Дэвид ВЕБЕР
НАСКОЛЬКО ПРОЧНО ОСНОВАНИЕ
Перевод: Н.П. Фурзиков
Княжество Корисанда убеждается в справедливости правосудия Чарисийской империи, королевство Таро мирно присоединяется к ней, а имперский флот громит и захватывает флот Деснейра, один из двух оставшихся у Церкви. Меняя тактику после сокрушительных поражений на морях, властвующая в Церкви инквизиция заставляет передать ей попавших в плен в Доларе моряков Чариса, чтобы подвергнуть их пыткам и нечеловеческой казни; устраивает в империи террористические взрывы фанатиков-самоубийц с многочисленными жертвами среди мирных жителей; разжигает восстания и погромы в республике Сиддармарк. Пытаясь изменить положение дел в Корисанде, великий инквизитор решает убить юного князя в изгнании Дейвина, и только невероятно дерзкая операция чарисийского флота вызволяет его из беды вместе с сестрой.
И самый первый паровой двигатель Чариса обещает скачок производительности и дальнейший технологический отрыв от его противников.
ФЕВРАЛЬ, Год Божий 895
.I.
Острова Кастэуэй, Великий Западный океан;
императорский дворец, город Черейт, королевство Чисхолм; и
кабинет Эдуирда Хаусмина, Делтак, королевство Старый Чарис
Ночи не стали намного темнее, — размышлял Мерлин Этроуз, стоя и глядя в затянутое облаками грозовое небо. — Сквозь эти облака не было видно ни звезд, ни луны, и, хотя в южном полушарии Сэйфхолда стояло лето, острова Кастэуэй находились почти в четырех тысячах миль от экватора на планете, средняя температура которой была несколько ниже, чем на Старой Земле. Для начала. Это делало "лето" чисто относительным понятием, и он снова задался вопросом, как острова получили свое название.
Их было четыре, и по отдельности ни один из них никогда не имел собственного имени. Самый большой простирался в длину чуть меньше чем на двести пятьдесят миль; самый меньший был едва ли двадцать семь миль длиной; и, кроме нескольких видов арктических виверн и тюленей (действительно напоминавших земные виды с тем же названием), заполнявших немногочисленные пляжи, он не видел признаков другой жизни нигде ни на одном из них. Ему вполне верилось, что любой корабль, который когда-либо приближался к бесплодным, крутым вулканическим вершинам, поднимающимся из глубин Великого Западного океана, умудрялся разбиться. Чего он не мог понять, так это того, почему кто-то вообще оказался поблизости, и как могли выжить оставшиеся в кораблекрушении, чтобы впоследствии назвать острова [Castaway islands — острова Потерпевших кораблекрушение (англ.)].
Он знал, что им не дали названий команды терраформирования, которые поначалу готовили Сэйфхолд для проживания людей. У него был доступ к исходным картам Пей Шан-вей, где эти жалкие глыбы изверженных пород, песка и гальки, подвергавшиеся воздействию непогоды и ветра, не были поименованы. На самом деле по всей планете все еще было разбросано довольно много безымянных объектов недвижимости, несмотря на подробные атласы, которые были частью Священного Писания Церкви Ожидания Господнего. Однако их было гораздо меньше, чем в момент гибели Шан-вей и других живших в Александрийском анклаве, и ему показалось интересным (в историческом смысле), что из этого получило свое название после того, как расселение привело к переводам со стандартного английского языка потомков колонистов на нынешние диалекты Сэйфхолда.
Однако он был здесь не для того, чтобы проводить этиологические исследования в области планетной лингвистики, и, повернувшись спиной к воющему ветру, еще раз осмотрел последний из излучателей.
Устройство было примерно в половину его роста и четыре фута в поперечнике, в основном безликая коробка с парой закрытых панелей доступа, по одной с каждой стороны. Других подобных устройств, разбросанных по четырем островам, было довольно много — некоторые немного больше, большинство примерно того же размера или поменьше — и он открыл одну из панелей, чтобы изучить светящиеся светодиоды.
