Эльмарис

Часть первая.

Глава 1.

Ночь опустилась на славный город Падар. Затихли все звуки, которые еще совсем недавно раздавались на улицах и переулках, жители закрылись в своих домах, даже собаки и те не подавали голоса. Это было то время, когда на смену суетливому и знойному летнему дню, пришла тишина и прохлада, наполненной запахами цветущего эльмариса, ночи. Закрылись многочисленные лавки и кофейни, по улицам больше не проезжали экипажи, никуда не спешили всадники, суетливые торговки давно уже видели десятый сон. Загнали бдительные мамаши в дома босоногих пострелят, которые день напролет носились по мостовым, мешая прохожим и проезжающим. Не было слышно ни скрипа колес телег, ни цокота конских копыт, ни звука, ни голоса не раздавалось в тишине ночи, наполненной пьянящим ароматом заморского цветка. Луна спряталась за облаками, погрузив столицу Порубежья в темноту. Лишь только эльмарис цвел в эту ночь особенно буйно, распространяя дурманящий аромат.

В Падаре любили это растение, высаживали его в садах и парках, упивались пьянящим ароматом и любовались на белоснежные, словно первый снег, цветы, которые густо усыпали гибкие ветви. Вдохновленные неповторимым чарующим запахом этого дивного цветка, алхимики пытались создать духи и благовония с маслами эльмариса, но еще никому не удалось воссоздать первозданный аромат заморского растения.

Молодые девицы беззастенчиво украшали косы цветущими веточками эльмариса, а замужние дамы прикалывали букетики на платья, тем самым давая понять всем и каждому, что они чисты помыслами.

Ходили легенды, что эльмарис завезли в столицу Порубежья много веков назад из южных стран, которые находятся далеко за морями и океанами. Привез ее в подарок своей невесте один из падарских купцов. Уезжая из родных земель за заморскими товарами, он наказал своей возлюбленной ждать его, не ходить на девичьи вечера, не петь с подругами песен, не смотреть на других ухажеров. И невеста, в точности выполняла все пожелания своего любимого: проводила дни за рукоделием, а ночи — в мечтах о том времени, когда, наконец, вернется ее суженый на родину, и поведет ее под венец в главных храм Падара. Но время шло, а купец все не возвращался.

А случилось так, что в чужом краю навела на него порчу одна чародейка. Очень уж ей полюбился иноземный молодец. Вот она и приворожила его, не отпускала от себя ни на шаг, ни на одно мгновение. Но наведенное чувство не приносило парню радости, все больше и больше он печалился, все чаще ясный его лик омрачали набежавшие думы. Ничего не могла с этим поделать чародейка, ведь это в Порубежье все знают, что насильно мил не будешь, и как ни крепки будут чары, истинной любви они никогда не заменят. И вот однажды, прогуливаясь по заморской столице, под руку со своим привороженным, чародейка вдруг увидела цветущее дерево эльмариса. И в ее коварной голове родился план, как с помощью дурманящего аромата привязать к себе иноземного красавца навечно.

— Принеси мне веточку вон того дерева, — тут же попросила она. — Я вплету ее в волосы, и тогда ты будешь смотреть на меня и любоваться еще больше.

Купец послушался. Подошел к цветущему дереву эльмариса, наклонил к себе одну из веток, чтобы сорвать цветы и вдруг вдохнул сладковатый запах непревзойденного цветка. И тут его разум прояснился, пелена чар спала, и он вспомнил, что дома, на родине его ждет та, что всех милей.

Распрощался он после этого с чародейкой и, не мешкая и нигде больше не задерживаясь, отправился домой, туда, куда его звало сердце. А чтобы не гневилась его возлюбленная, прихватил с собой несколько саженцев прекрасного растения, которое вернуло ему память и былые чувства. Очень уж ему по душе пришлись белые, как снег зимой, цветы.

Вот так и объясняли появление в Падаре этого заморского растения, которое цвело во второй месяц лета и опьяняло своим ароматом. Только вдохновленные легендой, жители Порубежья стали высаживать саженцы эльмариса везде, где позволяло место, и теперь можно было с уверенностью сказать, что даже там, за морями, на родине, эльмарис так не любили, как в Порубежье.

