Марсельеза

Марсельеза.

Вбоквел к Айдол-ян 4. Смерть айдола.

Самолет. Где-то между РК и Францией.

Сижу. Пялюсь в иллюминатор на проплывающие внизу облака. Грущу. Где-то под нами раскинулась моя не моя Россия, где-то там стоит на семи холмах моя не моя Москва... Эх... А я сижу в кресле и в кое-то веке бездельничаю. Даже спать уже не могу. За спиной осталась Корея, суды, скандалы и совершенно безумная подготовка к туру в режиме "хватай вокзал, перрон отходит". Вялое бунчание ЮСона про "а может не надо..." было пресечено на корню. Все, вот буквально все, вдруг решили, что это дело государственной важности. Даже вояки сказали свое веское "надо"! Не говоря про министерство культуры и прочие МИДы. В итоге во Францию на чартерном (!!!) рейсе отправили бедного меня, БоРам, АйЮ и Корону на подтанцовку. В сопровождении кучи персонала из "FAN Entertainment" и "SM Entertainment", даже с барского плеча мою ЕнЭ взяли, журналюг, чиновников из минкульта и МИДа. Задницей чую, что последние лилеют недоброе, в тайне надеясь, что подготовленная в такой спешке грандиозная гастроль закончится не менее грандиозным провалом. А вот фиг им всем! Помятуя про важность французского рынка, я выделил БоРам и АйЮ по песне. Не знаю сколько седых волос прибавилось у бедолаги, ставившем произношение БоРам, но мои песенки девочки поют уверенно. Долго бумал, что можно выбрать под свой недоголос. Пока не вспомнил про Патрисию нашу Касс! Вполне так хорошо зашло. Я даже на саксофоне немного дудеть научился. Плюс Коронки спляшут и споют. Нормально усе будет! Держись, Франция, я иду!

* * *

* * *

Франция. Париж. Аэродром имени маршала Петье.

Из недавно приземлившегося чартера по ковровой дорожке идут слегка обалдевшие от происходящего ЮнМи, АйЮ, БоРам и группа Корона. За ними, вместе с Чо СуМаном и ЮСоном, шествуют довольные зам. министра культуры и зам. министра иностранных дел Республики Корея. Следом толпятся другие сопровождающие лица. Где-то среди них затерялась ЕнЭ. Прилетевших встречают министр культуры французской республики, зам. министра иностранных дел Франции, посол Республики Корея во Франции, другие официальные лица. Происходящие снимают несколько французских и корейских телеканалов. Напротив выстроившихся вдоль ковровой дорожки встречающих стоит оркестр.

Очешуеть! Куча рож европейской наружности и официального вида с цветами в руках. А, нет, вон и родные раскосые морды виднеются. И это все на нас троих из ларца, одинаковых, на европейский взгляд, с лица. Гм... Встречают как правительственную делегацию. Даже оркестр приперли. Только почетного караула не хватает. Ладно, Серега, делаем морду кирпичом и принимаем как должное: прЫнцесса я или кто? Останавливаемся. Сейчас оркестр ужарит гимн. Гимн? ЭТО гимн Франции? Не понял! А где Марсельеза? Марсельеза??!!!

— ЕнЭ!!!

Группа встречающих и прибывших с почтением внимают оркестру, исполняющему Гимн Франции. Благостную атмосферу нарушает громогласный вопль из первых рядов прибывших. Оркестр продолжает играть. Из глубин корейской делегации выбегает девушка и семенящей походкой, прерываемой непрерывными поклонами, по широкой дуге, обходящей кучно стоящую группу прибывших, направляется к своей ненормальной начальнице. Оркестр продолжает играть Гимн. Добравшись до центра событий и не переставая кланяться во все стороны: встречающим, прибывшим, оркестру; девушка молча протягивает голубоглазой хулиганке телефон. Та, не произнося больше ни слова, начинает стремительно набирать какой-то текст. Оркестр наконец-то добирается до конца и может теперь вместе со всеми изумленно пялиться на прилетевшую на французскую землю проблему. Проблема продолжает набирать текст. Немного помявшись, французы решают следовать протоколу и направляются к прибывшим. Шикарные букеты, завернутые в герметичную упаковку, вручаются АйЮ, БоРам, коронкам... ЮнМи игнорирует попытки вручить ей цветы, продолжая набирать текст. В предвкушении жареного телевизионщики собираются поближе и берут крупный план Агдан. Наконец, французская делегация останавливается перед наглым айдолом. ЮнМи продолжает набирать текст. Министр культуры и зам. министра иностранных дел Франции с любопытством любуются на ушедшею в себя красавицу. На корейских официальных лицах читается легкое беспокойство, переходящее в откровенную панику на лице ЮСона. Над аэродромом устанавливается мертвая тишина. Даже самолеты решили не портить момента.

