Коллективный отпуск

— Таким образом был сформирован основной критерий, по которому оба подразделения Службы Упокоения и работают до сих пор.

Ангел в строгом сером костюме поправил бутафорские очки и оглядел собравшийся в аудитории молодняк строгим взглядом. Зрение у него, разумеется, было преотличное, но эта деталь имиджа, по мнению многих, придавала преподавательскому составу больше солидности. Все моментально потупились: эту тему задавали на дом, поэтому ее не учил никто. Студенты, даже будучи ангелами, всегда оставались студентами, не слишком любившими перегружаться. Лектор тяжело вздохнул, побарабанил пальцами по кафедре и решительно указал на выбранную жертву.

— Аэраил! Расскажите мне и классу, что это за критерий и почему был выбран именно он.

Белокурое создание неопределенного пола в ужасе вытаращило на него голубые как небо глаза и жалобно пролепетало что-то невразумительное по смыслу сводившееся к вечному рефрену "учил, но забыл". Ангел скорбно возвел очи к потолку, мысленно сопровождая этот жест не слишком приличными выражениями.

— Основной критерий, определяющий распределение души в Рай или Ад — это последний поступок, — со всей возможной кротостью продолжил он лекцию. — Хороший поступок позволяет душе обрести вечное блаженство, тогда как плохой отправляет ее на вечное искупление. Это может показаться несправедливым, ведь стоит один раз оступиться — и вся праведная жизнь будет перечеркнута единым махом, а грешник, один раз совершивший благое дело, спасется. Вся суть заключается в том, что человек никогда не ведает, какой из его поступков окажется последним в жизни, а потому должен всегда стараться поступать правильно и по совести. А также это значит, что никогда не поздно сделать что-то хорошее.

Ангел неторопливо прошелся вдоль первого ряда, оглядывая притихших студентов, а потом вернулся обратно к кафедре.

— Поэтому ваша работа так важна, — резюмировал он, развернувшись к аудитории. — Вы можете спасти множество душ, не дав им совершить дурной поступок, который всегда может оказаться последним. Помните, Ад тоже не дремлет. И у них есть свой годовой план и свои наказания за недобор душ.

Архангела Гавриила не интересовали студенты и их обучение, у него было много куда более важных забот. Чего стоило только распределение всех новоприбывших и нахождение для каждого варианта блаженства на его личный вкус. А еще надо было вести учет, контроль и тщательный мониторинг за действиями дежурных ангелов-хранителей, призванных отводить от людей дурные желания и мысли. Каждый день главному ангелу ложились на стол кипы бумаг, которым, казалось, не предвидится ни конца, ни края. Кроме этого, верный собственному долгу, он считал необходимым лично проследить за тем, чтобы всех праведников приняли должным образом, а это отнимало немало сил. Особенно последнее время.

— Новоприбывшие подсчитаны, зарегистрированы, оформлены и обустроены как надо! — бодро отрапортовал младший архангел Михаил, сваливая перед шефом новую порцию бумаг. — Должен сообщить: Райские Кущи почти заполнены, еще немного — и нам просто некуда будет селить праведников.

Гавриил поднял на него воспаленный взгляд покрасневших от напряжения глаз. Он почти не вставал из-за рабочего стола, не справляясь с потоком навалившихся дел, и потребовалась почти минута, прежде чем он осознал услышанное.

— Как это — переполнены? — опешил он, не веря своим ушам. — Но этого не может быть! Резерв был огромен!

— За последние месяцы количество праведником резко возросло, — развел руками Михаил. — Люди совершают все больше хороших или нейтральных поступков, и, согласно правилам, мы обязаны принимать их в Рай. Очевидно, наши ангелы работают все лучше и лучше.

В его голосе явственно прослеживалась гордость за подрастающее поколение, которую Гавриил категорически не разделял. Творилось что-то на редкость странное.

— Этот вот почему к нам? — поинтересовался он, мельком проглядев принесенные анкеты.

— Наклонился поднять котенка и не заметил падавший сверху цветочный горшок, — пояснил Михаил, коротко глянув на значившееся на титуле имя.

— А этот? — Гавриил потряс следующим листом. — Да они что, с ума все посходили? Все решили быть добренькими и правильными! И куда нам девать всех этих праведников?

— Шеф, но это же хорошо? — неуверенно проговорил Михаил, не понимавший, в чем причина такого бурного негодования. Гавриил тяжело вздохнул и отложил бумаги в сторону.

— Во всем должен соблюдаться баланс, — сказал он таким тоном, словно разъяснял азы нерадивому ученику. — Райские кущи — награда добродетельным душам, эксклюзив, к которому надо стремиться, а получив — наслаждаться вечным блаженством. Если же праведников станет слишком много, то потеряется всякий смысл. И, ради всех демонов Ада, о чем только думает Люцифер? Совсем распустил подчиненных. А ты что стоишь? — накинулся он на замершего с открытым ртом Михаила. — Что, все души уже пристроены? Нет? Так займись этим!

