Когда наступит завтра

СУСЛОВА ИРИНА

КОГДА НАСТУПИТ ЗАВТРА

Благодарю за обложечку Kaverella De Vine

Пролог

Старец устало опустился на один из двенадцати тронов и потер тонкими, длинными пальцами виски. Остальные десять мужчин, находившиеся в зале, замерли на местах, впившись взглядом в нарушившего их покой взволнованного гонца с удручающими новостями.

— И что это значит? — разрушил тишину один из них, заставив и без того запуганного юношу вздрогнуть от глубины властного голоса. — Вы понимаете, молодой человек, о каких серьезных вещах сейчас говорите?! Что значит "сила пропала"?!

Гонец нерешительно поднял глаза и, обведя мужчин взглядом, обреченно продолжил:

— Убийцей был наёмник и украл силу не для себя. Светлые джинны, посланные Вами, нагнали его, но беглец, поняв, что ему не скрыться, вбил силу в человека.

— Что?! — воскликнул все тот же мужчина, и по залу прошелся ропот голосов.

— Этот человек — женщина, — продолжил парень, не выдержав сильных взглядов и опустив глаза в пол, — и сила впиталась в неё словно в губку. Будто и не в сосуде она была, а передана избранному.

— Следите за своим языком, юноша, — сурово возразил другой мужчина. — Нет иного избранного, кроме будущего принца!

— Прошу простить моё невежество, — гонец приклонил колено и по его лбу потекли крупные капли пота. — Но это еще не все. Женщина была беременна. Именно её плод впитал силу. Сейчас она в больнице, произвела на свет девочку.

— Кто был убийцей? — впервые подал голос старец, до этого не произнесший ни слова.

— Он из расы фоленов, наемник, — ответил парень, — перерезал себе горло, прежде чем джинны успели его схватить.

— Вы можете быть свободны, — кивнул старец, — и позовите ко мне Януша.

Парень почтительно поклонился, удалившись из зала немного быстрее, чем того требовал этикет.

— Что ж, — все так же устало произнес старец, после того, как гонец скрылся за дубовой дверью, — этого никто не мог даже предположить. Один из нас убит, а его наследник еще не родился.

— Мы должны забрать силу у младенца, — послышался бесцветный голос одного из одиннадцати мужчин.

— Забрать её можно только убив, — резко оборвал его другой. — Дагоды не трогают людей! Это закон!

— Если обстоятельства того требуют...

— Нет! — вступился третий мужчина. — Убийство человека нарушит гармонию. А сила однажды уже была помещена в сосуд, второй раз этого делать нельзя.

— Но принц останется без могущества! Он будет уязвим!

— Хорошая школа для Смотрящего, — улыбнулся собеседник. — Кроме того, люди не могут пользоваться нашей силой, только переносить. Наш удел — ждать.

— А принц? — также настойчиво спросил другой мужчина.

— Будет в безопасности, — старец тоже улыбнулся, глядя в глаза тому, который его поддержал. — И за младенцем присмотрят, пока она не станет способна в полной мере передать силу.

— Это рискованно, — обреченно вздохнул один из мужчин, сев на трон. — Вы понимаете, чем это может обернуться? Принца будет притягивать сила!

— Отправим его подальше, пока девушка не вырастет, — решил старец, — а к ней приставим своего человека. Он не пропустит, когда время придет.

ГЛАВА 1

— Сынок! Иди, попьем кофейку! — послышался мамин голос из кухни.

Раз мама зовет пить кофе, значит, хочет со мной посплетничать. То, что зовет она именно меня, а не брата, понятно было и так, невзирая на то, что я девочка. Макс пару месяцев назад переехал в съемную квартиру недалеко от нас, вместе со своей нынешней пассией. Та гордо именовала себя Матильдой, хотя я точно знала, что её зовут Машка, поскольку она училась со мной на одном потоке. Так что звать брата мама точно не могла.

— Сыно-ок! — снова протянула мама, и, недовольно поморщившись, я все же отлепилась от интернета, зная ЧТО именно она хочет обсудить.

