Мир Женщин - 1 Послушник

МЖ-1 Послушник

Annotation

Что может быть тривиальней, чем попасть в фентезийный мир? Воинственные орки, маги в мантиях, ушастые эльфы. Все как по классике. Ведь так? Но что если существует место, где привычный уклад вещей принял совершено иной вид? Мир, где женщины играют главенствующую роль, а вовсе не мужчины, отчего даже магия приняла нестандартную форму. А если прибавить к этому потерю памяти, то новая жизнь начинается не совсем весело. Так куда приведет тебя твой путь в реальности, где твоя мужественность никому не нужна?

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

МЖ-1 Послушник

Глава 1

Глава 1

Пробуждение встретило меня ноющей болью в затылке и мокрыми простынями. Попытка подняться с постели, была остановлена сухощавой рукой, которая принадлежала морщинистому старику в темной рясе. На мой испуганный от непонимания взгляд он ответил чередой звуков на незнакомом языке.

— Где я? И что со мной произошло? — голос из собственного горла с трудом узнавался. Хриплый и сопящий как при тяжелой ангине.

— Неквес унгана. Кветесут. — старик продолжил гнуть свою линию и говорить на своей тарабарщине.

— Я не понимаю. — несмотря на сопротивление со стороны своей сиделки я все же приподнялся и сел на кровати.

— Х-ммм… — кажется, до деда стало наконец, доходить, что наше общение как минимум затруднено. Немного подумав, он попытался начать с азов. Тыкая в себя пальцем он на всю комнату принялся повторять одно и то же слово. — Родерик. Ман уст Родерик.

— Значит ты Родерик. — что за привычка говорить громче, когда тебя не понимают? Люди что серьезно думают, будто при криках незнакомый язык становится понятнее? — А я…

Попытка вспомнить свое имя ни к чему не привела. Как и попытки вспомнить, кто я и как здесь очутился. В голове стоял туман, будто ватой набили. Пауза затягивалась и, кажется Родерик подумал, что я совсем тупой и принялся снова мне представляться. Можно конечно и в молчанку поиграть, но хочется все-таки установить контакт. Да и что темнить хочется быстрей избавиться от няньки и поменять белье в которое, я сам похоже и напрудил в отключке. Сидеть в собственной луже не слишком приятно.

— Джон. Джон Смит. — это было единственное, что пришло в голову в качестве псевдонима.

— Джон? — старик улыбнулся и протянул свою ладонь. Немного помешкав, я ответил на рукопожатие.

Родерик, оказался настоятелем в отдаленном от чужих глаз монастыре в горах. Именно он заметил мое бездыханное тщедушное тельце, плавающее в озере. Достал, обогрел, приютил и даже вопросов не задавал. Хотя даже если бы и задавал я все равно не смог бы утолить его любопытство, так как все наше общение ограничивалось парой фраз и потугами объясниться на пальцах. Забавно бы выглядел допрос в форме шарад.

Все это я смог понять только интуитивно, так как абсолютно не знал местного языка. Очень скверная ситуация когда не можешь объясниться с человеком и даже поблагодарить его за доброту. Память ко мне так и не вернулась. Но стоило только провести тут пару дней, как окружающее стало все больше походить на сон. Буквально каждый фрагмент мозаики вокруг вызывал стойкое ощущение неправильности. Сложно передать словами, но я постоянно чувствовал себя не в своей тарелке. И вовсе не из-за компании старика. Напротив Родерик вынужденный обитать вдалеке от скоплений людей был приветлив и хоть я и не мог понять его, но чувствовал, что он не замышляет зла против меня и крайне сочувствует бедняге, которого всевышний привел в его дом.

На третьи сутки дед повел показать, где он меня нашел и мне удалось, наконец, увидеть свое лицо в отражении на воде. Жесткие черные волосы, узкое лицо с ярко выраженными скулами, маленький нос. Обычная внешность без каких-либо ярко выраженных отличий. Судя по телу, я еще не вышел из подросткового возраста. Худоба на грани дистрофии, тонкие руки и ноги. Видимо хорошее питание обошло стороной.

Не знаю, почему, но внутри явственно устоялось понимание, что нужно шевелиться, чтобы выжить. Пусть я не помню своего прошлого, но это не повод сидеть на заднице уставившись в одну точку в бессмысленных попытках всколыхнуть свою память. Пока я не могу ничего сделать со своим прошлым и стоит начать решать проблемы по мере их поступления, не забегая вперед. И первым на очереди шел язык. Без общения будет крайне сложно узнать больше о том кто я такой. Эту мысль удалось донести до Родерика, и он был не против, а даже скорее за. С новым рождением придется полностью оказаться в шкуре малого дитя и учиться заново счету и письму.

