Звездный странник. Книга 4. Властелин душ (Ознакомительный фрагмент)

Звездный странник.

Книга 4. Властелин душ

(Ознакомительный фрагмент)

498

Сергей Кузнецов, бывший штурман космического грузовика "Атлант" сонно провел рукой по голому женскому телу, окончательно просыпаясь. Замер на мгновение, сосредотачиваясь на себе и прогоняя остатки алкоголя.

Выскользнув из под одеяла она, грациозно ступая босыми ногами по подогретому полу, подошла к вороху одежды, беспорядочно разбросанному на табуретках. Догадываясь, что он наблюдает за ней, неторопливо принялась одеваться, подчеркивая красоту и гибкость своего тела, которое, как и лицо, согласно местной моде, было раскрашено, словно картина, мастерами своего дела.

Она была права. Он незаметно наблюдал за ней. Млел от ее красоты.

Проделав все необходимые перед зеркалом процедуры она, наконец, обернулась.

— Вставай, снова на работу опоздаешь, — сказала она, мягко, словно пантера, приблизившись к нему. Но наклоняться не стала.

Она была спокойна и самоуверенна.

— Ты должен меня слушаться, — добавила она. — Во-первых, я — твой начальник. А во-вторых, я тебя все-таки старше. Хоть и на два года.

Сергей приобнял ее за стройные ноги, туго обтянутые черным кожаным комбинезоном.

— Выходи за меня замуж? — вдруг неожиданно для самого себя торопливо произнес он.

Она не удивилась. Засмеялась. Отрицательно покачала головой, глядя прямо в его глаза.

— Мы ведь и так женаты, — насмешливо заметила она.

— Это совсем не то, — покачал он головой.

— Ты имеешь ввиду совместное проживание? Готовка ужинов, уборка квартиры? — она снова искренне рассмеялась. — Ты же знаешь — в нашем случае это невозможно.

У порога она обернулась. Снова спокойно улыбнулась.

— Постарайся сегодня не опаздывать на работу, — сказала Элора на прощанье. — А то — приходишь когда захочешь, уходишь когда вздумается.

И ушла.

Он сел, разбитый и униженный. Недовольный в первую очередь самим собой.

"Кто же так делает предложения, тупица!", мысленно обругал он себя. Ее смех все не выходил из головы. "Могла же ведь и с большим пониманием отнестись к моим словам, как бы глупо они не прозвучали", недовольно подумал Сергей, прошлепав на тесную общую кухоньку и доставая из холодильника недопитую бутылку водки. "Наверняка ведь она, как женщина, должна понимать, что это ранит меня!", продолжил он свои рассуждения, скручивая колпачок с холодной бутылки. "Ведь можно было бы ответить как-то иначе. С серьезным лицом. Мол, мне надо подумать, например. Или просто сказать 'нет', без этого неприятного смеха."

Он залпом выпил полную рюмку. Замер, давая возможность жару полностью разлиться по всему телу. И боль в сердце несколько ослабла и учащенное сердцебиение немного успокоилось.

На плите одиноко жарилась уже порядком осточертевшая яичница, явно собираясь подгореть — видать сосед Эдик, как обычно, прятался в своей комнатке, боясь своим появлением поставить в неловкое положение выходящую от соседа женщину. Сергей снял с плиты сковородку и заглянул в кухонные шкафы, а потом и в холодильник — на предмет создания хоть какого-то завтрака. Скудность наличия свидетельствовала о том, что через несколько дней будет получка. Делать нечего, Сергей оделся, перед зеркалом по местной моде быстрыми привычными движениями нанес краску на лицо — как обычно, под вампира — чернота у глаз, бледные щеки, — и направился завтракать в ближайший бар с неброским и даже каким-то детским названием "Веселый фотон".

В баре в такую рань было совсем еще пусто. Только одинокие завсегдатаи торопливо завтракали перед работой. Да сонный официант вяло расставлял после уборки стулья.