— Мама, я доча, — скорее по привычке проговорила я, заходя в кухню, и схватила свою старую, но любимую кружку, которая уже повидала немало в этой жизни. Мама оставила мое замечание без ответа, тоже по привычке.

За мои девятнадцать лет я к подобному привыкла и чаще всего просто не обращала внимания. А вот когда брата называют "дочей", тут бывают смешные заминки. Однажды, когда мне было лет пять-шесть, мы с мамой ехали в автобусе к стоматологу и когда уже подъезжали к остановке, она привычно позвала:

— Сынок, выходим.

Это настолько удивило сидящую рядом женщину, что она заметила:

— Так это же девочка!

Мама у меня человек с юмором, поэтому серьезно произнесла:

— Не пудрите мне мозги. Сынок, выходим.

Семейка у нас вообще веселая. По-моему про нас можно писать мемуары, но в данный момент меня это не прельщало, поскольку я буквально недавно с громким треском провалилась под землю, когда мой парень сообщил, что любовь у него прошла, так как я чересчур предсказуемая и слишком хорошая. Якобы у него ко мне осталась лишь привычка, вследствие чего нам нужно расстаться.

Я чувствовала себя полностью уничтоженной, потому как была абсолютно уверена, что действительно люблю этого человека. Даже могу простить ему ненавистное слово "предсказуемая", лишь бы только он пришел и сказал, что все это очередная идиотская шуточка.

Но этого не происходило. И это после того счастья, которое, казалось, у нас было. Сказать, что я была в шоке — ничего не сказать. Стас всегда меня буквально на руках носил и называл своей "маленькой принцесской". Предпосылок никаких не было, все шло как обычно, и вдруг — гром в раю.

Я просто отказывалась в это верить, но его отсутствие в моей жизни вот уже две недели, упорно напоминало о жестокой правде и отзывалось учащенным сердцебиением где-то в горле. А ведь я свято верила, что это мой будущий муж! Я была практически девственница!

— Ну как ты сегодня? — спросила мама, внимательно глядя мне в глаза.

— Лучше, чем думалось, — буркнула я, пододвинув к себе её кроссворд. Мама ловко убрала его на стул и вперилась в меня взглядом.

— Это не ответ.

— Ну, как-то не особо переживаю, если честно, — пожала я плечами, нагло соврав.

Тут на кухню протиснулся папа, тоже явно интересуясь моим состоянием и уселся рядом, схватив газету, делая вид, что вроде бы и не слушает нас.

— Вот, я же сразу тебе сказала, что этот Стас твой — непутевый, — вздохнула мама.

— Козел, — уточнил папа, не отрываясь от газеты и закуривая сигарету.

— Кто ж знал, — вновь пожала я плечами. — Думала, замуж скоро позовет.

— И я, если честно, так думала, — нахмурилась мама и тоже потянулась к сигарете. — Думаешь, у него кто-то появился? — осторожно поинтересовалась она, а я незаметно улыбнулась.

— Не знаю. Вряд ли. Даже если это так, не хочу об этом думать, — проговорила я, а в горле появился ком. — Да ладно, мам, оно к лучшему. Меня только одно беспокоит.

— Что? — тут даже папа отложил газету.

— Что меня это абсолютно не беспокоит, — солгала я, чтобы их успокоить, — будто и ничего страшного не произошло.

— Вот это молодец! Вот это моя дочь! — развеселился папа и пожал мне руку. — Ладно, вы тут сплетничайте, а я пойду, новости посмотрю, — а перед дверью остановился и добавил: — Я этого Стаса сразу раскусил, как только тот на пороге появился. Взгляд мне его не понравился. Глазки так и бегают.

Махнув рукой, папа удалился, а я поднялась, чтобы налить очередную чашку кофе. Мой блеф, конечно, никого из родителей не обманул, но все усиленно делали вид, что поверили, ведь информацию из меня нужно вытягивать клещами. К тому же, эти разговоры заметно портили мне настроение. Тут раздался звонок в дверь.