Марсельеза!!!! Это же ж!!! Аэродром с лабухами, изображающими непонятное нечто, исчезает и я вижу марширующий куда-то разномастно и странно одетый люд с древними ружьями, который под профессиональный оркестр голосом Мирей Матье исполняет Марсельезу. В руках сам собой материализуется телефон и я, не отвлекаясь от марширующих личностей, начинаю стремительно набирать текст и ноты.

Выныриваю. В руках откуда-то взявшийся телефон с текстом и нотами Марсельезы. В ушах, после энергичной музыки, полная тишина. В голове удивительная пустота. В эмоциях — легкое удивление собственной ненормальностью. Передо мной молча стоят граждане явно французской наружности и откровенно пялятся на меня. Прежде чем успеваю что-либо сообразить мой язык радостно выдает:

— Ой! А я вам гимн новый написала, а то слушаете hren' всякую!

Упс... Приплыли... Занавес...

Выпуск новостей с кадрами прибытия корейских исполнителей во Францию смотрят разные люди и реагируют по разному.

ЧжуВон: чусанпурида!

ЮЧжин: Пора прекращать топить эту дурочку, она сама справляется лучше!

СунОк: Вот коза!

ДжеМин: Ой, божечки мои!

ЮСон: .....!! .....!!! ......!!!!

ЮнМи: Да что же у меня с языком такое!

Бывший мининдел РК господин Ко: А я говорил!!!

Гук ГаБи: Как же повезло этим французам! У них будет классный гимн!

МуРан: Да что-же такое с этой девчонкой!!!

Дед ЧжуВона: С девчонкой все нормально, а вот гимн французам придется поменять.

* * *

* * *

В Париже вечер того же дня. В Сеуле — утро следующего. Телефонный разговор.

— СунОк, ты что, спишь?

— Это кто?

— Это я, ЮнМи.

— Ты охренела звонить в такую рань?

— У нас ранний вечер! Не время спать! Время зарабатывать деньги!

— Ты что опять придумала?

— Надо с открытием брокерской конторы купить акции "FAN Entertainment". Тысяч на сто. С максимальным плечом.

— Плечом? Что это такое? На сто тысяч чего?

— На сто тысяч вечнозеленых мертвых американских президентов. А плечо означает, что купленные на сто тысяч акции ты отдаешь в банк, как обеспечение кредита, на который опять покупаешь акции. И так несколько раз, пока деньги не кончатся. Короче, скажешь брокеру, он должен шарить в теме, все организует.

— Что ты опять задумала, коза! Опять скандал будет!

— СунОк! Ты много скандалов про известную тебе семейку Ким слышала?

— Ну ты сравнила! Они же богачи.

— Вот и нам надо богатеть. Тогда и про нас никто слова сказать не сможет.

— Да кто тебе сказал, что ты разбогатеешь? А если мы потеряем деньги? Это же сто миллионов вон!

— Не потеряем! Сейчас разные идиоты начнут скидывать акции и их можно будет купить. Потом, на фоне успехов гастролей и после исполнения Марсельезы, нашей местечковой конторой заинтересуются большие дяди и цена акций пойдет вверх.

— Пока что-то до успеха далеко.

— Это мы еще петь не начали. Все будет отлично. Верь мне.

— Уверена? Думаешь, что сможем заработать?

— Заработаем! Тысяч сто — сто пятьдесят миниум.

— Уверена?

