Ах ты, тварь! (рабочее название)

Глава 1.

— Тварь, дурная голова, тащи воду! — орала кухарка, ведь матушка Бобо ушла.

-Скууоро, — присвистнула Варька и выскочила во двор, гремя тяжёлыми вёдрами.

Весёлый дом "Бонбонерка" располагался во втором кольце города Тугара после центральной крепости. Очень завидное место, рядом встречались ремесленные мастерские — поприличнее и не слишком грязные. Вдоль улицы тянулись сточные канавы. Швейная лавка располагалась ниже. И дохтурская. Да и управа Орденцев находилась недалече, там метки ставили. Варьку далеко от дома не пущали, да и мастера сами шустрили по зову Матушки. Тварюшка обитала только в доме — вся уборка на ней уже лет, сколько пальцев на обеих руках и всего разов по большому, указательному и еще одному пальцев. Вспоминать, как пришлось этому учиться, — за любую оплошность лупцевали, не хочется.

Дом, внутренний двор для хозяйства и колодец в тридцати шагах ниже по улице — вот и все, что удалось ей увидеть в этой жизни. Даже в храм не брали — псы Ордена могли увидеть чистое лицо полукровки, без метки бастарда. А за это Матушку наказали бы, а ее — и убили. Кто же вынесет сто палок! Варька радовалась редким моментам — спокойно полежать на хлипкой подстилке под лестницей, ведь от прихода молочника и до первых петухов спать ей никто не давал.

— Лентяйка, где тебя носило?! — встретила Варьку мокрым полотенцем кухарка. — Быстро мой пол, за ночь заляпали!

Начался обычный день в 'Бонбонерке'. Предстояло вычистить, проветрить кабинеты после свиданий девочек с клиентами, сменить белье, натереть пол воском, подсвечники мелом, мыть посуду, стирать, носить воду! Ведь их веселый дом славился на весь Тугар и был самым дорогим, как говорили сами девочки. Варька жила здесь с детства, а до сих пор не знала, что за название. Старая кухарка про этот вопрос как-то тяжелой рукой отвесила подзатыльник ей и сказала: "Не твово ума дело. Для богатеев небось завлекалочка, они и понимають".

А сейчас Варьке было интересно, услышали крики Шинды "прынцессы" тутошние или нет. Они же спят до полудня, а тут такие вопли. Донесут хозяйке? Кухня находилась в дальнем углу дома, а окна выходили на хозяйственный двор, но стряпухин голос обычно слышно везде. Дверь из кухни вела через закуток в пролетный ход из двора на улицу. В том проходе в небольшой нише стояла бочка для воды, которую приходилось ей же несколько раз в день пополнять. Да уж, Благой не обидел Шинду голосом — мертвяка поднимет.

Матушка Бобо сегодня велела зайти после завтрака. Зачем? У неё уборка, стирки много, вчера было сто... эмм... толпо... столпотеве..., в общем, кутерьма, клиенты так и валили. Прачка не справится, придётся вместе с ней гнуться пол дня. Матушка решила добавить работы? Но замечала ее только едва ли раз в год. Иногда. А то и реже. Иль? Эх, вот бы стать "прынцессой"! И сама же хмыкнула. Мечтай! С такой рожей, звериными ушами и клыками, скрюченными пальцами и хромой ногой только слепой и глухой выберет, да и то...

Пока Матушка с девками неспешно завтракала, Варька успела освободить, ополоснуть ночные горшки и теперь расставляла их. Этот, с бурой вишенкой — Вирты. Белый и с розочкой — Крейны, блестящий. Дыхнула на белый бочок, протёрла — блестит, загляденье! Не удержалась, глянула в отражение. То же самое, что и в бочке с водой, только бледнее. Вздохнула, красоты не прибавилось — та же бритая голова, так же торчат острые уши, выпученные глаза, острые подбородок и скулы, бесцветные ресницы и тонкие, чахлые, бровки, а на губы можно даже и не смотреть — бледные, синюшные. Нда, ничего не изменилось... Осторожно ставим на место, уси-уси! Теперь горшок Фитца — с синей кляксой, но он говорит — дракон, врёт, небось. И не дай Благой перепутать эти красивые посудинки — уши надерут. После этого они неделю горят так, что приходится спать на спине. А пять лет назад она расколотила один, случайно, так до сих пор тошно вспоминать — отлупили ремнём с бляхой, до самой кости, тугие шрамы остались на всю жизнь. Так, скорее! Застелить постели, опрятно сложить разбросанную одежду, протереть пыль и вылизать пол в девичьей нужно! Ох, именно вылизать...