Конечно, на самом деле ему не нужно было этого делать. Он мог бы использовать свой встроенный комм, чтобы проконсультироваться с искусственным интеллектом (ИИ), известным как Сова, который в любом случае будет проводить большую часть этого эксперимента. И на самом деле ему не нужны были светодиоды, ведь пронизанная бурей тьма была ясным днем для его искусственных глаз. В том, чтобы быть мертвым в течение тысячи стандартных лет или около того, были некоторые преимущества, включая тот факт, что его тело персонального интегрированного кибернетического аватара (ПИКА) было невосприимчиво к таким мелочам, как переохлаждение. Во многих отношениях он стал ценить эти преимущества глубже, чем когда-либо с тех пор, как живая, дышащая молодая женщина по имени Нимуэ Элбан лишь изредка пользовалась своим ПИКА, что не мешало ему иногда скучать по этой молодой женщине с ноющей, невосполнимой потребностью.
Он отбросил эту мысль в сторону — не без труда, но с отработанным мастерством — и закрыл панель с удовлетворенным кивком. Затем, хрустя камнями под ногами, вернулся по равнине к своему разведывательному скиммеру, поднялся по короткому трапу и устроился в кабине. Минуту спустя он поднимался на антигравитации, турбины компенсировали натиск пронизывающего ветра, когда он быстро взлетел на двадцать тысяч футов. Он прорвался сквозь облачность и поднялся еще на четыре тысячи футов, затем выровнялся в более разреженном, гораздо более спокойном воздухе.
Здесь, наверху, над бурей, было много лунного света, и он смотрел вниз, упиваясь красотой черных и серебристых вершин облаков. Затем глубоко вздохнул — чисто по привычке, а не по нужде — и заговорил.
— Хорошо, Сова. Активировать первую фазу.
— Активирую, лейтенант-коммандер, — сказал компьютер из своей скрытой пещеры у подножия самой высокой горы Сэйфхолда, почти в тринадцати тысячах миль от нынешнего местоположения Мерлина. Сигналы между разведывательным скиммером и компьютером ретранслировались от одного из снарков (самонаводящихся автономных разведывательно-коммуникационных платформ), которые Мерлин развернул на орбитах вокруг планеты. Эти хорошо замаскированные снарки на термоядерной энергии были самым смертоносным оружием в арсенале Мерлина. Он весьма полагался на них, и они предоставили ему и горстке людей, знавших его секрет, возможности связи и разведки, с которыми не должно было сравниться ничто другое на планете.
К сожалению, это не обязательно означало, что кто-то или что-то на планете не могло сравниться с ними или даже превзойти их. Что, в конце концов, и было в значительной степени целью сегодняшнего вечернего эксперимента.
Мерлин тщательно выбирал острова Кастэуэй. От них было одиннадцать тысяч миль до Храма, восемь тысяч семьсот миль до города Теллесберг, семь тысяч пятьсот миль до города Черейт и чуть более двух тысяч шестисот миль до Барренлендз, ближайшей предположительно обитаемой недвижимости на всей планете. Никто не собирался всматриваться во что-то происходящее здесь. И никто (кроме этих арктических виверн и тюленей) не собирался погибать, если все обернется... плохо.
Для датчиков разведывательного скиммера в данный момент это выглядело по-другому. Действительно, по их сообщениям, на островах в полудюжине "городов" и "деревень" были разбросаны тысячи движущихся тепловых сигнатур размером с человека. Один из этих "городов" имитировался только что осмотренным устройством в двадцати четырех тысячах футов под скиммером и недавно ожившим, когда Сова повиновался заданным инструкциям. Никто, смотрящий на устройство вблизи, ничего бы не заметил, но датчики скиммера немедленно зафиксировали новый источник тепла.
