Заматерение - Дорогу осилит идущий-4

Заматерение

Annotation

Попаданцу Костику Чистякову уже два с половиной годочка и многое свершено, ещё больше находится в стадии реализации проектов. Он заматерел и повзрослел. Оттого книга и названа «Заматерение»[1], а вовсе не от того, что некоторые подумали, хотя и это, ну о-о-очень хочется порой сделать.

[1] — Заматерелый — твердый, ожесточённый.

Вступление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Заматерение

Вступление

«Сон разума рождает чудовищ»

Франсиско Гойя

Последние произошедшие события принудили написать меня краткое вступление к книге. Это вынужденная мера, так как цикл продолжается достаточно, чтобы стали ясны цели и действия главного героя. Будут и неожиданные повороты сюжета, но магистральное направление ясно.

Стоит пояснить некоторые позиции, которые преследует книга. Критически необходимо развить самостоятельное аналитическое мироосознание, чтобы у наивной части нашего общества — наконец-то спали шоры с глаз. Никогда мы не были, и никогда не станем своими в крошечной Европе. Мы в двадцать раз их больше, и они всегда тормозили, и станут тормозить впредь наше развитие. Это определено их геополитическими интересами. Мы обязаны рассчитывать лишь на свои силы. Так было и так будет, "У России есть только два союзника — её армия и флот", — так говорил российский император Александр III, Миротворец.

Канцлер Горчаков очень любил свои грёзы о "европейском концерте", но России там по своей воле никогда не желали дать права голоса, разве что произнести — «Кушать подано». Ей всегда была уготована безмолвная роль источника ресурсов. Чем тогда для Горчакова и всей России закончились его мечтания — история чётко показала. Пора всем сбросить пелену с глаз и посмотреть на себя трезво.

Мы самодостаточны! Мы целая цивилизация! Мы — Север!

У нас солидарная цивилизационная модель, основанная на взаимопомощи и отзывчивости, что в корне не соответствует европейскому менталитету. Никогда мы не сможем мыслить своекорыстно, то есть по-европейски, а кто уже мыслит так, тот давно перестал принадлежать к русскому миру.

Это я о, так называемой, "российской интеллигенции", которая всю дорогу была инородной для России и продвигала в умы чуждое мировоззрение. Извините, не зря же их в своё время приложил вождь пролетариата, назвав, сами знаете, кем нации. Весьма уважаемый мной историк Лев Николаевич Гумилёв как-то ответил на пассаж журналистки, указавшей что он ведь интеллигентный человек: "Ну, какой же я интеллигент — у меня профессия есть, и я Родину люблю!"

Так что относящим себя к данной аудитории можно не утруждаться чтением.

Пролог

«Этот Шифер никогда не сможет,

Угадать чем буду его бить!»

«Честь шахматной короны» В. Высоцкий

Много воды утекло за прошедшие полгода. Всё и не упомнить, но сегодня я иду на выпускной бал в школу, а после него мы будем встречать рассвет вместе с учениками моих десятых классов. На торжественном собрании в школе мне вручат мой аттестат зрелости, а ещё, как подозреваю, золотую медаль. Это нисколько не странно, так как по всем предметам у меня — только отличные отметки. Иду на празднование со всей семьёй и гувернанткой наготове (то есть с табельным оружием). Двое из ларца тоже следуют за нами по пятам, но стараются сильно не отсвечивать.

Сегодня местное телевидение будет снимать последнюю часть ролика о проведении выпускных экзаменов в нашей школе. Без излишней скромности замечу, что на них я являлся гвоздём программы. Оттого и сотворил на них настоящее цирковое представление. Мог бы ещё Алексея попросить фокусы показать, но здесь это совсем не в тему, так как мне надо было продемонстрировать абсолютную честность в проведении этих экзаменов. А фокусы, что ни говори, — это вид надувательства.

На устные экзамены я всегда заходил первый, и просил одноклассника, избранного с помощью обычной детской считалочки, тянуть за меня экзаменационный билет с закрытыми глазами. Всё это снималось телевидением, чтобы стало абсолютно ясно, что никаких подмен билетов не происходит. Отвечать тоже выходил первый, пока все прочие готовились, и таким образом сдал все устные экзамены. Все присутствующие могли лично чётко убедиться в уровне знаний, так как затем тянул ещё один билет, и почти без подготовки отвечал и на него. Всё это документировалось, и впоследствии может быть показано по телевидению.

Понятно, что я играл на публику, представляя театр одного актёра. При этом применял ещё мало известные в это время приёмы из читаных когда-то книг по НЛП[1]. Можно долго спорить о научности этого учения, но в ряде случаев применение практических методик даёт ожидаемые результаты. Я же не хотел отказываться ни от одного полезного инструмента, так как «Show must go on», и должно быть зрелищным и успешным.