— Друг твой пришел, — без сомнений произнесла мама, — зови его на кофе.

Я поплелась в коридор и распахнула дверь, за которой стоял худощавый и нескладный парнишка — мой друг и сосед.

Ему особое приглашение не нужно, поэтому Ромка практически ломанулся в квартиру и через секунду уже начал разводить себе кофе, попутно болтая с моей мамой. Её любят все мои друзья. Иногда складывалось впечатление, что они ходят в гости не ко мне, а к ней, но я из-за этого не переживала, даже гордилась.

— Инна Васильевна, мне кажется, Алиска нагло врет, — понизил голос парнишка и воровато покосился на меня, — переживает она, только не признается.

— Хватит разговаривать, как будто меня здесь нет, — буркнула я, старательно изображая недовольство. Но Ромку не так легко провести, он только довольно хмыкнул и оглядел меня своими темно-карими глазами, выказывая недоверие.

Он, кстати, очень интересный парнишка. А вообще, его зовут никаким не Ромкой, а Аароном Копошем и прибыл он из Румынии пару лет назад, поселившись в нашей "сталинке" на первом этаже.

Всё дело в том, что имя Аарон — тяжело для произношения, а сокращенное "Рон" ему не нравилось. Так и превратился мальчишка в Ромку. Его отцу выделили жилплощадь от научного сообщества, в котором состояли оба родителя. Они биологи и познакомились на какой-то научной конференции в Румынии, где влюбились, женились и создали Ромку, который теперь имел и русское, и румынское гражданство, так как его мать была чистокровной россиянкой.

Какой черт их занес в наш маленький городок, ума не приложу, но как только эта семья въехала в наш дом, Рома прилип ко мне со своей дружбой вроде как навсегда, и не оставалось ничего другого, как смириться.

Вообще он не плохой парнишка, правда, на восемь лет младше меня, ему всего одиннадцать, но веселый, приставучий, любопытный без меры и иногда просто выводит из себя, но я к этому уже привыкла. И к его акценту тоже. Даже находила забавным, ведь Ромка очень четко проговаривал слова, делая в каждом ударение.

В общем, прикипела я к этому непутевому товарищу, а выгнать его взашей мне не позволяло воспитание и безграничное терпение, ну и может быть чуть-чуть природной доброты.

— А куда? — донесся до меня вопрос Ромки, адресованный моей маме. Начало разговора, я, естественно, прослушала.

— В Воронеж, — охотно ответила она. — Там подружка моя живет, вот мы с Валерой и съездим погостить пока лето. На пару недель.

— Куда? — переспросила я. — Когда?

— Алиса, — вздохнула мама, — мы разговаривали об этом уже неоднократно.

— А, ну да, — кивнула, припоминая информацию про Воронеж и тетю Любу, к которой они собрались. — Я не поеду.

— И это мы тоже обсуждали, — улыбнулась мама, дивясь моей забывчивости.

— Да? И к чему пришли в итоге? — опасливо спросила я.

— К тому, что ты остаешься здесь. А Максим будет тебя контролировать. — Фух, отлегло.

— Ура! Две недели свободы! — радостно воскликнул Рома и приобнял меня за плечи. — Затусим! Понакупим "швепса" с чипсами и целыми днями будем смотреть фильмы!

— Занятная перспективка, — скривилась я и сбросила его руку. — Никаких этих, твоих фильмов, понятно?

— Не любит ужастики, — пояснил Ромка и, встав с табуретки, поскакал в зал, зовя моего папу, видимо для перепроверки услышанного.

— Он меня с ума сведет, — пожаловалась я маме. — Хорошо, хоть брат захаживать будет.

— Да ладно тебе, признайся, Ронька хороший мальчишка. Не зря ж ты с ним дружишь.

— От него не так-то просто отделаться, — хмыкнула я и поплелась вслед за этим сгустком энергии.