Мерлин откинулся на спинку кресла, наблюдая за тепловой сигнатурой, когда ее температура поднялась примерно до пятисот градусов по шкале Фаренгейта, которую Эрик Лэнгхорн почти девятьсот лет назад навязал колонистам с промытыми мозгами. В этот момент источник был спокойным, и, если бы там все еще находились какие-нибудь человеческие глаза (или глаза ПИКА), которыми можно было наблюдать за ним, они бы заметили, что он начинает выпускать пар. Его было немного, и ветер разорвал шлейф пара на лоскуты едва ли не быстрее, чем он появился. Но датчики ясно видели это, отмечали его циклический характер. Только искусственный источник мог излучать его таким устойчивым образом, и Мерлин подождал еще пять минут, просто наблюдая за своими приборами.
— Мы обнаружили какой-либо отклик от кинетических платформ, Сова? — спросил он тогда.
— Отрицательно, лейтенант-коммандер, — спокойно ответил ИИ.
— Тогда начинайте вторую фазу.
— Начинаю, лейтенант-коммандер.
Мгновение спустя начали появляться дополнительные источники тепла. Сначала один или два, потом полдюжины. Две дюжины. Затем еще больше, разбросанных по островам по отдельности и группами, все примерно в одном и том же диапазоне температур, но регистрирующихся с несколькими разными размерами, и все они "выпускают" эти циклические клубы пара. Не все циклы были одинаковыми, и паровые струи имели отчасти разные размеры и продолжительность, но все они были явно искусственного происхождения.
Мерлин сидел очень тихо, наблюдая за своими приборами и ожидая. Прошло еще пять минут. Потом десять. Пятнадцать.
— Есть сейчас какой-нибудь ответ от кинетических платформ, Сова?
— Отрицательно, лейтенант-коммандер.
— Хорошо. Это хорошо, Сова.
На этот раз ответа от компьютера не последовало. Мерлин на самом деле этого не ожидал, хотя Сова, похоже, начал, по меньшей мере, развивать личность, как обещало руководство по эксплуатации... в итоге. В нескольких случаях, хотя и редко, искусственный интеллект действительно предлагал Мерлину спонтанные ответы и интерполяции. На самом деле, теперь, когда он подумал об этом, большинство этих спонтанных ответов было адресовано императрице Шарлиэн, и Мерлин задался вопросом, почему это было так. Не то чтобы он ожидал, что когда-нибудь узнает об этом. Даже в те времена, когда существовала Земная Федерация, ИИ — даже ИИ класса I (которым Сова, безусловно, не был) — часто обладали причудливыми личностями, которые лучше реагировали на одних людей, чем на других.
— Активируйте третью фазу, — сказал он сейчас.
— Активирую, лейтенант-коммандер.
На этот раз, если бы Мерлин все еще был человеком из плоти и крови, он бы затаил дыхание, когда две трети или около того паровых сигнатур на его датчиках начали двигаться. Большинство из них двигались довольно медленно, их пути были отмечены поворотами и разворотами, остановками и стартами, крутыми изгибами, а затем прямолинейным движением на коротких расстояниях. Однако несколько других были не только крупнее и мощнее, но и двигались гораздо быстрее и плавнее... почти так же, как если бы они ехали по рельсам.
Мерлин наблюдал за медленно движущимися тепловыми сигнатурами, скелетно очерчивающими то, что могло быть уличными сетками в "городах" и "деревнях", в то время как более крупные, более быстрые из них неуклонно перемещались между скоплениями своих более медленных собратьев. Казалось, больше ничего не происходило, и он заставил себя подождать еще полчаса, прежде чем заговорил снова.
— Все еще ничего с платформ, Сова?
— Отрицательно, лейтенант-коммандер.
— Мы улавливаем какой-либо обмен сигналами между платформами и Храмом?
— Отрицательно, лейтенант-коммандер.
