Чужая здесь, не своя там. Часть первая

Аннотация:

С одной стороны, Астари — пленница. С другой — она воспитанница в семье, где ее приняли и любят.

С одной стороны, ей не позволили заниматься магией. С другой — запреты так хочется нарушить.

С одной стороны, она хочет любви. А с другой...

Чужая здесь, не своя там. Часть первая

Эрнелд Шевал сидел в своем кабинете. Несмотря на роскошную обстановку, выглядело помещение запущенным. Тут давно не прибирали, и пыль серым налетом покрывала все поверхности, кроме тех мест на столе, которые генерал своими рукавами ненароком протер. Сам же он не замечал этого.

Мужчина невидящим взглядом смотрел перед собой.

Вчера он своей собственной рукой подписал пакт о капитуляции. Подписал, чтобы остановить уже бессмысленное кровопролитие. Вемунд Скалдоварийский уже как будто готов был к этому. И тут же на стол теперь уже бывшего главнокомандующего армией Вадомы легли указы о разделении его государства. Но это не самое страшное. В данный момент генералу было плевать на все земли Вадомы вместе взятые и тем более плевать на своего короля — Роара Нетерзаха. Пусть эта трусливая крыса и дальше скрывается. Его все равно найдут.

Вот только с последним условием мирного договора генерал Шевал смирится не желал. Но и не последовать ему тоже не мог.

"Все военные бывшего государства Вадомы, а теперь земель Дрина и Арбери, звания капитана и выше обязуются отправить своих старших сыновей в Адарию и Камарин соответственно."

Так гласил этот последний пункт. А далее шли уточнения и списки тех, кто должен это условие выполнить, с полным перечнем имен сыновей несчастных отцов. Вот только у самого генерала был один единственный ребенок — дочь Астари, девчушка девяти лет от роду. И ее имя было единственным женским именем в списке. Оградить главного военного Вадомы от подобной кары никто не мог. И хоть адарийцам было даже совестно вписывать Астари Шевал в этот список, они это сделали. И теперь любимое дитя сурового воина должно отправиться в Адарию в качестве пленницы, как и несколько сотен других, дабы вадомийцам не пришло в голову мстить Адарии и Камарину.

"Государства-победители обязуются не причинять вред своим заложникам. Им будут предоставлены жилье и условия соответствующие их статусу. Их никто не будет притеснять, они вольны заниматься тем, чем пожелают сами (разумеется, под бдительным оком специальных служб). Но свободы в полном смысле никто не даст. Проживать заложники будут в строго отведенном месте (будь то город или другое поселение) и пределы этого места смогут покидать только с соответствующего разрешения."

Места поселения заложников, правда, еще не определили. Или, что вероятнее всего, определили, но родственникам их не сообщат.

Генерал Шевал понимал всю подоплеку подобного решения. Понимал, но не принимал.

Сейчас его жена и дочь находились в трех месяцах пути от Дрины, в землях, принадлежащих роду Гуннел — роду жены генерала. До замужества она проживала в Зедениве. Степи, переходящие в засушливые пустыни, — таково то государство. Там несколько крупных городов, пару десятков мелких. В основном жители этой страны предпочитали вести кочевой образ жизни, зарабатывая себе на жизнь продажей скота, который пасли на бескрайних степях. Земледелием в этой стране занимались преимущественно обосновавшиеся здесь иностранцы.

Гуннел была дочерью главы крупного рода. Эрнелд встретился с ней случайно, когда ездил в Зеденив по поручению своего короля.

Высокая, статная, стройная, грациозная. Он просто не мог оторвать взгляд от ее фигуры. Гуннел восседала на лошади без седла. Ее роскошные черные волосы, завитые в мелкие кудри (завитые самой природой), развевались на ветру и подпрыгивали, как пружинки, когда она неслась вскачь. Одета в серую домотканую тунику и кожаные штаны, которые плотно облегали ее ноги. Обута же она была в грубые, больше походящие на мужские сапоги. При всем при этом она не обладала красотой. Резкие черты лица, смоляные густые брови вразлет, смуглая то ли от природы, то ли под действием яркого зеденивского солнца. Но вот глаза... желтые, как у хищников из кошачьих. Они сразу же привлекали внимание. В них было страшно смотреть, в них затягивало так, что оторваться было практически невозможно.