Помимо учебы приходилось заниматься и помощью в хозяйстве. Я не был единственным обитателем небольшого монастыря. Кроме моего первого знакомого святого отца Родерика, тут обитал еще служка Мартин и троица сирот. Священник оказался настоящим святым. Он содержал приют на отшибе во всем забытом месте и заботился о детях. Старик был уже в возрасте, так что вскоре на меня скинули задачи по колке дров, ношению воды и кормежке небольшого зверинца состоящего из пары коров и выводка куриц. Это не было сложно и хотя бы так, я мог отплатить за доброту. Вот так день за днем и текли мои будни. Скучно и обыденно. Благо свободное время можно было проводить в местной библиотеке. Хоть монастырь и был развалюхой, но книжные запасы хранили как зеницу ока. Жаль конечно что львиная доля свитков и талмудов были посвящены святому слову и никак не могли дать знаний о мире, но каждая осиленная книга позволяла все уверенней изучать местный язык.

— Одной из самых успешных завоевателей в истории была Александра Великая. Ведомые ее прекрасным стратегическим умом войска смогли пройти от Ангерасса до самых подножий Мутарафа. Сражаясь с сидской царицей Дарией при Гальгоннелах, ей удалось победить, имея в три раза меньше войск чем врагу.

Мартин старательно рассказывал о событиях далекого прошлого, а я в свою очередь старательно делал вид, что записываю его россказни. Хотя из всей плеяды предметов в монастырской школе именно история была самой интересной. Забавно слушать, как поменялось течение времени из-за одной небольшой правки со стороны провидения. Если Вселенная и не бесконечна, то параллельные миры уж точно не имеют границ в своем разнообразии. Помню, когда первый раз открыл этот труд по истории долго матерился не в силах поверить что это действительно, правда.

Ведь и дураку ясно, что послушник говорит об Александре Македонском. С той лишь разницей, что тот был мужиком, ну пусть и предпочитал в постели других македонцев, но он был парнем, а никак не наряженной фифой, с древней гравюры, перерисованной автором в учебник. Не зря с самого моего первого дня внутри сосало под ложечкой. И чем дальше я углублялся в дебри пожелтевших страниц книги, в которой описывались события прошедших веков, тем больше становилось не по себе. Конечно, сначала возникла мысль, что все это чья-то шутка, но внушительный том толщиной в десяток сантиметров в потертом кожаном переплете от которого исходил дух старины, не был похож на подделку. Кому могло понадобиться создавать столь убедительную фальшивку?

С самого начала местной известной истории женщина была главной. И это первая зарубка в памяти, что вокруг явно творится что-то неладное. Не мог же я настолько сильно удариться головой или нахлебаться воды, чтобы вмиг забыть об устоявшейся ситуации в мире. Я вовсе не шовинист и не считаю что удел слабого пола только в стоянии у плиты и в согреве постели ночью, но мир победившего абсолютного феминизма это перебор. Да и о какой победе можно говорить, если его здесь никогда не было? Женщины и без всякой борьбы за свои права так и так занимали все управляющие и важные посты в государственной системе. Матриархат как он есть. Армия, чиновники, землевладельцы, императоры и все сплошь в юбках. Мужчинам отводилась второстепенная роль в основном в качестве средства для продолжения рода. А причина у подобного выверта кралась в сильно перекошенном гендерном балансе. По словам Артура Спасского, автора одобренного Церковью Святой Елены учебника по общей истории Империи на одного представителя мужского рода приходилось от дюжины до двух десятков прекрасной половины человечества. Скорее даже трех четвертей человечества. И тут появляется зарубка номер два.

Шовинизм, феминизм, гендерный дисбаланс. Боюсь, обычный обыватель пусть и выловленный из озера незнаком с такими терминами и явно не стал бы удивляться главенству женщин. На свое счастье я старался не показывать своих мыслей и держал все при себе. Кто его знает, как отреагирует святой отец? Может, возьмет и объявит меня еретиком, а потом на костер потащит за крамольные речи. Особенно если учитывать судьбу Альберта Робеспьера из далекого королевства Шали. О его неблаговидной и предосудительной жизни в книге была целая глава. Наверное, чтобы никто и не думал тешить надежды на изменения и перемены. Не далее чем сотню лет назад этот бузотер поднял восстание с целью свержения власти законно восседающей на престоле королевы Марии. Он и его приближенные требовали поднятия статуса мужчин и выделения им общих прав и свобод, которыми пользовались только женщины. Право голоса, доступ к сложной работе и служба в армии. Частично его требования были выполнены. Мужчинам, например дали приоритетный статус на плахе и льготный доступ к услугам палача. Бедный Альберт и его окружение оказались на эшафоте и окончили свой славный путь борцов за справедливость, сложив голову под гильотину. Что тут скажешь. Слава Робеспьеру! Пусть он и окончил свой путь столь печально, но его имя все же осталось в веках.

Третьим плюсиком в мысленную копилку стало время. Судя по местному, летоисчислению на дворе стоял 966 год эры Перерождения. Я не берусь утверждать, какой год был в ту пору когда я еще не оказался в озере плавающий бревном, но явно не 966 непонятной эры. Иногда возникает чувство, которое невозможно объяснить словами. Ты просто смотришь, и все твое нутро голосит, что это неправильно. Все равно, что увидеть пятую ногу у собаки или летающую корову. Вот и здесь явно прослеживался след бога безумия. Конечно, может я сошел с ума и этого нельзя исключать, но пока что я себя таким не чувствую. Хотя ни один псих не признается что он душевнобольной.