Младшего архангела словно корова языком слизнула, а взбудораженный Гавриил, бормоча себе под нос, принялся набирать на телефоне нужный номер.

В приемной Владыки Ада отвечать, однако, не спешили. Гавриил нахмурился, попробовал еще раз, но в трубке монотонно неслись длинные гудки. Странно. Подумав, он решил позвонить прямо в кабинет Люцифера по личной закрытой связи, но и эта попытка не увенчалась успехом.

— Поумирали они там все, что ли? — раздосадовано пробормотал Гавриил, с недоумением посмотрев на зажатый в руке телефон.

Вопрос, определенно, был риторический — бессмертным демонам умереть не представлялось возможным даже при всем желании, а уж в отсутствие оного... Гавриил очнулся от несвоевременных размышлений и резко тряхнул головой, от чего его золотистые локоны вздрогнули и в беспорядке рассыпались по плечам. Ангел раздраженно поморщился и несколькими уверенными движениями снова заплел их в тугую косу.

— Черте что, — уныло резюмировал он и набрал новую комбинацию цифр — на этот раз домашний, строго засекреченный номер Владыки Ада. Здесь его поджидало очередное разочарование: в динамике раздался тоскливый голос автоответчика, уведомлявшего о том, что хозяина и господина нет дома. И не будет. И вообще, подите вы... Недослушав, куда именно ему следует отправляться, Гавриил поспешно бросил трубку. Люцифер окончательно выжил из ума, пустив все дела на самотек. А его подчиненные?

Сектор приема грешных душ оказался глух к жаждущему общения Гавриилу, равно как и Отдел разработки вечных мучений и Группа исполнения наказаний. Творилось что-то невообразимое. Гавриил, поразмышляв с минуту, набрал собственный домашний номер, предсказуемо выслушал порцию упреков от дражайшей супруги, заодно вспомнил, почему взял привычку допоздна задерживаться на работе, а потом отложил в сторону абсолютно исправный, как выяснилось, телефон.

Может, это только с Адом связь не работает?

А вдруг грешники устроили восстание? Ведь не зря же они грешники!

От представленной в воображении картинки все тщательно убранные локоны моментально встали дыбом. Ад следовало немедленно спасать! Не колеблясь более, Гавриил решил прибегнуть к последнему средству.

Пентаграмма на полу отливала серебристыми бликами, зловеще поблескивая в тусклом свете свечных огарков, которые ангел спешно разыскал в собственной кладовке. В центре ее медно-желтыми всполохами мерцала руна призыва. Рисуя ее, Гавриил от усердия даже прикусил кончик языка, а затем, отступив на шаг, с гордостью обозрел результат своих трудов. Все было готово, заклинание он сплел настолько мощное, что Владыку Ада притащит сюда в мгновение ока, где бы он ни был и чем бы ни занимался. Или чем бы ни занимали его... Воображение снова подкинуло масштабные картины бунта распоясавшихся грешников.

— Он еще спасибо мне скажет за спасение своей волосатой задницы, — воодушевленно провозгласил Гавриил, предпочтя не уточнять, откуда ему известен экстерьер заднего фасада Люцифера. — Ну, с Богом!

Он взмахнул руками, призывая со стола запечатанную склянку с кровью, и, не колеблясь, разбил ее прямо о руну, которая тут же запульсировала, наполняясь силой, а потом ослепительно засияла, открывая портал.

— Вот дерьмо! — неожиданно раздалось в сгустившемся воздухе, и сквозь образовавшуюся прореху в пространстве прямо на горящие свечи свалился Владыка собственной полуголой персоной. Выглядел он... странно. Гавриил поперхнулся, вытаращился на него во все глаза и мучительно покраснел.

— Это новый вид пыток? — с надеждой поинтересовался он, оглядывая матерящегося на все лады гостя, на котором из одежды красовалась лишь игривая набедренная повязка, в принципе не способная ничего скрыть. Люцифер стремительно задул все свечи, убрал с уха вишенку от коктейля, который опрокинул на себя, падая, и решительно выпрямился во весь рост, сверкая глазами.

— Какие, к дьяволу, пытки? — пророкотал он и ойкнул. Осколок от неудачно разбитого бокала предательски вонзился ему в ногу. — Да что вообще происходит?

— Это ты у меня спрашиваешь? — обомлел Гавриил, меньше всего на свете ожидавший увидеть Владыку в таком виде. — Что происходит у вас в Аду? Это возмутительно! Никто не работает! Телефоны не отвечают! У нас душ невпроворот! Вы там что, рехнулись все?

— У нас коллективный отпуск, — спокойно сообщил ему оправившийся от первого шока Люцифер, и Гавриил потерял дар речи.