— Хорошо, — односложный ответ Мерлина на этот раз был еще более восторженным, и он почувствовал, что улыбается. Он откинулся на спинку летного кресла, заложив руки за голову, и уставился на луну, которая никогда не выглядела достаточно подходящей для его земных воспоминаний, и звездный пейзаж, который никогда не видел ни один земной астроном. — Мы подождем еще час или около того, — решил он. — Сообщите мне, если обнаружите что-нибудь — вообще что-нибудь — с платформ, из Храма или между ними.
— Принято, лейтенант-коммандер.
— И полагаю, что пока мы ждем, ты мог бы также начать передачу мне моей доли собранного снарками.
— Да, лейтенант-коммандер.
* * *
— Что ж, — сказал Мерлин несколько часов спустя, когда его скиммер направился на северо-запад через восточные пределы океана Картера к городу Черейт, — должен сказать, что, по крайней мере, пока это выглядит многообещающе.
— Ты мог бы сообщить нам, когда начал свой маленький тест.
Кэйлеб Армак, император Чариса и король Старого Чариса, казался более чем раздраженным, — подумал Мерлин с улыбкой. В данный момент он и императрица Шарлиэн сидели за столом напротив друг друга. Тарелки с завтраком убрали, хотя Кэйлеб продолжал потягивать какао из чашки. Еще одна чашка с какао стояла перед Шарлиэн, но в данный момент она была слишком занята кормлением грудью их дочери, принцессы Эйланы, чтобы уделить внимание напитку. Удручающе ранний утренний солнечный свет проникал сквозь заиндевевшее окно за креслом Кэйлеба, и сержант Эдуирд Сихэмпер стоял за дверью маленькой столовой, обеспечивая их уединение.
Как и они, Сихэмпер слышал Мерлина через невидимый прозрачный наушник в правом ухе. В отличие от них, сержант не мог участвовать в разговоре, так как (и в отличие от них) у него не было удобных часовых, следящих за тем, чтобы никто не проходил мимо и не слышал, как он разговаривает с разреженным воздухом.
— Я же говорил вам, что намеревался начать испытание, как только мы с Совой установим последние излучатели, Кэйлеб, — мягко сказал Мерлин. — И, если я правильно помню, вы с Шарлиэн знали, что "сейджин Мерлин" будет "медитировать" в течение следующих нескольких дней. На самом деле, это было частью плана прикрытия, чтобы в первую очередь освободить меня для проведения испытания, если только память меня не подводит. И, в связи с этим последним наблюдением я мог бы отметить, что моя память больше не зависит от подверженных ошибкам органических компонентов.
— Очень смешно, Мерлин, — сказал Кэйлеб.
— О, не будь таким занудой, Кэйлеб! — с улыбкой пожурила его Шарлиэн. — Эйлана на самом деле позволила нам поспать ночью, и, если Мерлин был готов сделать то же самое, я не собираюсь жаловаться. И, честно говоря, дорогой, не думаю, что кто-нибудь из наших советников будет жаловаться, если ты тоже немного отдохнул прошедшей ночью. В последнее время ты был слегка раздражен.
Кэйлеб бросил на нее в меру преданный взгляд, но она только покачала головой.
— Продолжай свое сообщение, Мерлин, пожалуйста, — сказала она. — Прежде чем Кэйлеб скажет что-нибудь еще, о чем мы все пожалеем, неважно, сделает он это или нет.
Послышался звук чего-то подозрительно похожего на приглушенный смех пятого и последнего участника их разговора.
— Я слышал, Эдуирд! — сказал Кэйлеб.
— Уверен, что не знаю, о чем вы говорите, ваше величество. Или, полагаю, мне следует сказать "ваша светлость", поскольку вы и ее величество в настоящее время находитесь в Чисхолме, — невинно ответил Эдуирд Хаусмин из своего кабинета в далеком Старом Чарисе.
— О, конечно, ты не знаешь.
— О, тише, Кэйлеб! — Шарлиэн пнула его под столиком для завтрака. — Продолжай, Мерлин. Быстро!