В углу за своим излюбленным столом сидели двое — по-военному подтянутый охранник Ричард и физик Олаф, выделяющийся своей молодой лысиной.

Сергей подсел к ним, поздоровавшись с каждым за руку.

Как и многочисленные предыдущие дни, так же буднично начинался четыреста девяносто восьмой день 4524-го года по новейшему стилю. В пересчете на земной, это был бы 15274-й год. Здесь в году было тысяча дней, в сутках — десять часов, в часе — 100 минут, а в минуте — 100 земных секунд, которые оставались неизменными и были тесно связаны с каким-то процессом в атоме цезия. Итого — местный год был длиннее земного в три раза.

— Как дела? — вежливо поинтересовался чопорный Ричард, лицо которого покрывал защитный камуфляж.

Сергей пожал плечами, оглядывая стол в поисках меню.

— Да, как обычно, — ответил он, не найдя заветной папки и оборачиваясь в зал в поисках официанта.

— Это хорошо, — заметил Ричард, неторопливо и уверенно орудуя ножом и вилкой. Как всегда, с традиционным огромным утренним аппетитом он поглощал свою не менее традиционную курицу в гриле. — Стабильность, это как раз то, чего нам довольно часто не хватает в жизни, — продолжил он.

— Это все философия, — покривился Олаф, наливая себе кефир. Его лицо было разрисовано схемой строения атомного ядра.

Прервав их беседу к столику подошел повар, которого все почему-то называли Стокером. Он был свободен и решил подменить официанта. Такой же заспанный, как и все присутствующие. Впрочем, его величественная осанка и взгляд свидетельствовали скорее всего о великосветских приемах, фраках и галстуках-бабочках, чем о белом халате с колпаком и поварешкой.

Ну вот, опять его глаза мне кажутся знакомыми, меланхолично подумал Сергей, крепко пожимая протянутую ладонь. Мужчина цепко и быстро взглянул на Сергея и молча кивнул.

— Извините — продукты еще не подвезли с генератора, — сказал он, с трудом сдерживая зевоту. — Есть только яичница с беконом, курица и котлеты по-киевски. Что будете?

При упоминании о яичнице Сергей непроизвольно поморщился — он питался ею уже две или три недели.

— Давайте лучше котлету, — вяло сказал он. — Салат к ней найдется какой-нибудь?

— Конечно, — полуобиженно ответил повар. — А пить что будете? Чай, кофе?

— Кофе, — решил Сергей.

— Кстати, что-то давно вашей подружки не было видно, — неожиданно поинтересовался Стокер.

— Кэрол? — переспросил на всякий случай Сергей.

Повар кивнул.

— Опять, что ли, наш Толстяк руку приложил? — уточнил он, усмехнувшись.

— Еще в прошлый раз, — ответил Сергей, поморщившись. Упоминания о смерти девушки были ему неприятны.

— А-а-а, — равнодушно протянул повар. — Значит скоро появится снова.

И он, поправив смятое полотенце, удалился все также величественно, как и появился.

А Сергей непроизвольно прислушался к неспешному разговору своих соседей по столу.

— Ну не скажи, — тщательно протерев салфеткой кончики пальцев, степенно возразил Ричард, поворачиваясь к Олафу. — Если посмотреть на вещи трезвым взглядом, то все проблемы происходят от нестабильности, — добавил охранник.

Сергей усмехнулся. Споры этой двоицы были делом обычным. И часто — протекали довольно жарко. Но сейчас время было утреннее, сонное, да и не хватало третьего участника — Эдика.

— Например? — вопрошающе усмехнулся Олаф.

— Пожалуйста, — пожал плечами Ричард, прикидывая, взять куриную косточку рукой и запачкаться в жирном гриле или все-таки постараться воспользоваться имеющимся в наличии столовыми приборами. — Например, вулканы или тайфуны. Ты же не будешь спорить, что они возникают от нестабильности в природе?

— Не буду, — согласился Олаф. — Но с чего ты решил, что это проблема? Это проблема только для нас — детей природы. А с точки зрения самой природы в целом — это довольно созидательное явление, стимулирующее прогрессивный естественный отбор.