— Да! Действуй! Файтинг, Сун Ок!

— Файтинг, ЮнМи!

* * *

* * *

На следующее утро. Заголовки газет.

Фигаро: Агдан начала турне со скандала.

Таймс: Молодой корейский поэт песенник, композитор и исполнитель дает профессиональную оценку французскому гимну.

Дойче велли: Что сказала корейская певица? Лингвисты в затруднении.

Известия: Корейский самородок говорит по-русски?

Токио синбун: Принцесса Мононоке прибыла во Францию.

* * *

*

Утро того же дня. Переговорная комната отеля Риц Париж. За круглым столом сидят ЮнМи, ЕнЭ, ЮСон, Чо СуМан.

— Ну и что мне с тобой делать? — вопрошает ЮСон.

— Перевести на мой счет хотя бы часть денег, которые вы теперь можете сэкономить на рекламе? — быстро предлагаю я, пока он не завел старую песнь про штрафы.

Не, ну а чего он, в самом деле? Ну накосорезил. Сам понимаю. Не в первый раз же. Должны были уже привыкнуть. Хе-хе. Это нервное. Ну это же не повод усугублять! Так-то наше сборище посвящено грядущей через два часа пресс-конференции, где я, по замыслу этих странных личностей, должен был кланяться и каяться. Ну и после платить штрафы, куда же без этого? Прочитав написанный текст всекорейского плача, я сказал свое твердое пролетарское "на фиг"! Вот и сидим, в попытке обсудить дела наши скорбные. Хотя, надо признать, выступил я в этот раз знатно. Это уже другой уровень. Международный. Расту! Одной фразой такую бурю поднять, это уметь надо. Вчера вся Европа рожу ЮнМи демонстрировала, а сегодня утром я имел счастья лицезреть ее улыбающуюся моську уже в трансляции CNN. Уж насколько мои старушки привычные, да и то пришибленные ходят. Даже не скандалят. А АйЮ, впервые воочию наблюдавшая эту грань моего таланта, вообще находится в прострации. До начала концерта отошла бы. Так, а что это начальство молчит? Вздох взять не может?

— Денег??!! Тебе??!! — во, ЮСон отмер. Молодой еще. Крепкий.

— Конечно! Теперь во Франции каждая собака все про нас знает. И кто мы, и зачем приехали. Из каждого утюга про нас рассказывают. Вы представляете уровень затрат на аналогичную рекламную компанию? А я это совершенно бесплатно устроила...

— Так ты что же, специально это все... — не может сформулировать до конца Чо СуМан.

Во. Дедушка очнулся.

— Случайно я. У меня это все время как-то само-собой получается... — говорю я чистую правду, но чувствую, не верят мне, ох, не верят — Но уж если это все равно уже случилось, то чего переживать то? Надо играть теми картами, которые розданы.

— Какое играть, — ревет ЮСон — когда тебе из каждого, как ты выразилась, утюга отнюдь не дифирамбы поют?

— Как еще сто лет назад утверждали американцы, рекламой является любая заметка в газете, кроме некролога. А, как мы все недавно могли убедиться, сейчас и это последние ограничение снято. — намекаю я на толстые обстоятельства.

— Да, внимание к гастролям ты привлекла — окончательно приходит в себя президент SM — главные запросы в поисковике французского сегмента интернета: гимн Франции и Агдан. Но это внимание с сильно негативным оттенком.

— Господин Чо СуМан — встревает ЮСон — очень мягко выражается. Я скажу без экивоков: после твоей выходки будет чудо, если гастроли не придется сворачивать. Со всеми причитающимися неустойками...

— Да кто Вам эту чушь сказал? — взвиваюсь я — Это Ваш французский промоутер?

— Да тут и без промоутера все ясно — продолжает вещать недодиректор — мы просто утонем в хейте. Как бы не пришлось выкупать уже проданные билеты.

Понятно. Выступление корейской самодеятельности. Без ансамбля. Все сами б... Вот слов приличных нет. За каким лешим на промоутера тратились, если сами с усами?

— И много билетов сдали? — уточняю я.

— У нас еще нет таких данных — бурчит ЮСон.

