Раздели со мной любовь

РЕКОМЕНДУЮ ПОЧИТАТЬ

(для перехода нажмите на картину)

Снежинская Елена

Раздели со мной любовь

Как тошно. И дело не в очередных побоях которые меня вероятно ждут, и не в том, что сердце заходится от страха, как только открывается входная дверь, и не в том, что помощи нет и не будет, да и откуда... Отец сказал, что ему некуда меня взять, после развода ему досталась только комната в коммуналке. А дело в том, что с исцарапанным, и искусанным лицом, с шишками на голове, от ударов о стену, я хожу по вине самого близкого мне человека — моей мамы. Ее ненависть, ее слова — нужно было тебя в колыбели задушить, позволяли мне верить, что я не родная, и где— то на свете есть человек, который меня искренне любит, как-то я набралась смелости и спросила ее, не взяла ли она меня из детдома, и мои фантазии развеялись. Я поняла, что надежды нет. Я жила почти в тюрьме, школа и ни шагу больше, и не дай мне бог потеряться из виду, или задержаться, тогда мамочка выскакивала, и к самим побоям присоединялось невыносимое унижение от того, что они происходили публично. Однажды я не выдержала побоев, и выскочила на улицу, осень, я в домашнем платьишке, только туфли успела нацепить, и бегом вокруг дома, бежать то в сущности некуда, куда деваться 17 летней девчонке, которой даже дружить не дозволяется, после 3 кругов меня догнали. Дома, после побоев, я решила, что смысла так жить дальше нет, я не понимала, что когда ни будь я смогу вырваться из этого дома, и смогу не вспоминать о себе — сжавшейся на полу, прикрывающей голову руками, и крика — Мамочка не бей меня! — Но тогда это стало последней каплей, я набрала в ванну воды, и достала бритву, прошло много лет с тех пор, но тоненькие шрамики остались. А тогда... я уходила в темноту, огромное бездонное пространство, пол вроде есть, двигаюсь куда то, голос...

— Рано еще,

-а там забьют насмерть, хозяйка с собой не совладает — грань перейдет, не выживет девчонка по любому, или опять сама придет, а нам это не надо.

— Значит возвращаем, забираем и инициируем?

-Кто инициировать будет? И как, быстро или...?

— Да без разницы, как выйдет, важен только результат.

— Кому отдаем?

-Посмотрим, лучше по — хорошему, но уж как получится. Возвращаю.

Странные разговоры, я же вроде бы умирать должна, так и двигаюсь в темноте, вдруг рывок, я в ванной, вода еле теплая, и я — живая, грустно стало, как-то заново резаться уже не хотелось. Думать, почему так все вышло, и что там за голоса были, не стала, да и какой смысл, побег от этой жизни не удался. Снова потянулись дни, все было без изменений, кроме одного, — в классе появился новый мальчик, девочки на него стойку сделали — хорош — темные волосы, глаза зеленые, высокий и который как ни странно со мной стал разговаривать. Я не виню одноклассников, которые меня игнорили, кому интересно — молчаливое, забитое нечто, царапины и укусы интерес сначала вызывали, а потом на это перестали внимание обращать. Мальчишка что-то спрашивал у меня, и в разговор пытался втянуть, но я то знала, что за это ждут очередные побои, и обещание мамочки живот крест-накрест распороть, поэтому отвечала односложно. Игорь не отставал, то списать попросит — это у меня то!! То, что-то спросит про одноклассников или учителей, потом и личные вопросы начались, — что люблю, и чем интересуюсь. Любовь у меня была только одна — книги, и еще я очень любила собак, но если читать мне еще дозволялась, то о собаке я могла только мечтать. Но говорить о личном я не хотела — если не доверяешь, значит, когда тебя в очередной раз пнут, сильной боли не испытаешь. Слишком тщательно я возводила свои стены, что бы просто так дать кому-то за них проникнуть. И в то, что парень со мной дружить захотел, я не верила — я совсем не красавица, кожа бледная, глаза непонятные — на солнце желтые, такого же цвета, как и волосы, иногда зеленые, а иногда карие, мой кошмар — грудь, я ее ужасно стеснялась, и стала сутулиться, что бы ну хоть как-то ее скрыть. Нет, дома в зеркале я себя разглядывала, глаза — ну цвет конечно непонятный, но большие миндальные, и грудь мне очень нравилась— 3 номер, в форме античной чаши, мне казалось это очень красивым, талия, не мужские, а мои собственные ладони ее почти обхватывали, я пыхтела, стараясь дотянуть, но см 3 все же мне не хватало, хотя, будь пальцы подлинней... ну ножки, я то их вижу, и занятия балетом до того, как мать от отца ушла сказались, только кто ж другой их увидит, если юбки ниже середины икры, и одежда вся балахонистая, и коса вечная. Я пряталась так усердно, и глаза не поднимала, что вряд ли кто-то во мне что-то хорошее разглядеть мог. Так что шанс, что Игорек мог как-то мной заинтересоваться, был равен не просто нулю, а вероятности в минусовой степени. Я подозревала какое-то издевательство, или розыгрыш, и на все его заигрывания не реагировала, он даже потащился провожать меня домой, теперь я точно была уверена, что меня ожидает жестокий розыгрыш. Ну вот за что? Мало мне моего ада дома, так еще и в школе... Игорь топал за мной, и предлагал портфель отнести. В конечном итоге, я развернулась, и злобно зашипела