Слишком неоднозначное впечатление произвела на Шевала эта дочь степи. Она тогда нагло осмотрела его с ног до головы, а после нахамила.

Лишь потом вадомиеец узнал, что это была всего лишь защитная реакция. Гордую и непокорную Гуннел отец давно хотел отдать замуж. Ее сватали самые знатные и выдающиеся главы родов со всего Зеденива, но никто не задел сердца строптивицы. А этот странный чужестранец одним взглядом своих темных, словно самые спелые вишни, глаз сумел зажечь в ее груди огонек, который грозил разгореться в пламя яркой страсти.

В тот же день Эрнелд узнал, кем является та самая девушка, случайно попавшаяся ему на пути и при этом сумевшая оставить столь неизгладимое впечатление. Он пришел к отцу Гуннел и по обычаям степей попросил ее руки. Расчетливый, хладнокровный, порой даже слишком практичный и рациональный, Шевал за одну короткую встречу сумел решить, что только эта женщина будет его женой. Глава рода поставил условие: если Эрнелд сумеет победить самого сильного их воина, то он благословит брак. И вадомиеец победил, к большому удивлению всех. Но осталось самое главное препятствие — сама Гуннел. Зеденивцы — народ вольный, свободный. И если девушка не дает согласие на союз, то и заставить ее отец не сможет. Он может дать только благословение на брак.

В этот вечер собравшимся пришлось удивиться вновь. До этого не желавшая показываться на глаза чужестранцу, Гуннел вышла из шатра, подошла к Эрнелду и протянула собственноручно вышитый плащ. Это и означало согласие.

Той же ночью состоялась свадьба по-зеденивски. До утра гулял род Эттов.

Все дела, которые возложил на Шевала король Вадомы, в этой стране он уже выполнил, задержавшись лишь на один день из-за Гуннел. Поэтому с рассветом Эрнелд вместе с женой уехал домой. По приезду они уже обручились по обычаям Вадомы в храме Рауда.

Эрнелд узнал, что на самом деле Гуннел его сама себе нагадала. В роду Эттов часто у женщин был дар предвидения. У Гуннел он был, но давал о себе знать довольно редко. И перед встречей с вадомийцем Гуннел раскидывала камни, она хотела узнать, как пройдет сделка с другим родом, с которым собирались заключить соглашение о продаже большого количества скота. А вместо этого девушка узнала, что встретит свою судьбу.

Первое время молодоженам пришлось нелегко: разность в обычаях, мировоззрении, темпераментов — все это приходилось преодолевать. Но они справились. Единственное, что их огорчало, — отсутствие детей. Целители только руками разводили.

На десятом году их совместной жизни Гуннел наконец родила дочь — недоношенную, слабенькую. Но и с этим они справились. Целителям были отданы немалые суммы денег, да и сама Гуннел неплохо разбиралась в лЕкарстве. Дочь выходили. Теперь уже счастью их не было предела. Малышка причудливо несла в себе переплетение черт своих родителей. Волосы, цвет глаз и кожи она унаследовала от матери, а линии лица смягчились влиянием наследственности отца. Сам Эрнелд обладал внешностью типичной для аристократа. Ровные, изящные линии носа, бровей, скулы — все это досталось и его дочери. Рот, правда, был несколько широковат. Вот только Асти все равно не выглядела красавицей. В ней ощущалась все та же дикость, необузданность, которая так и не смогла исчезнуть из ее матери, даже под воздействием тихого и мирного проживания в качестве благородной аристократки Вадомы. Слишком необычна была внешность девочки. Она обращала на себя внимание, но не как обычные дети, которым умилялись и про которых говорили, что они чудо как хороши. Асти удивлялись, некоторые даже восхищались, но с ее оценками были осторожны. Все-таки ее отец третий человек в государстве.