Думаю, что этот репортаж протолкнут и на Центральное Телевидение. А где ещё найдётся двух с хвостиком летний малыш, закончивший среднюю школу? Пусть Запад страшится — «Русские идут!», а детей с самой колыбели превращают в профессоров. Так что, пусть ссутся от страха — гады! Шутки шутками, а недавно в одном уважаемом заведении мне предложили звание почётного профессора за ряд книг, написанных одним из виртуальных учёных.

Как и следовало ожидать, золотую медаль мне вручили вместе с аттестатом зрелости, и даже вполне материальную, в отличие от имевшихся в той жизни семейных традиций. Пришлось принять, и поблагодарить за высокую оценку моих трудов, а также пообещать добиться ещё больших успехов в Университете. Деваться некуда — это политический момент, и пора напомнить злобным янки, что я следую к заявленной цели. Глядишь, через годик смогу вызвать выпускников «лиги плюща» на обещанное соревнование.

Пусть попрыгают, как блохи на раскаленном железном листе. Там у них и так проблем в изрядном количестве с их вновь избранным президентом, так ещё наглый русский пацан подпортит им кровь своими напоминаниями. А я стараюсь никак не обходить их своим вниманием. Книжку про Шрека наше издательство уже выпустило. Очень красочную, с замечательными иллюстрациями, так что в первую очередь я послал её к ним с дарственной надписью — «I wish you twice, what you wish me!»[2]. В штаб-квартиру CIA, и в администрацию президента. Пусть президент полистает в своём Оральном кабинете.

Петрович долго хмыкал, когда я ему продемонстрировал книжку с надписью и указал адресатов. Однако, только махнул рукой с досады, да пробурчал, что я опять лезу на рожон. Но он уже порядком свыкся с моими заскоками, а я ему несколько ранее дал почитать «Сказку о тройке», и просил особо обратить внимание на образ клопа Говоруна. При этом, напомнил свой девиз: — «Мал клоп, да вонюч!»

Ему оставалось только хмуриться, но препятствовать отсылке книг и отговаривать не стал, учитывая мою природную впэртость, унаследованную от предков. Книги я отправил заказной почтой с нашего Центрального Почтамта, и там сильно удивились адресам получателей. Но бандероли приняли без каких-либо возражений, когда я пояснил что отправляю авторские экземпляры с дарственной надписью.

А ещё я приятно удивился чёткой работе советской почты. Помнилась мне история из следующего века, когда открытка из Индии, отправленная знакомой из круиза, пропутешествовала почти год, по ошибке сначала попав на Мальдивы, и только потом, проделав долгое странствие, была переправлена по правильному адресу — чётко на ней указанному. Мы тогда долго вместе с знакомой смеялись над этим курьёзом, переговариваясь в видеочате, и я ей продемонстрировал открытку-путешественницу с кучей почтовых штемпелей разных стран.

Наша же почта в течение десяти дней доставила мне уведомление, что мои почтовые отправления были вручены адресатам. Не уверен, что их доставили лично главе CIA, или президенту Америки, но мне думается, что адрес отправителя должен их заинтриговать, и напомнить о провальной попытке нашего убийства. Не каждый день там получают бандероли из Советского Союза.

С Фиделем Кастро мне по-любому не равняться в популярности у CIA, уж его они пытались убить столько раз, что Оливер Стоун, снимавший о нём несколько фильмов, перечислил лишь самые занимательные из множества.

К тому же я сам нарываюсь, но напомнить этим сволочам про их должок перед нашей семьёй — просто необходимо. А также, что я прекрасно знаю — чьих это рук дело, кто заказал и оплатил устранение всей нашей семьи. Таких долгов я не прощаю, и это им уже аукнулось, и будет аукаться впредь и впредь. А глава разведывательного управления вылетит из своего кресла, как пробка из бутылки, вслед за своим президентом. Пусть порадуются, напоследок, пролистывая действительно красочную книжку и читая мою дарственную надпись. Надеюсь, что её смысл до них тоже дойдёт.

На суде — были расставлены все точки над и. Из показаний бандитов и их непосредственных главарей следовало, что было оплачено и приказано устранить всех. Слава богу, этим исполнителям никогда уже не представится такая возможность. С ними решили не миндальничать и за открытый бандитизм с применением огнестрельного оружия, нападение и ранение на сотрудников при исполнении служебного долга — всем дали вышку.

Но пока я отвлекся, торжественная тягомотина, наконец-то завершилась, и все действие медленно перетекло в банкет. А уж на самом выпускном вечере я повеселился от всей души, нисколько там не теряясь. Подкатил и пригласил на танец самую эффектную девушку, при этом отшив нескольких кавалеров, которые стали протестовать. Мы покружились с ней под звуки вальса, но вела в танце она, так как мои ноги не доставали до пола, и девушка плотно прижимала мены к своей весьма аппетитной груди.

В танце я с ней познакомился ближе, и не преминул сделать комплимент, что меня прельстила её замечательная улыбка и ямочки, появляющиеся при этом, на нежных ланитах, а также яркий блеск изумрудных глаз. Похвалил очень стильную прическу, говорящую о её изысканном вкусе.