— Слушай, ну что тебе надо, мне проблем своих хватает, а твое присутствие их мне добавит, полно хорошеньких девчонок в нашем классе, если не нравятся, в параллельных есть, но меня оставь в покое!

— Почему ты так реагируешь? Я же ничего не прошу неприятного для тебя? Любой девушке должно нравиться, когда за ней ухаживает симпатичный парень.

-Игорь, вот ты и иди к любой другой девушке, если меня с тобой увидят, мне попадет, понимаешь? — Я рванула домой, он отстал. Мать в окно не увидела, что я с ним разговаривала, и все обошлось, как я думала. Но через десять минут в дверь позвонили, и открыла мать, через минуту я услышала ее разъяренный голос

— Иди сюда, мерзавка! — я выскочила в коридор, — в дверях стоял Игорь,— боже, за что мне это?

— Я тебе что говорила? — моя мать быстро набирала обороты, входя в состояние берсеркера.

— Что тебе надо, ты хотел спросить домашнее задание? — выкручивалась я

— Нет, я пришел позвать тебя погулять — открыто улыбнулся он. — Вот у твоей мамы спросил разрешения. — мне плохо, сейчас я упаду в обморок, меня будут бить при однокласснике, и он им все расскажет, стыд какой!!!

— Я же сказала тебе, что никуда с тобой не пойду, и даже близко не подходи. — пыталась изменить ситуацию я, но было поздно, моей маме и повод обычно не нужен, а тут такое!

— Шлюха, подстилка, небось нагуляла брюхо себе, а это папочка? — У нас с Игорем глаза по 5 копеек стали, он оправдываться стал, а я понимала, что это бесполезно. Какая беременность, на меня без слез не глянешь, так что мальчиков даже в мечтах у меня не было. Кто бы к такой бабе — яге прикоснуться захотел добровольно?

— Я тебе говорила, что брюхо крест — накрест разрежу и кишки выпущу, — и мать бросилась на кухню, видимо за ножом, у меня ноги буквально отнялись, но Игорь резко дернул за руку, — бежим,— рванул на выход. Вместо того— что бы бежать куда подальше, мы заскочили в соседний подъезд, и поднялись на второй этаж, в окно было видно, как мечется мать, разыскивая меня.

— Что теперь будет? -я съехала по стене. Села на корточки закрыв лицо руками — Она меня убьет.

— а ты что, в самом деле беременна?

— Ну если только от тебя, — она же сказала, что папаша ты.

— Что я пока папашей не являюсь — в этом у меня твердая уверенность,

— На счет тебя — папаша ты или нет, не уверенна, а вот что мне даже непорочное не светит, это точно.

— Что ты делать собираешься, Лен?

— Посижу немного, и вернусь, куда мне деваться? Ну вот просила, не ходи за мной, ты видишь к чему это привело, если не убьет, то изобьет точно, а вспоминать это событие она вообще будет всю жизнь, как и с полным основанием называть меня шлюхой.

— Ты пойдешь со мной! -потребовал Игорь.