И вот сейчас было лето, и была ночь. Темная, тихая и безлунная. Такие ночи особенно любят воры и убийцы. Конечно, в квартале богачей, по приказу правителя Порубежья, везде были развешены фонари, которые магическим светом разгоняли мрак. Но, то было там, где жили аристократы и богатые горожане, в кварталах же, где проживал простой люд, такой роскоши не наблюдалось. В эту ночь даже редкие окна школяров и алхимиков не светились, в тавернах и на постоялых дворах тоже давно уже все спали, не слышно было звуков музыки и смеха из увеселительных заведений — полная тишина царила на улицах Падара.

Тогда откуда же этот звук? И что это за он?

По одной из улочек быстро бежал мальчишка. Маленький паренек, едва ли старше двенадцати лет, был худ и бос, наверное, именно потому и не производил много шума, лишь прерывистое дыхание с хрипом вырывалось из его груди. А вот те, кто гнался за ним, наоборот, громко топали по булыжной мостовой деревянными подметками своих ботинок, да переругивались друг с другом на ходу.

— Загоняй его!

— Направо, там тупик и он не уйдет!

— Ему крышка!

— Ну вот ты и попался, Дер, — произнес один из загонщиков, останавливаясь в нескольких шагах от своей жертвы, когда свернув в один из переулков, первый мальчишка разглядел, что тут тупик, и бежать ему больше некуда. — Теперь мы поговорим с тобой, по-моему.

Загадочный Дер не ответил, он словно загнанный зверек оглядывался по сторонам, очевидно пытаясь найти выход, да часто вздымалась худенькая грудь, мальчишка явно не мог справиться с дыханием.

— Я же предупреждал тебя, Дер, — продолжал наступать тот, кто заговорил с ним первый.

И вот этот самый миг, предательница-луна выглянула из-за облаков и осветила шесть силуэтов, застывших в небольшом тупике, образованном несколькими строениями, в самых разных позах. И была эта картинка не слишком радостной. У самой каменной стены, словно зверь в клетке, стоял набычившись невысокий паренек, его соломенного цвета волосы, торчали в разные стороны, рваная одежда не могла скрыть худенькое тельце, покрытое синяками и ссадинами. Он тяжело дышал и его взгляд метался по сторонам, в поисках выхода из западни.

Напротив него полукругом расположилось пятеро парней. Они были не в пример выше и даже вот так навскидку, было видно, что лет на пять-шесть старше. Здоровые, сильные, с гадкими ухмылками на лицах, они уже предвкушали расправу, прекрасно понимая, что их жертве больше некуда бежать.

— Так что ты скажешь в свое оправдание? А, Дер? — снова произнес главарь, доставая из кармана шипастый кастет и приспосабливая его на руку. — Будешь проситься? Или, может быть, решишь откупиться от нас?

— Да пошел, ты.... — некрасиво выругался Дэр и попятился. Он отступал до тех пор, пока не уткнулся спиной в каменную стену, стоящего в этом переулке здания. — Вот уж точно, не собираюсь я перед тобой сопли жевать. Ты как был гадом, так гадом и остался, пес шелудивый, — зло выплюнул маленький борец и приготовился к схватке.

Лицо главаря перекосило от бессильной злобы, и он с криком кинулся на Дера. Тому удалось увернуться в последний момент, и рука обидчика со всего размаху впечаталась в каменную кладку. Кастет треснул, видимо не очень хороший мастер его делал, раз он не выдержал силы удара, а, может, это пресветлые боги пощадили мальца или еще что случилось? Раздался дикий вой, и главарь сполз на землю, прижимая к себе изувеченную руку.

На какое-то мгновение остальные нападавшие растерялись, не ожидали они, такого поворота. Но всего лишь одного мига промедления с их стороны, хватило, чтобы шустрый Дер проскочил мимо, поднырнув под рукой одного из бугаев, и что есть мочи понесся по темному переулку, подальше от этого места и той компании, что здесь собралась.

