b853b774fce93e8f65aff7.jpg
Третий Облик Оливера
http://i69.fastpic.ru/big/2015/0729/cf/222faa03838822b75f8e5b1aadb768cf.jpg
Перо Кецаля
http://i72.fastpic.ru/big/2015/0729/ca/dd349537e6025352a656854e49ac7fca.jpg
Взрослый Кетцаль-Ко-Атль
http://i70.fastpic.ru/big/2015/0729/52/018459562561212d36a64739f3d19752.jpg