— да? И зачем?

— ну надо же тебе где-то жить.

— ты в своем уме? Для чего я тебе нужна?

— ты мне понравилась, и ты в беде, я должен тебе помочь. — я зло засмеялась,

— а зрение у тебя в порядке? Ты почему очки не носишь? Давай прежде чем ты мне это предложение повторишь, в оптику зайдешь, там тебе очки в момент подберут.

— На зрение не жалуюсь, и это моя вина, что с тобой произошло, я не знал, что ты так живешь. Поэтому как минимум — предлагаю тебе пожить у меня.

— Игорь, в то что я тебе нравлюсь, я ни на секунду не поверю, — ни что видимое во мне нравится не может, я сделала для этого все что могла. Кроме того, пока слова матери лживы, я могу себя уважать, хотя бы за то, что живя в аду, не сломалась и осталась собой, что я никому, и даже ей не желаю зла, и не испытываю ненависти, это мой спасательный круг, а если ее слова, хоть что-то из того, что она обо мне говорит станет правдой, как мне тогда жить? Для того что бы она уверовала в то, что я шлюха, достаточно просто отсутствовать дома хотя бы недолго. Поэтому к тебе я не пойду.

— Пойдешь, и домой ты больше не вернешься, — сурово заявил Игорь.

— Ты не можешь меня заставить, я кричать буду!

— а не успеешь! — и что-то стукнуло меня по голове.

О моя голова... как она болит, и качается все... и что там за голоса? Мужские... а откуда тут мужские голоса?

— Ну ты идиот, зачем было ее бить?!

— Она идти отказывалась, и как бы я ее тащил? она орать собиралась.

— Уговорил бы!

— Ха!! сам ее попробуй уговорить, когда очнется, ну по любому она у нас, так что — победителей не судят. — С улыбкой произнес знакомый голос. Я хотела повернуться на бок, но боль прямо взорвалась, и тошнота навалилась.

— Так, и кто это у нас тут очнулся, сейчас примем лекарство, и станет легче, с сотрясением мозга шутить не стоит. Меня чуть приподняли, и влили какую-то жидкость, фу, горечь.

— Лежи, тебе пока вставать нельзя.

— Где я? — не могла не спросить, — и который час?

— Ты у нас дома, а время 10 часов.

— Как десять, это я уже пол дня отсутствую, — попыталась вскочить я, и со стоном снова свалилась.

— Ну вообще то не пол дня, а почти сутки — сейчас десять утра. — у меня слезы потекли, все, теперь точно меня мать добьет, если вообще на улицу не выкинет. Не знаю, почему я держалась за свой дом, есть же наверно варианты, но пойти на панель я не в силах, и даже мысль что с кем-то спать буду, пусть даже с любимым, пугала и вызывала отвращение, мать основательно промыла мне мозги, и любых физических отношений я боялась еще больше чем огня. А больше, без угла, без денег и не имея образования альтернатив не находилось. И вот теперь, именно это меня и ожидало, или опять путешествие в мир иной, и теперь оно должно стать окончательным.

— Ну и чего ревем, все хорошо, тут тебя никто не тронет, гарантия. — улыбался голос.

— мне домой надо.

— Ну ты на нее посмотри, уверена, что ее там убьют, а, однако назад рвется. Хорошее на ней заклятье стоит, мне на такое сил не хватит.

-Какое заклятье, мне сейчас не до фэнтези игр, уж извините.

— Спи уже, проснешься поговорим.

Проснулась я к вечеру, голова хоть и кружилась, но уже не так болела, я пошла искать где умыться, ну и прочее. Комната, большая, уютная, за панорамным окном темнеющее небо, закат, не знаю, на каком мы этаже, но за стеклом небо, и где-то далеко внизу огоньки. Вышла в холл, несколько дверей, а, вот узкие двери, наверно то что мне нужно, и ванная комната большая, — джакузи, большущая душевая кабина, и что удивительно, в ванной тоже панорамное окно, красиво... Потом выползла, нужно как-то решать, что теперь делать, пошла искать хозяев. Шла босиком, и поэтому услышала разговор по телефону,

— Она ищет, ты же знаешь какой у них нюх, рано или поздно она доберется, и примет меры, а ты знаешь -возможен даже последний довод. Нет, нужно отсюда увозить, нет, нет, ну в другом месте, так будет больше времени до инициации, что значит тут комфортней, не до этого сейчас, короче только вертолет. Ну да, прямо с нашей, не впервой. Ну пока, а то тут уши нарисовались. -И давно мы тут подслушиваем? — Спросил меня мужской голос.