— Тва-а-арь! — заорала Шинда. Эх, мошка-блошка, уже поели, значит.

Убрав со стола и ловко вымыв посуду после завтрака, направилась к хозяйке. Обычно резвые, сейчас ноги отказывались идти. Тварь тяжело опиралась на лакированные темные перила из розового бука, гордость весёлого дома, провалились бы они! Каждый день натирала воском эту деревяшку! Вчера Вед, помощник хозяйки, смотрел на нее так, что напугал до икоты. Что задумал? Старый бес скуксил морщинистое лицо. Ну, худая, и что? Ласеньким-то не кормят. Все постное дают, и то — утром только. Или реже... Да нет, не может быть! На груди ни одного бугорка, как у всех девиц, куда ей!

— Заходи! — раздался резкий голос Матушки, едва она подошла к двери. Оглянулась — никого, пожала плечами, приоткрыла дверь и по привычке протиснулась боком.

Матушка стояла у окна, уложив руки на своей необъятной груди, и ее тёмный силуэт показался Варьке зловещим знаком. Она поёжилась.

— Заходи, не топчись на пороге. Хуго, смотри.

Варька только сейчас заметила, что бархатная кушетка Матушки не пустует... На неё уставился богато одетый господин с волосатой бородавкой на щеке и неприятным взглядом. Остальное она не успела рассмотреть, с детства вколотили ей правило не глазеть на людей.

— Сомнительно, — просипел гость.— Сутулая, корявая, глаза бегают, кто поверит?

— Тварь, сними платок, подними руки вверх, смотри прямо, — приказала ей Матушка.

Пришлось подчиниться и замереть, правда, теперь и Варька смогла исподволь рассмотреть господина. Жилистый, с презрительным выражением лица, смотрел оценивающе, будто взвешивал в уме её грудь, руки, ноги. Варька смутилась и отвела глаза.

— Ну, что же, волосы отрастить, откормить, уши-то присутствуют-с. Особенно, если будет мяукать по-эльфячьи. Я посодействую тебе, и найми старого Диго — за пару медяков в неделю и еду он займётся её подготовкой.

— Да! — Матушка даже стукнула кулаком о ладонь.— Диго разве не стражником был?

— Ну, был, пока не спился в хлам. Зато у него все ровные ходили, осанка была — загляденье. Если он её не выпрямит, то и браться не стоит. Своего человека могу присылать только до полудня, устроит?

— Тварь, вон! — рявкнула хозяйка и Варька стала пятиться к двери.

— Бо, придумай ей другое имя, право слово, не звучит. И с травницей побеседуй, плоска-а-я... — хмыкнул посетитель перед тем, как захлопнулась дверь.

Варька, тяжело переваливаясь, направилась на задний двор — Ольве, прачка, уже вовсю трудилась, а ей самой требовалось что-то активное, куда вылить свою злость и страх. Кивнула женщине, быстро накинула длинный заскорузлый фартук и ринулась за водой к бочке. Работа — лучшее средство...

Сполоснув и отжав последнюю рубаху, Варька с трудом разогнулась и увидела Матушку, она сердито возвышалась над нею. Тряпка звонко шлёпнулась в воду.

— Тварь, больше не стираешь, — веско заявила хозяйка и, тяжело ступая, удалилась.

Полукровка перед обедом помогала на кухне, слушала подначки кухарки:

— Ой, высоко взлетишь, Тварь! Да и забудешь, как сковороды чистить и пол скрести! А, мож, возьмут мне помощницу, как думаешь?

Варька помотала головой, Матушка была прижимистой, это все знали. Скорее, охрана станет носить воду на кухню, чем возьмут помощницу.

Вечером, Варька устало взбиралась на мансарду. День никогда не проходил легко, а сегодня тело предательски отказалось идти на середине лестницы, пришлось собирать последние силы.