— Куда!???

— Держи его!!!

— Догнать!!! Я его сам на мясо разделаю!!!!

Такие крики были слышны ему в след, но, видимо в эту ночь сами боги помогали маленькому герою. Парнишка несколько раз свернул то в один, то в другой переулок и уже скоро было ясно, что погоня отстала.

Пробежав еще пару кварталов, и завернув за угол полуразрушенного здания, со стороны напоминающего казарму, Дер остановился и привалился к стене, чтобы отдышаться. Он со свистом втягивал в себя воздух, также шумно выдыхая, пытаясь усмирить разбушевавшееся сердце. И не заметил, как рядом промелькнула чья-то фигура. Двигался неизвестный настолько бесшумно, что даже в полнейшей тишине летней ночи, расслышать его шаги было совершенно невозможно.

— Ф-фух, ну и горазд ты пугать, — прошипел Дер. — Чего подкрадываешься, точно злодей в темноте?

— Не ерунди,— стало ему ответом из темноты. — А то я не знаю, что ты меня издали почуял. Лучше рассказывай. Ушел от Борга?

— А то! Знатно пробежался,— усмехнулся Дер. — Ему меня ни за что не догнать. Неповоротливый он, как тот свин. Ты бы слышал, как скулил, когда рукой со всего размаху в каменную стену зарядил. Вот смеху-то было, — и он хохотнул, но быстро спохватился и затих.

Из-за облаков снова выглянула ночная хранительница, освещая собеседника Дера. Высокий паренек, тонкий, гибкий. Во всем его облике чуялось что-то необычное, загадочное. Звериная грация, расслабленность, а может, все дело было в необычных чертах юного скуластого лица, тонкого и немного хищного, или в раскосых зеленых глазах да черных, как сама ночь, прямых волосах, небрежно стянутых в низкий хвост на затылке. Необычная для этих мест внешность, запоминающаяся и пугающая. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы с первого взгляда на этого мальчишку понять, что перед тобою оборотень. Да не обычный, коих в Падаре хватало, все ж таки, Порубежье вошло в состав Дарканской империи, где все расы были признанны полноправными. Оттого жители Падара давно привыкли к тому, что на улицах можно встретить и оборотней, и орков, а от троллей совсем спасу не было. Но все равно, не любили здесь двуипостасных, очень не любили. Да и оборотни не жаловали этот край, не нравилось им тут. А если и селились, то большими семьями да в таких местах, где простого люда поменьше было. Стоит ли упоминать, что этому мальчишке приходилось тяжелей большинства беспризорников?

— Ты мне лучше скажи, за каким надом тебе захотелось их за собой по всему городу водить? Зачем ты вообще Боргу на глаза попался? Ведь мог бы уйти еще в самом начале и поминай, как звали. А вместо этого бегал и петлял, что тот сайран от своры собак? Борг не простит, что из-за тебя ему так перепало. И так жизни не было, а теперь он нас совсем со свету сживет.

— Так скучно же,— отмахнулся от него Дер и, видимо вспомнив результаты своего сегодняшнего забега и перекошенное от боли лицо противника, приглушенно хохотнул.

Паренек-оборотень только глазами сверкнул в ответ на это. Да Дэр не из пугливых, к тому же давно уже привык к таким выходкам своего закадычного приятеля.

— Арий, — вдруг произнес постреленок, — посмотреть хочешь?

— Хочу.

— Вот, — и Дер полез за пазуху, вытаскивая оттуда тонкую блестящую цепочку и необычным кулоном.

Даже непосвященному было с первого взгляда понятно, что это работа великого мастера, тонкое плетение, причудливый узор оправы и большой прозрачный камень в обрамлении то ли листиков, то ли какого заморского растения из того же странного металла, что и цепочка.

— Что это за металл? — спросил Арий, присматриваясь к необычной вещице, но не решаясь притронуться. — Ну и смердит же от этой штуковины. Если хозяин собак натравит, мы далеко не уйдем.