Сергею было скучно слушать их спор, как он полагал "ни о чем". Им бы только время скоротать за завтраком, давно уже решил он.

— Тебе курицу уже готовую принесли? — спросил Сергей у Ричарда. — Или как обычно?

Интеллигентный охранник, прежде чем ответить, степенно отложил косточку и тщательно вытер уголки губ. Олаф рассмеялся.

— Как можно?! — весело воскликнул физик. — Конечно же он торчал на кухне и, как обычно, мешал повару своими идиотскими замечаниями и советами!

Ричард только грустно улыбнулся.

— Серж, давно хотел вас спросить, к какой прослойке вы относитесь? — вежливо поинтересовался он, стараясь увести разговор от скользкой для него темы.

— К какой из местных каст, вы имеете ввиду? — уточнил Сергей.

— Называйте как хотите, — согласился Ричард.

— А что?

— Да просто непонятно к кому вы относитесь. И с наукой общаетесь и с мусорщиками, и с нашим братом. Правда, в этом баре собираются одни изгои. Но все же — каждый старается держаться своих.

— Я в эти игры не играю, — покривился Сергей.

Ричард покачал головой, не соглашаясь.

— В наше время без этого никак нельзя, — уверенно произнес он, с легким сочувствием глядя на Сергея. — Без коллектива — тяжело.

Сергей собрался было ответить, но ему принесли его заказ и он отвлекся, уйдя в процесс разделывания котлеты, и тем самым без досадных помех погрузившись в свои мысли.

Он опять, в сотый раз прокручивал утреннюю сцену с Элорой, снова в сотый раз испытывая стыд.

— Не возражаете? — раздался за спиной скрипучий голос старого Реника.

— Садись, — пожал плечами Сергей, недовольный тем, что его заставили вынырнуть на поверхность серой действительности.

Старик сел. Развернул бумагу с какой-то заветренной закуской. Вытащил штофчик водки. Налил себе в засаленный стакан грамм пятьдесят под недовольные взгляды соседей.

— Кто-нибудь поддержит? — невозмутимо спросил он, обведя всех по-старчески усталым печальным взглядом.

— Как можно?! — искренне поморщился Ричард, поправляя галстук. — Утром?

Олаф тоже отрицательно покачал головой, кивнув на полный стакан кефира.

— Господин Харви, а вы? — повернулся Реник к Сергею.

Сергей посмотрел на старика. На его сгорбленную позу. Что-то в нем было пронзительно-жалкое и печальное.

— Проблемы? — тихо спросил он.

Реник ничего не ответил, но осунулся еще больше.

— Наливай, — кивнул Сергей.

Водка, выпитая дома, так успокоения ему и не принесла. И теперь, не решив собственных проблем, душа Сергея с огромным упорством истязала себя разными мыслями. И Сергей понял, что он совсем не хочет проигрывать в этом поединке, и без возражений принял стороннюю помощь.

Отдел физических исследований встретил его мрачной подавленной тишиной.

Протолкавшись через молчаливый народ, Сергей увидел, как на письменном столе, уткнувшись лицом в бумаги и нелепо раскинув свои высохшие от болезни худые руки, лежал Профессор, сухощавый, старый, седой, с которым они еще вчера играли в шахматы. И только шариковая ручка медленно катилась по широкой плоской поверхности.

От всей его позы веяло обреченностью бытия и бессмысленностью жизни как таковой. Профессор был мертв.

— Ну-ка разойдись! — энергично донеслось за спинами. — Ничего интересного здесь нет.

Народ покорно расступился, но никто не уходил — чужая смерть притягивала словно магнит.

К профессору подошли трое энергичных молодых людей в серых комбинезонах. Из группы очистки.

— Пора выносить, — тихо сказал им стоявший в первых рядах Коурис. — А то при разложении фон увеличится.

Они деловито кивнули, разворачивая портативные носилки.