— Я не подслушивала, я искала хозяев дома, просто шла медленно, — смутилась я.

— мы сейчас улетаем с тобой, прилетим на место, там покормят.

— Я никуда не полечу, я домой вернусь.

— а ты отдаешь себе отчет, что мать тебя точно убьет?

— Вы не можете этого знать, ну побьет, так не в первый раз, и все будет как раньше.

— Нет, теперь ты побоями не отделаешься, именно убийство, и никаких других вариантов.

— Откуда вы знаете, и зачем ей это? Она же понимает, что за такое посадят? Она не дура?

— И не посадят, и да, она тебя лучше убьет, чем допустит... ну остальное не сейчас, пошли, или тебя отнести? — с улыбкой спросил мужчина.

— Сама пойду, — буркнула. Двери, коридор и лестница наверх, поднимаемся на крышу, красиво, весь город под ногами, до самого горизонта огни, видно Неву, черной змеей с кожей, сверкающей огнями лежит она, и подсвеченный шпиль Адмиралтейства, и золотая лента Невского, как же красив Питер... Вертолет на крыше дома, в другое время, я бы наверно получила удовольствие, и от полета, и от того с какого необычного ракурса вижу свой город, а сейчас, тоска меня гложет, и все еще плохо, хоть бросайся из вертолета вниз, грудью навстречу ветру, и ярким огням на темном бархате. Меня пристегнули, сил сопротивляться совсем нет. Шум какой, и так голова побаливает, в общем, вертолет только добавил ощущений к моему и так мерзкому самочувствию. Даже спросить не могу, куда мы летим из-за шума. Несколько раз украдкой глянула на сопровождающего — красивый, похож на Игоря, и на фига я им сдалась? Спать со мной — так я сопротивляться буду, а им — красивым и как видно богатым — любую красотку только пальчиком поманить. В общем мысли докатились вплоть до разбора на органы, или на корм собакам, так и это не вариант. Спускаемся, аэродром, несколько небольших самолетиков, меня на руках из вертолета достали, и в самолет занесли, я чуток подергалась, ну из принципа хотя бы. Но сил на настоящее сопротивление не было. Какой самолет, я только в кино видела такие, в салоне роскошные кресла, стены из карельской березы, и мебель тоже, сидения бежевой кожи, и даже диван довольно широкий, или тахта, не знаю в общем, но широкое, вот туда меня уложить и хотели, я испугалась, и мне дозволили в кресло сесть.

— Сейчас взлетим, эшелон займем, и покормим тебя, — сказал мужчина, — Кстати меня Олег зовут,— Лена — представилась я.

— Я в курсе, что Лена, — улыбнулся он. Накормили, а то уже вторые сутки не ем, и даже почти не пью, чувствую себя как удав, съевший слона. Спать снова захотелось, и я отключилась. Проснулась оттого, что меня кто-то с кровати на руки берет, но сил окончательно проснуться нет, и поэтому только в шею тому, кто несет вздохнула, и опять дремлю...

Разбудили меня трели птиц. Комната светлая, стены деревянные, занавесочки белые ветер раздувает, а за окном лес, свежий, и весь пронизанный солнечными лучами, и такой воздух— сосновый, и счастье навалилось, я в нем утонула, такой свободной себя почувствовала, как никогда еще в жизни. Ну что бы там впереди не было, а сейчас я счастлива, буду смотреть в окно, дышать, и слушать птичек, и фиг вам меня из этой комнаты кто вытащит. Смех долетел девичий, не, все равно не выйду, ну какое-то время я продержалась, а потом все равно водичка наружу попросилась. Выйти неудобно, я все еще в коричневом школьном платье — балахоне, рассчитанное на девушку на голову повыше меня, и на пару размеров побольше, и мятая вся, и растрепанная. Вот как я такая выйду? Тут в дверь постучали,