И если Эрнелд и обращал внимание на то, что его жену и дочь местное высшее общество не принимает за своих, то близко к сердцу это не воспринимал. Тем более гордая Гуннел не считала достойным считаться с мнением этих напыщенных снобов.

Генерал Шевал не поддерживал стремление своего короля Роара в развязывании войны с Адарией. Он всячески пытался отговорить короля, а самое главное старшего помощника короля — Арнгера, который и держал фактически всю власть в своих руках. Даже при наличии большого количества зогвура у Вадомы, добытого также нечестным путем, было слишком мало шансов одержать победу. Но случилось так, как случилось.

Свою семью Шевал до начала войны отвез к Эттам.

И вот теперь ему предстояло сообщить своим девочкам о таком страшном ударе. В довершении к этому, буквально позавчера, Эрнелд узнал, что скоро станет отцом во второй раз. Вот-вот Гуннел родит сына. Жена не стала говорить раньше времени, чтобы не отвлекать его.

Генерал вынырнул из своих воспоминаний. Окинул уже осмысленным взглядом свой некогда любимый кабинет в доме, который был ему теперь противен пуще тюрьмы. Тут он когда-то был счастлив со своей семьей. А теперь из-за священной присяги своему королю-идиоту он собственными руками разрушит свою семью.

Эрнелд только сейчас заметил, что он в пыли. Он встал, отряхнулся и пошел собирать вещи. Предстоял долгий путь за дочерью. Адария ждать долго не намерена.

Спустя десять лет.

Я не любила, когда на меня пялились окружающие как на дивную зверушку, случайно забредшую туда, где ее никто не ждал, но я безумно любила танцевать. Именно это и придавало мне сил каждый раз на балу. Сегодня как раз и должен состояться бал, который проводился раз в три месяца наместником Ровенисии.

— Рини, ну сколько можно спать!? — вопрошала я, пытаясь разбудить свою подругу-соню.

— Аста, будь добра... скройся куда-нибудь! — рявкнула она, не оценив моих стараний.

Вообще-то Рини вполне себе тихая, спокойная девушка, которая ни на кого не повышала голос. Она всегда мила и приветлива. Исключение она делала только для меня, да и то, когда я вот так с утра пораньше пыталась ее вытащить из теплой постельки.

— Ну Рини, мы же не успеем, если ты и дальше будет спать! — пыталась достучаться до подруги.

— Бал вечером, у нас весь день впереди! — вновь прорычала Рини.

— Ну и ладно, ну и спи дальше, — обиженно отозвалась я.

Пойду лучше завтракать, а эта бука пусть и дальше отлеживает бока.

— Ладно, — отрывая голову от подушки, пробурчала Рини. — Пять минут, и я буду готова.

Я взвизгнула, подлетела к лежебоке, расцеловала ее в обе щеки и побежала вниз. Надеюсь, матушка Фордис оценит мои старания по почти своевременной доставке Рини к завтраку и разрешит мне наконец-то надеть на предстоящие танцы то шикарное платье бордового цвета. Пошили мне его еще полгода назад, вот только эдель Фордис говорила, что мне пока рано в нем выходить в свет. В конце концов мне же теперь не восемнадцать, а девятнадцать. Наверно, можно.

— Асти, ты разбудила Рини? — строго спросила хозяйка дома, как только я зашла в столовую. Она руководила слугами, которые накрывали на стол.