Девицы и Фитц в одной рубашке возбуждённо галдели о чем-то, хотя парень был без штанов, щеголяя голой задницей и висящими причиндалами, только в белой кружевной рубашке, а некоторые и в одном чулке, или с не крашенными губами.

— Явилась! С повышением! — язвительно сказала Вирта, и все замолчали.

Варька хотела, как обычно незаметно проскользнуть на циновку, но... её не было! Остановилась в своём углу, озабоченно шаря взглядом вокруг, кто-то уже начал тихо хихикать.

— Ваше эльфячье вышество, идите к своим покоям, — Фитц встал и низко поклонился, сверкнув своими прелестями, указывая рукой на новую кровать у окна. Раньше место пустовало — там не хотели спать, то дует, то печёт солнце — они же дрыхнут почти до полудня. Да и через окно просачивается вонь от сточной канавы по утрам, когда солнце нагревает мостовую и вверх поднимаются испарения. Варька остановилась, подозревая подвох, Фитцу верить вообще нельзя. Внезапно раздался звонкий шлепок и парень взвился вверх.

— Отстаньте, ушастая скоро начнёт работать с клиентами, разве не поняли? К ней очередь будет длинна-а-а-аая, — Крейна, самая вредная и самая красивая девчонка, надула губки.

— Что привязались, может Ма себе помощницу станет воспитывать, — Вирта на правах старшей положила конец веселью и все засуетились, собираясь.

— Иди, это твоя койка, — Вирта обернулась у двери и натянуто улыбнулась, перед тем как закрыть дверь.

Варька осторожно села на кровать. Жестко, совсем не так как у всех, одеяло есть, но ветхое, даже просвечивает. А дерюжку, сшитую её ещё детскими ручонками, всё равно жалко. Она встрепенулась. Если кровать поставили вечером, то старое одеяло лежит на дворе, можно осторожно пробраться из мансарды в парадный коридор, а потом тихой мышкой в другую дверь... Да и ополоснуться не мешало, там как раз в корыте вода осталась. Варька решительно встала: клиенты, поди, ещё не пришли, музыки не слышно, так что она тихонечко...

На нижней ступеньке сидел охранник и курил трубку, поэтому Варька тихо-тихо прокралась обратно — приказ матушки, чтобы даже Варькиного духа не было видно при клиентах, помнили все. Пришлось пойти другим путём. Перед дверью в коридор Варька остановилась, выровняла дыхание, прислушалась. Дверь была тяжёлая, из плотно пригнанных досок, и отделанная декорацией с той стороны, но ни единого звука не уловила, а потому толкнула вперёд.

Она впечаталась носом в чью-то грудь в красивом красно-голубом мундире и замерла. Мужчина тоже не подавал голоса. Варька медленно подняла голову и осторожно заглянула вверх. Удивлённо расширенные глаза молодого господина внимательно рассматривали её, ещё бы сказали: 'Разве это мышь?' Тихо пискнув от досады, Варька вывернулась боком от неизвестного, оббежала его и, почти захлопнув дверь, услышала:

— Амм...

Ах, ты, мошка-блошка! Попадёт!!! Во рту почувствовался солоноватый вкус, Варька прокусила губу. А если он спросит про нее? В подвал ведь посадют, к крысам! Отлупят до полусмерти! Ладно, нужно бежать за одеялом, спрятать его и... А обратно ведь нельзя, вдруг голубоглазый не ушёл? Тьфу, мошка-блошка!

Часа два Варька дрожала под дверью, чутко прислушиваясь и боясь снова встретиться с красно-голубым мундиром. Музыка уже звучала во всю, девицы хохотали, приглашённый музыкант старался как никогда. Варька решила попробовать. Она открыла щёлочку, высунула голову — никого! Молнией мелькнула на другую сторону коридора и тут же хлопнула дверью. Фух! Удачно!

— Где ты шлялась? — Вирта сидела на своей кровати и вытирала платочком глаза.

— Эта... ночнуой горшуок хотиела раздобвыть! — радостно выпалила она первое пришедшее на ум.

— Горшок, а...

— Вирта, ну, не плачшь, — начала утешать Варька.