— Не знаю я, из чего эта штука сделана, но красивая, — любовно протянул Дер и погладил пальцем гладкий камень в самой середине. — Но силой от него так несет, что впору без накопителей колдовать. Я такое только один раз видел. В храме, в праздник летней ночи, когда жрец таинство свое проводил и чашу заморскую в руках держал. Вот от той чаши тоже так несло силой, только немного по-другому. Я потом со служкой перетерся, так он мне рассказал, что чаша та — артефакт невиданной силы.

Арий еще раз окинул необычный кулон внимательным взглядом, потом принюхался и чихнул.

— Спрячь подальше и не свети без надобности. За этой штуковиной явно не только Борг охотился. У нее хозяин есть, и он не сильно обрадуется тому, что ты его сокровище прямо из-под носа утащил. Наживем мы еще неприятностей из-за этой цацки, — и парнишка с неодобрением покачал головой.

Дер еще раз любовно погладил светлый камешек и на миг ему показалось, что тот немного потемнел. Парнишка пригляделся повнимательней, но не заметил ничего необычного. Вздохнул печально и снова спрятал кулон за пазуху.

— А вот, что касаемо хозяина, то что-то мне нашептывает, что нет его, — ответил Дер приятелю. — Такие штуковины украсть не так-то просто. Мне служка из храма рассказывал, что их чашу заморскую, кто только не пытался себе к рукам прибрать, да только все без толку. Зачарованная она, только жрецу в руки дается.

— Это ты сейчас мне что сказать пытаешься? — взвился Арий, прищурив свои раскосые кошачьи глаза.

— Что коли мне улыбнулась удача, и я камешек все-таки себе забрал — значит, я и есть его хозяин. Это называется...называется... — Дер смешно наморщил лоб, силясь вспомнить незнакомое название, но так ничего у него и не получилось. — Не помню точно, — со вздохом признался он.

Арий ничего не ответил, только головой покачал. На какое-то время они молчали, думая каждый о своем. Луна не спешила снова прятаться за облака и освещала лица парнишек своим призрачным сиянием, да благоухал эльмарис, пьяня и околдовывая своим ароматом.

— Арий,— вдруг позвал друга Дер. — Из Падара надо уходить. Борг теперь на нас охоту объявит. И живыми от него уже не спасемся.

Арий не ответил, лишь вздохнул тяжело.

— Тогда утром уйдем, когда ворота откроют. Только вот куда, — вздохнул паренек. — Таким как мы с тобой нигде места нет.

— Уйдем на север.

— Легко тебе говорить, а что мы там делать будем? Как жить? Это в Падаре нас уже все знают, а в чужом городе, да еще в самом сердце империи. Кому мы там нужны?

— Себе нужны, — упрямо сжал губы Арий. — А в Падаре нам жизни больше не будет. Борг и его свита нас теперь из-под земли достанут и потом туда же и закопают.

Его собеседник тяжело вздохнул и привалился спиной к каменной стене, рядом с другом.

— Уходить надо сегодня, не дожидаясь рассвета, — наконец произнес Дер. — Есть у меня один лаз за стены города.

— Только мне надо кое-что сделать еще, — ответил ему друг. — Где встречаемся?

— Через час у заброшенной живодерни. Там еще куст эльмариса чуть в стороне растет, да ты знаешь, не раз там бывали. Только не опаздывай и за собой никого на хвосте не приведи.

— Не учи меня. Сам знаю.

И они словно тени, бесшумно разбежались в разные стороны, чтобы в назначенное время встретиться в условленном месте.

Глава 2.

Заброшенная живодерня находилась на южной окраине города и была отделена от городской стены лишь небольшим пространством шагов в пятьдесят. Некогда здесь закапывались отходы, но вот уже пять лет, после того, как последний хозяин упился до того, что порешил всю свою семью, а сам сдался стражам, невостребованную площадь предприимчивые жители окрестных кварталов приспособили под свалку. Оно и понятно, место заброшенное, от ближайшего жилья находится в стороне. Правда время от времени ветер доносит до соседних домов зловоние от разлагающегося мусора, но кому дело до нищих и отверженных, которые по старой традиции ютились в полуразрушенных хижинах в этой части города.