Все эти умозаключения говорили лишь об одном. Я оказался в другом мире. Не знаю, умер и переродился, был похищен волшебным ураганом или злым божком, провалился в портал между планами или же все-таки свихнулся. Вокруг была явно не моя привычная реальность. Вспомнить бы хоть что-нибудь для достоверности собственной версии, но память упрямо демонстрировала пустоту. Будто и не жил “Джон” где-то полтора десятка лет.

За грустными и тяжелыми думами я и не заметил, как пролетел урок. Поднявшись из-за стола и сложив нехитрые учебные приспособления в заплечную сумку, я пропустил вперед торопившуюся по своим важным делам малышню и хотел отправиться на починку забора. Сколько уже настоятель Родерик просил заделать дыру в обвалившейся кладке. Но прямо перед дверью меня остановил тихий голос Мартина.

— Джон, ты в порядке? — парень стоял у доски, держа в руках том по истории. — Ты сам не свой. Просидел весь урок, не слушая меня.

— Да, так… — хоть послушник и был всего на пару лет старше меня, но все время пытался выставить себя с позиции умудренного опытом наставника, который заботиться о несмышленых детях. Хотя, наверное, не стоит высказывать все, что я думаю о его заботе. — Просто задумался.

— Кстати поздравляю, твои успехи в изучении наук сильно прогрессируют. Святой отец постоянно ставит твою жажду знаний мне в пример. — сказано это было с нотками недовольства, неужто Мартин ревнует меня к Родерику?

— Благодарю. — стоило, наверное, прояснить что я не такой и не собираюсь лезть в их отношения. Пока священник не лез руками ко мне под рясу, меня не интересует, чем он с учеником занимается по вечерам в своей келье. Но благо удалось вовремя себя одернуть. Да что такое? Может, не выспался? Конечно, можно злиться на весь мир, особенно этот, но окружающие ведь не виноваты в произошедшем со мной. — Я могу идти?

— Иди. — хорошо, что Мартин не мог читать мысли, так как продолжал спокойно стоять и участливо смотреть на своего подопечного. — Не забудь, после обеда настоятель ждет тебя в своих покоях.

Полгода. Шесть долгих месяцев в этой дыре. Присмотр за троицей сирот и уроки от Мартина разбавляли хлопоты по хозяйству и личные занятия со святым отцом Родериком. Возня с малышней, старшему из которых едва перевалило за десяток лет утомляла куда как больше кормления скотины, колки дров и обучению различным наукам. Тед, Алем и Ной. Три сорванца, которых хотелось придушить по-тихому, чтобы больше с ними не мучатся. Заводилой был Ной, постоянно втягивающий в неприятности остальных. Ему постоянно не сиделось на месте и всегда хотелось что-нибудь учудить. То, прыгая по соломенной крыше пустующей конюшни провалиться вниз, то устроить небольшой пожар на кухне или сорваться в колодец прыгая через него. И ладно бы убился и дело с концом, так нет, парень был живучим словно кот с девятью жизнями. И что больше всего раздражало ему все сходило с рук.

Родерик, божий человек не опускался до рукоприкладства и заслуженных телесных наказаний. Несмотря на явно феодальную пору за окном у него не было плетей или на худой конец широкого ремня с массивной пряжкой в шкафу. Максимум на что он мог расщедриться после таких выкрутасов так это внеочередное дежурство на кухне. Мартин также не мог или не хотел применять более жесткие меры воспитания. Даже когда они умудрились прожечь дыру в его одежде с помощью увеличительного стекла. На одном из приватных уроков я прямо спросил у Родерика, в чем причина такой мягкости и не пора ли уже начать осаживать малолетних олухов, пока они не натворили чего похуже, и получил откровенный ответ:

— Святая Елена учит нас доброте и пониманию. В их возрасте подобные шалости простительны. Авила Антийская, богослов из 8 столетия прямо запрещала любое насилие по отношению к мужчинам. Они наше будущее. Нельзя чтобы дети выросли жестокими, вспоминая о своих страданиях в детстве. Мы с Мартином просто не можем пойти против нашего учения. Мы дали обеты заботиться об этих сирых и несчастных. — сидя в кресле в своей келье святой отец возможно и неосознанно дал мне выход из ситуации.

Эта троица вдоволь попила и моей крови. Однажды кто-то из них удумал засунуть мне под подушку коровью лепешку. Может настоятель с учеником и давали обеты, но я ничего никому не обещал. Так что, не разбираясь, кто виноват Ной был пойман и слегка утоплен в поилке для коров.

— Ах ты, гаденыш! Я не Родерик. Я не буду смотреть сквозь пальцы на твое поведение. — несмотря на сопротивление, сопляк снова был окунут в корыто, копошащиеся в воздухе коленки больно били по ноге, но урок стоило довести до конца. — Будешь еще шутить надо мной? А?