Вчера приехал двоюродный брат эдела Вистара с семьей. К сожалению, это было слишком поздно, и я не успела с ними познакомится и даже рассмотреть. Когда мы с Рини стояли у окна в ее комнате, которое как раз выходит во внутренний двор, то было уже слишком темно, чтобы что-либо разобрать, а зажженные фонари не давали полного обзора. К тому же матушка с детства не одобряла, если по ночам мы без особой надобности выходили из своих комнат. "Эдель не пристало бродить ночью по дому!"

— Да, она пообещала быть готовой в течение пяти минут, — заверила я матушку Фордис.

— Я, конечно, понимаю, что тебе не терпится начать готовится к сегодняшнему вечеру, но у нас сегодня гости, поэтому будет неплохо, если ты и им уделишь пару минут своего внимания.

От подобной перспективы я скисла. Мне, безусловно, было любопытно познакомиться с гостями, но я рассчитывала, что это ограничится завтраком, а потом, возможно, и обедом. В перерывах же между ними я уже распланировала свое время, а тут это...

— Хорошо, — согласилась я с просьбой женщины, которую вот уже десять лет называла не иначе как матушка.

— Асти, — окликнула она меня, заметив мое хмурое лицо, — не больше часа после завтрака. Погуляешь с ними по саду, расскажешь о местных достопримечательностях, которые им желательно будет увидеть, и можешь быть свободна.

Я счастливо заулыбалась и по своей излюбленной привычке подбежала расцеловать матушку. Она рассмеялась и замахала на меня руками:

— Неугомонная! — вроде бы и пожурила меня, сказав это строгим голосом, а глаза по-доброму мне улыбались.

— А вот и наша соня появилась, — протянула я, заметив спускавшуюся по лестнице Рини.

И вот как за пять минут она смогла себя привести в порядок, хоть и с помощью горничной?

Подруга не обладала высоким ростом, в отличие от меня, из-за чего, находясь рядом со мной, люди неоднозначно реагировали на такой контраст. Сегодня Рини решила надеть светло-голубое платье, украшенное изящными кружевами на лифе. С ее светлой кожей и темно-каштановыми волосами оно смотрелось изумительно. Большие синие глаза, аккуратный носик, пухлые губы и высокие скулы — моя подруга такая красавица, что нигде не сыщешь лучше! Я никогда не завидовала ее внешности. Для подобного темного чувства я ее слишком любила, хотя по сравнению с ней, я гадкий утенок на фоне прелестного лебедя.

Рини внимательно осмотрела меня, поправила выбившуюся прядь из моего тугого пучка волос, перевязала ленту, которая находилась под лифом моего платья, и приколола мне брошь под воротник.

— Ну вот, — заключила она, — ты теперь выглядишь как истинная эдель.

И подмигнула своей матери, которая при виде этой картины издала смешок. Я лишь закатила глаза. Ну да, за столько лет матушка Фродис так и не смогла толком привить мне утонченные манеры и изысканный вкус той самой истинной эдель. Зато с этим неплохо справлялась Рини. Мне было проще обращаться к ней за помощью, чем самой пытаться сообразить нечто подобающее. Единственное, в чем я обходила свою подругу, — танцы. Ну, и еще была легка на подъем, не задерживаясь надолго в кровати. Моя деятельная натура не позволяла мне так долго находиться без дела.

— Раз ты со своей миссией справилась на отлично, так уж и быть, можешь надеть сегодня бордовое платье, — обратилась ко мне матушка Фродис.

Я во второй раз за сегодняшнее утро чуть не испортила ее прическу, кинувшись к ней с объятиями.

— Ну-ну, будет тебе, — чуть отодвинувшись, произнесла матушка и с недовольным видом попыталась вновь спрятать мою непокорную прядь. Не удалось и пришлось оставить как есть. — Иди лучше позови эдела. За гостями я пошлю Бердхил.

Собственно, за Рини также вполне могла бы сходить и горничная, но эдель Фордис прекрасно знала, что с этим поручением я справлюсь лучше. Как и с тем, чтобы поторопить наместника.

Глава семейства, как всегда, в это время приводил себя в порядок после зарядки.