— У вас — что? — решив, что ослышался, поинтересовался он, и Люцифер улыбнулся, обнажив заостренные клыки.

— Понимаешь, попал тут к нам по распределению один работник профсоюза...

Спустя еще полчаса реальность Гавриила ощутимо пошатнулась. Выходило следующее: этот самый активист запудрил мозги всему Аду, убедив в том, что их нагло эксплуатируют, не предоставляя никаких социальных льгот, выплат за вредность работы (вы попробуйте каждый день создавать грешникам невыносимые условия — умучаетесь!), и даже зажимают элементарный отпуск! Демоны подумали, осознали, взвыли и... дружно отправились отдыхать, оставив грешников самостоятельно портить себе жизнь. Нет, вы только подумайте!

— Нет, ты только не подумай, — словно подслушав его мысли, вдохновенно объяснил потрясенному ангелу Люцифер, сидя на его диване и бесстыже обмахиваясь набедренной повязкой. — Мы же только в отпуск сгоняем, а потом опять вернемся, все как прежде. Вы уж перетерпите немного.

— Немного? — переспросил деморализованный Гавриил, подняв на него глаза. — Немного — это сколько?

Люцифер замялся.

— Ну... Он там нам считал... Сам подумай: с сотворения мира у нас сколько не использованных отпусков накопилось? Ну вот и прикинь. Пока не отгуляем, обратно не вернемся.

— С сотворения мира?! — голос Гавриила, которого охватил панический ужас, дал позорного петуха. — Да вы... Да вы... Да мы же тут загнемся! У тебя совесть есть? Немедленно начинайте искушать людей, нам некуда девать праведников!

— Слушай, — внезапно нехорошо прищурился Владыка, оглядев возмущенного Гавриила внимательным взглядом. — Ты как-то очень напряжен. Что, опять жена пилила?

— Ты ж ее знаешь, — моментально скис ангел и плюхнулся на диван рядом с демоном. — Сил уже никаких нет, на работе завал, дома скандал. Еще вы тут учудили. Люци, ну какой у нас может быть отпуск? Подумай сам, мы же...

Он даже не почувствовал, как на плечи легли сильные руки, поглаживая и разминая сведенные усталостью мускулы, только неосознанно откинул голову назад и расправил спину.

— У нас же ответственность. Отчеты еще сегодня писать, инструкции, комментарии, справки...

— Выпей.

Под нос изумленному донельзя Гавриилу сунули высокий, украшенный развеселым зонтиком и вишенкой бокал с каким-то оранжевым, остро пахнущим напитком. Ангел нервно сглотнул и огляделся по сторонам. Вокруг, куда ни глянь, расстилался пляж, омываемый искрящимся в лучах солнца морем. По песку, визжа от восторга, носились демоны, демонессы и демонята, выглядевшие на редкость счастливыми и довольными жизнью. Гавриил разинул рот, чем коварный Владыка моментально и воспользовался, положив ему на язык восхитительный ломтик засахаренного ананаса.

— Куда ты меня затащил? — неубедительно возмутился ангел, прожевав лакомство. Люцифер, почуяв его колебания, заулыбался еще шире и пододвинул поближе блюдечко с фруктами.

— Я тут подумал, — тоном заправского искусителя сообщил он, небрежно расправляя набедренную повязку. — Ты ведь тоже с самого сотворения в отпуске не был. Погряз, можно сказать, в рутине и унылом однообразии. А ведь когда-то был еще тот...

— Не надо об этом вспоминать! — Гавриил залился краской до ушей и тут же уткнулся носом в свой бокал, пытаясь скрыть смущение. — Я был молод, глуп...

— Неопытен, — подхватил Люцифер, и ангел покраснел еще больше. — Классные были времена!

— На как же Рай? — спохватился Гавриил, вспомнив о своих обязанностях. — А Ад? А души?!

— Подумаешь, души, — флегматично пожал плечами Люцифер. — Это же люди. Они сами найдут себе и мучения и блаженство. Что с ними может случиться за пару сотен лет?

Дорога, по которой души попадают на небо, оказалась переполнена. Новоприбывшие в изумлении толпились на развилке, перешептывались и разводили руками, не понимая, что происходит. Центром всеобщего внимания являлся огромный плакат, на котором красовалась странная надпись:

"Уважаемые праведники и грешники! В виду того, что, согласно трудовым нормам, весь коллектив ушел в заслуженный отпуск, просьба произвести распределение самостоятельно. Проще говоря: Рай направо, Ад налево. Климат лучше в первом, зато во втором всегда найдется хорошая компания. Приятного вам пребывания.

Администрация приносит извинения за доставленные неудобства".

Последнее предложение было перечеркнуто чьей-то решительной рукой, а под ним добавлено:

"Администрации на вас начхать. Валите, куда хотите. В райском саду нужду не справлять, из Ада сковородки не тырить. С искренними проклятиями, Люцифер".