Вечером, отделавшись от Ромы, я закрылась в своей комнате и набрала номер брата. Мы с Максом лучшие друзья, он старше на шесть лет, и я справедливо считаю, что у меня самый лучший брат на свете.

— Да? — ответил Макс после первого же гудка.

— Нет, ну ты представляешь, две недели с Ромкой провести! — с места в карьер начала я. — Это ж застрелиться!

— Не повезло, — хмыкнул Макс. — Ну, я каждый день заходить буду, хочешь?

— Хочу. А лучше обратно домой переезжай. Как твоя швабра?

— Матильда.

— Я и говорю — швабра, — хихикнула я.

— Будешь обзываться, не буду приходить, — огрызнулся Макс.

— Я ж тебе весь телефон обдеру звонками, — развеселилась.

Смириться с его пассией мне никак не хотелось. Пустоголовая, худая кукла. К тому же ужасная вредина и выпендрежница.

— Лиска, у тебя отвратный характер, — вздохнул брат, а я услышала на заднем фоне капризный голос этой самой "Матильды".

— Но ты же меня не за это любишь? — хохотнула я в трубку. — Ладно, давай прощаться, а то у твоей красавишны лобик, наверное, морщится. Пока.

Я дала отбой и улыбнулась. Поддразнивать Макса — мое любимое занятие, особенно, когда он на это реагирует. Видимо, Машка не так его и зацепила, раз брат не встает грудью на её защиту. От этого и радостно. Все-таки он, наверное, прав. Характер у меня, действительно, отвратный.

После минутного раздумья, я пришла к выводу, что меня это не сильно волнует. Лучше быть с отвратительным характером, чем покладистым добрячком. Может, конечно, Стас и назвал меня "слишком хорошей" для него, но я-то знала, что это далеко не так. Это лишь словесный оборот, который произносится людьми, когда сказать просто нечего.

Кроме того, если бы я была действительно СЛИШКОМ хорошей, то он постоянно не упрекал бы в том, что я всегда поступаю так, как хочется именно мне. И в еще одной, особенно нелюбимой Стасом черте моего характера — чрезмерном отсутствии эмоций. Это он так считал. Хотя я не была с этим согласна, но не спешила его переубеждать.

Дело в том, что в любой более или менее стрессовой ситуации, как и у любого человека, мои эмоции брызгали через край. Единственное отличие было в том, что я хорошо умела это скрывать. Даже когда Стас бросал меня, хлестая по щекам всеми этими обидными словами, мое лицо не выражало никаких эмоций. Наверное, поэтому ему было так легко объясниться со мной. Может быть, если бы смогла выдавить из себя хоть одну слезинку, он понял, что я вовсе не бесчувственная и подождал с этим чертовым расставанием?

Я встряхнула головой и решительно отогнала от себя подобные мысли. Само собой, никогда так не поступлю, наверное, просто сделана не из того теста. Лишь одной мне известно, чего стоит умение сдерживать эмоции. Это больно, но не втаптывает в грязь собственное достоинство, а от этого хоть немного, но все же легче на душе. И естественно, это ни в коем случае не отменяет душевные муки.

Наверное, мне всё ещё хочется надеяться, что Стас одумается и вернется. Дура.

— Нужно с этим что-то делать, — решила я, и забылась сном.

ГЛАВА 2

Странности начались именно в этот день.

С утра я, заспанная, провожала родителей, помогая загружать сумки в багажник машины. Само собой, Рома усек это через окно и вызвался на помощь.

— Ромочка, ты когда-нибудь спишь вообще? — поинтересовалась я.

— Неа, — улыбнулся он и выхватил из рук папы огромную сумку. — Валерий Иванович, я помогу.

— Шустрый какой, — бодро улыбнулся папа и потянулся ко мне обниматься.

Мама тоже не упустила возможности меня пообжимать, и не отпускала, пока я не поклялась звонить им каждый день.

Распрощавшись с родителями, собралась идти досматривать сон, но Ромка, которому явно не спалось, потащился со мной на третий этаж, щебеча какую-то чепуху. Решив выпить молока, я поплелась в кухню.