"Вот и еще одна жизнь закончилась", с тяжелым сердцем подумал Сергей, понимая, что сейчас рюмка водки была бы в самый раз. Но — уже совершенно лишняя для дальнейшего.

— Быстрее, — поторопил их Коурис, вдруг чего-то спохватившись. — Успеем из него сделать стол. А то наша очередь на генерацию еще не скоро подойдет.

Сергей встретился взглядом с Олафом.

— Да уж, — тихо промолвил физик, нервно приглаживая свою лысину. — В этот раз он почему-то прожил на пять часов меньше чем обычно. Наверное, переволновался из-за чего-то.

Профессора торопливо унесли, и спецкоманда начальника службы безопасности института, которой руководил Гийом Давор, принялась причесывать помещение — подготавливать его к появлению следующего экземпляра Профессора, чтобы ничего, ни одна мелочь не подсказали вновь прибывшему, что он уже был здесь. Иначе все отпущенное Профессору короткое время уйдет на его попытку выяснить, как это все сделано, на каких физических законах и так далее, вместо того, чтобы продуктивно работать по заданной тематике. А заменить его было не кем.

В институте внешних исследований Профессор играл ключевую роль. Он собирал воедино общую теорию перемещений. В нее вливались все направления — физические, химические, философские и так далее. Собственно говоря, все, для чего был создан Институт, это — выяснить каким образом Сержу Харви удается перемещаться во времени и пространстве, и научиться этим пользоваться. Только и всего.

Сергей посмотрел на суету чистильщиков. Здесь ему, как лаборанту, делать уже было нечего. Он непроизвольно вздохнул и направился к медикам.

Электроника сверила сетчатку его глаз и капилляры пальцев и пропустила внутрь. Здесь, в боксе, на этот раз его никто не встретил, но дорогу в процедурный кабинет он знал и так.

В ожидании начала стандартных процедур Сергей бессмысленно слонялся по стерильно чистым пустым и широким коридорам.

Так незаметно он оказался перед толстой железной дверью сектора, который и давал ту черную славу всему институту — Лаборатория-Х. Эта дверь давно уже манила Сергея, и он часто прохаживался мимо. Но вход туда для него был закрыт. Иногда, прислушавшись, можно было услышать доносившиеся из глубины стоны и нечеловеческие крики. Что там происходило, кто так кричал и почему, он даже не мог представить.

Сергей в задумчивости стоял перед этой таинственной дверью, как вдруг откуда-то сбоку выехала обыкновенная медицинская каталка, толкаемая сзади крепким медработником. Каталка как каталка, на ней обычно перевозят больных. Вроде ничего в ней особенного не было. Но Сергей вздрогнул и остановился. Лежащий на ней человек был крепко пристегнут толстыми ремнями. И взгляд его был какой-то испуганно-отрешенный, свыкшийся со своей участью.

Пока медик авторизовывался, его глаза, поверх марлевой повязки, равнодушно скользнули по Сергею.

Железная дверь открылась и в звенящую тишину коридора вдруг ворвался чей-то далекий сдавленный крик, прорвавшийся через множество стен закрытых помещений.

Медик торопливо вкатил тележку и поспешно захлопнул за собой тяжелую дверь.

И вновь в коридоре стало пусто. И тихо. И Сергей почему-то поежился от этой тишины и поспешил вернуться в процедурный кабинет.

Здесь, в лаборатории были только Эдик и две девушки ассистентки. Тонкие и стройные, в легких воздушных коротких халатиках, надетых на голое тело, они производили неизгладимое впечатление, наверняка сильно отвлекая своего начальника от работы, не говоря уже о пациентах. К тому же и пуговицы у них были застегнуты далеко не все, что отвлекало еще больше, настраивая на совершенно иной лад.

— Добрый день, — поздоровался Сергей, проходя за ширму.

— Здравствуйте, — хором ответили девушки, а Эдик только молча кивнул, сосредоточенно подготавливая какие-то тонкие и блестящие никелированные медицинские инструменты.