— Научись сначала нормально говорить! — огрызнулась женщина.

Вирта уже не выглядела молоденькой, две морщинки вокруг уголков рта закрепились на лице. Да и усталый, безнадёжный взгляд не оживлял лицо — ей было немного за тридцать, хотя она выглядела моложе, но со дня на день ждала разговора с Матушкой. Это все знали, да и плакала Вирта по ночам, ей никто не предложил дом, не то, что замужество. А с меткой блудницы из веселого дома только в темную обитель для грешников, специальную — там они отмаливали грехи и работали. Или в Орден, если кто согласится соединить руки с нею. Варька поёжилась, здорово, что у неё этого клейма нету. Хотя детям греха ставят маленькую змейку с поднятой головой над бровями. А ей повезло, чистый лоб остался.

— Тварь, тебе бы к своим... — внезапно начала Вирта. — Мамка нагуляла тебя, да не выпытали мы от кого. Но шило в мешке не утаишь... — она тяжело вздохнула. — Я сегодня подслушала. Случайно. Тебя начнут готовить для особых клиентов — на тебе все заживает как на собаке. Вот завтра и ... Не завидую я тебе. А, еще станут учить эльфячьему, уж не знаю, где они нашли учителя. Какой шарм, пленная эльфийка, едва говорит на нашем языке. Но... с секретом. Деньги они на тебе большие заработают, а кто-нибудь и убьет. Да уж... Заплатят мешок золотых Ма и она промолчит. Бежать тебе надо, — резко закончила она.

Варька резко отвернулась к окну и молчала — поняла, что хотела сказать Вирта. Год назад к Фитцу ходил один клиент, раз в неделю, но приносили парня после свиданий без сознания и всего в крови. Матушка тогда расщедрилась на целителя, чтоб парнишка к каждому визиту богатея был здоров. Только куда бежать?

— Куда бешать? Я уродилась здеси и ничшего не знаю. На чтуо жить?

— Дура, думаешь, прачки не нужны? А подавальщицы? Эх, мне бы мою молодость...

— А мой вид? Я ше как биельмо в гласу...

— Хм, платок на голову, глаза долу. Никто не догадается. Клейма у тебя нет. И не улыбаться, клыки большеваты. Или подпилить, — тихо добавила Вирта.

Варька легла, не обращая больше внимания на Вирту. Её настойчивость казалась странной: то ли насолить хотела матушке, что не устроила её судьбу? Или из жалости к полукровке? Последнее было шатко, Вирта никогда не забывала долгов, обид, да и добрые дела делала с прицелом на прибыль.

В кабинет Матушки охранник позвал Варьку ещё до завтрака. Оказалось, хозяйка поила чаем с тостами морщинистого мужика. Он ссутулился на стуле и вообще, кажись, стеснялся роскошной обстановки.

— Вагор, это она. Если научишь хотя бы поддерживать разговор, получишь награду — 15 орликов.

— Как скажете, госпожа. Я и собаку за год научу разговаривать. Где позволите давать занятие?

— В отдельной комнате. Там поставили стол...

— Какой стол? Я только говорить умею. Письмо они за семью печатями держат.

— Ну, и ладно. За столом обычно труднее уснуть... — Матушка игриво подняла ярко начернённые брови.

— Как скажете-сс, — поднялся гость и низко наклонил голову.

— Варька, проводи господина Вагора в пятую. И смотри, старайся! А то высеку! — Матушка для наглядности подняла кулак повыше и с силой сжала.

Господин Вагор почти сразу приступил к занятию, не успела Варька усесться.

— Так, тупица, велено тебе имя придумать. Как там, у них... Ммм. Лучезарная, Летящая, Сверкающая, Юная Заря... О, будешь свежей росой. У них будет — Аийвэул. Ну-ка, повтори!

Вагор много ворчал, но Варька сидела и довольно щурилась — непривычно оказалось бить баклуши днём. Как ни странно, новое имя произнесла сразу, так что наставник даже похвалил. Своеобразно.

— О! Кровь-то говорит!!! — хлопнул он себя по колену и сплюнул.

Варька угрюмо уставилась на пол, который предстояло вымыть и натереть мастикой до прихода клиентов, благое настроение как рукой сняло.