— И с французской стороной тактику поведения на пресс-конференции Вы, как я понимаю, не обсуждали? — уже откровенно веселюсь я. — И вот это — показываю я на лежащий передо мной листок с покаянием — творение наших доморощенных чисто корейских специалистов?

— Да,— подтверждает мои подозрения Чо СуМан — С французами оговорили только тему пресс-конференции и технические детали.

— Опупеть! — нахожу я приличное слово.

— Что тебе не нравится, ЮнМи? Не хочешь извиняться за свои слова? — продолжает давить ЮСон. — Думаешь, будет достаточно, что президент страны за тебя извинился?

Это да. Было такое. Сегодня утром нас догнало сие известие. Так-то она еще вчера выступила. Ой, чую встреча на Родине будет та еще...

— Президент... А что президент. Президенты приходят и уходят. А музыка остается. Все проходяще, только музыка вечна.

— Кхех — не находит, что сказать Чо СуМан.

Черт! Он же тоже президент! Вот тянут же меня черти за язык! Ладно, надо ковать железо, пока начальство опять впало в ступор.

— Тактика глухой обороны, которую вы предлагаете, контрпродуктивна. Тут вам не там. Франция не Корея. Тут эту покаянную песнь не поймут и не оценят. Во Франции культ революции и бунтарей. Конечно, революционный пожар во французских сердцах уже давно угас, но под толстым слоем пепла конформизма и толерантности еще тлеют его угли.

— Вот прямо революции? — не верит Чо СуМан.

— Ну, не то чтобы революции, но в гардеробе каждого француза, заваленный фраками, деловыми костюмами и вечерними платьями, храниться траченный молью красный фригийский колпак. И каждый француз искренне верит, что готов нацепить его в любую минуту. Особенно, если такой душевный порыв никак не отразится на его материальном благополучии. Так что революции, это таки нет, а вот поменять в знак протеста цвет шляпок или поддержать заезжую бунтующую хулиганку, то почему бы и не да? Если мы правильно развернем ситуацию, то билеты на концерты можно будет даже на люстру продавать — купят.

— У тебя есть конкретные идеи? — переходит на деловой тон Чо СуМан. А дедок-то ого-го! От хандры не осталось и следа!

— Да! Прежде всего надо напрячь наших французских партнеров, дабы они ангажировали французский национальный оркестр и мужской хор.

— А ничего попроще тебя не устроит? — пытается трепыхаться ЮСон.

— Я думаю, что доверить первое исполнение нового гимна Франции надо лучшим. Церковный хор инвалидов и ресторанные лабухи тут будут не уместны.

— Гм-хм-агх — начальство опять осталось без воздуха, а ЕнЭ молодец — записывает!

— Потом, я посмотрела наше расписание. На заключительный день у нас только пресс-конференция. Предлагаю встречу с журналюгами перенести на ночь, а вечером провести концерт, сняв для этого что-то масштабное. Дефензи арену там или Стат де франс,... ЕнЭ, организуй водички, пожалуйста— это я о директорах забочусь, что-то они красненькие какие-то. — анонсировав первое исполнение Марсельезы.

— Малсельезы? — синхронно отмирают после принятия воды директора.

— Да. Это новый французский гимн. — продолжаю наглеть я.

— Песня действительно так хороша? — задает наконец-то правильный вопрос Чо СуМан.

— Песня правильная. Французам понравится. — успокаиваю его я.

— Так может быть прямо на пресс-конференции и споешь? — предлагает странное ЮСон.

Вместе с Чо СуМаном в изумлении смотрим на него.

— Нет. Интригу лучше сохранять до последнего — О!! Чо СуМан почуял запах денег?

— Нет. После такого анонса исполнение должно быть безупречным. — добавляю я.

— А успеешь подготовить безупречное исполнение? — сомневается Чо СуМан.

Все! Он в игре!

— Успею! — опять впрягаюсь я в работу. Ох, сон, мой сон — Я смотрела расписание гастролей. Если обеспечить меня транспортом, то я буду успевать на утренние репетиции в Париж. Главное, договориться с оркестром и хором.