Затем, уж и не знаю, кто кого проводил до места, где я раскланялся с ней галантно поцеловав ручку и поблагодарил за незабываемое удовольствие вальсировать с ней. Чем сразу обрёл множество завистников среди окружающих её выпускников. Не теряясь, испросил у неё согласия сопровождать её для встречи рассвета на Комсомольском озере.

Она сразу согласилась. Возможно, что ради смеха, но после завершения вечера мы все пошли пешком к озеру, и я весь путь нежно держал её за руку. По дороге я стал кадрить её не по-детски, чем вызвал взрыв негодования у окружающих парней, так как у Алины среди них было немало поклонников. Но я, в отличие от них, мог до бесконечности рассказывать ей различные забавные истории, не утомляя девушку унылыми воздыханиями. И даже подарил ей свою подписанную книгу, чем окончательно похоронил остальных воздыхателей под плинтусом.

В какой-то мере я её даже спасал от этих назойливых ухажёров, не умеющих красиво сказать комплимент девушке и постоянно путающихся в своём языке. А у меня наоборот рот ни на минуту не закрывался и вскоре идущие поблизости девушки уже внимали моим рассказам и шуткам — порой не очень скромным, но в рамках приличий. Да и обвинить младенца в похабщине, вряд ли кому-то пришло в голову. Вот я и заливался перед девушками, токуя словно тетерев.

Первоначально многие из них чурались моей охраны, и вели себя несколько скованно. Но мне удалось постепенно расшевелить их, и временами слышался живой и задорный смех то одной, то другой из девушек. Таким образом, весь путь до озера, я без устали развлекал всю окружающую компанию, а мы продвигались очень неспешно, чтобы я мог поспевать за всеми прочими, совершая три шага на их один. Спасибо моим тренировкам и отличной спортивной форме, что я нисколько не устал от ходьбы и одновременной болтовни.

А для великовозрастных балбесов я показал наглядный мастер-класс по охмурению девиц. Женщины любят ушами, и надо им лить туда поток красочной лести. А всем девушкам, окружившим нас с Алиной, пришлась по вкусу моя болтовня, потому что я витийствовал, искренне восхищаясь их молодостью, юной свежестью и красотой.

И только несколько влюблённых парочек шли от нас поодаль, увлечённые друг другом, не обращая никакого внимания на шум и смех, доносящийся от нашей компании. На скамеечках у озера я собрал окружение из большинства девушек, развлекая их своими рассказами до самого рассвета, который в это время года очень ранний. В это время, я переходил, как почётный приз, с одних коленей на другие, и девушки крепко меня расцеловывали, всячески тискали, прижимая к себе, и уделяя тем самым массу внимания.

Я уже привык к такому обожанию со стороны женской аудитории, так как милая мордаха и младенческий возраст создавали мне необъяснимую притягательность в их глазах. Редко кто мог устоять, чтобы не расцеловать такого чудного кроху. Так что перед обратной дорогой моя гувернантка тщательно оттирала меня смоченным платком от губной помады и туши, так как стал похож на размалеванного паяца в гриме.

Расходились мы по домам очень весёлые, и надеюсь, что в том была и моя небольшая лепта, а не только потреблённого на вечере алкоголя. Наверно я был единственный, кто его вообще не потреблял в зале. Впоследствии им будет, чем похвастать перед знакомыми, так как встречали рассвет новой жизни в компании такого уникального младенца, который к тому же веселил их своими байками, а также разыгранным представлением некоторых историй.

Алину я проводил до самого порога её многоэтажки, и на прощание попросил «ручку облобызать» — по бла-а-родной традиции. Смею надеяться, что на сегодняшний вечер партнёр у неё был не из самых скучных, а даже несколько забавный. Притом, не смог удержаться, и зачитал великолепное пушкинское стихотворение, как нельзя подходящее к моменту:

«Алина сжальтесь надо мною,

Не смею требовать любви,

Быть может за грехи мои,

Мой ангел, я любви не стою.

Но улыбнитесь, этот взгляд,

Всё может выразить, так чудно,

Ах, обмануть меня нетрудно,

Я сам обманываться рад…»

В прочтение я вложил настоящую экспрессию, весь свой артистизм и прочувствованность, так что девушка рассмеялась и расцеловала такого милого лжеца в обе щечки.

Вот таким образом, я зажигал на выпускном балу, а дома на меня насела моя гувернантка и стала допытываться, откуда знаю столько красивых слов и историй, а также — где научился их так занимательно рассказывать? Пришлось напомнить, что я писатель, сиречь — властитель читательских дум. Это моя профессиональная обязанность — «profession de foi»[3]. Но моё объяснение её явно не удовлетворило, и она подозрительно косилась на меня ещё несколько недель, пока сие не изгладилось из её памяти.