Лесной дом-9

Глава девятая

Какая надежда вспыхнула, когда он сразу не сказал: "Нет. Никаких предложений"! И ушатом воды — его ответ. Значит, придётся вернуться к матери, так и не доиграв в самостоятельность?.. Первое, что она подумала.

Потом дошло. Шестеро мужчин целенаправленно поехали по малоезженой дороге, когда поняли, что слегка заплутали. И с самого начала Герхард знал, кому лесной дом принадлежит. Не знал лишь, что здесь новая хозяйка. Но догадался, откуда она взялась. Поэтому этот богатырь весь вечер зло посмеивался над Алисой. Слухи о неверности жены дана Маркаса разошлись по краю мгновенно.

Алиса подняла глаза на Мичила. Симпатичный. Она бы, наверное, к нему что-то и почувствовала, если бы не... Если бы не его оценивающий взгляд и уверенная усмешка, с какой он ждал от неё ответа. От неё — падшей женщины, какой он её считает... Не дрогнув ни единым движением, Алиса вдруг испугалась: "А если та женщина, Алиссия, и в самом деле?.." Но это тело было собственностью Алисы! Мельком, размышляя, чьё место заняла, она на всякий случай пересчитывала родинки на правой руке — и их всегда, неизменно оставалось семь штук: одна — большая, шесть — маленьких. И сегодня она пару раз заглянула в зеркало с чердака, притащенное вместе с Лулой. Она, Алиса из другого мира. А в жизни той Алисы мужчин не было — в определённом смысле. И слово "гулять" для неё имело лишь прямое значение, не уничижительное. Она гуляла в компании парней из своего дома, с одноклассниками, с однокурсниками, но именно гуляла — по улицам города, в кино, в городские библиотеки!.. До постели дело никогда не доходило, потому что не думала о ней — некогда было. Смутно мечталось о том времени, когда она станет кому-то хорошему хорошей женой...

Если она уступит этому... может, он и пригласит сюда, в лесной дом, боевых магов. Но кто даст гарантию, что потом по этому государству, о котором она совсем ничего не знает, не разнесётся слух, что она... Придётся возвращаться в имение матери...

Она не встала, а с трудом выбралась из-за стола. Чуть откашлялась, потому что в горле вдруг вспух ком, мешавший и говорить, и дышать. Хотелось закричать в лицо мужчине, который ждал её решения, причём ничуть не сомневаясь в нём: "Мне очень хочется ударить вас по лицу! И не сделаю это только по одной причине: я знаю, что вы сильней и ловчей. Вы перехватите мою руку, обозлитесь. И эта злость уже позволит вам не ждать моего согласия на..."

Нет, она выбралась и, глядя этому в глаза, безжизненным голосом, который сама прочувствовала, сказала:

— Вы такой же, как измигун. Не оставляете надежды на милосердие. Спокойной ночи.

И поспешно выскочила из кухни, страшась, что он её догонит. А кухонная дверь закрывалась очень плотно — Алиса это уже знала. Если что — никто не услышит.

Успокоилась, только оказавшись у лестницы, где и застыла ненадолго. Там, где устроились спать мужчины, было так темно, что разглядеть человеческие фигуры довольно сложно. Лошади вздыхали и всхрапывали, едва намеченными силуэтами вырисовываясь во тьме: горевшая свеча стояла только на цоколе камина. И со всех сторон — шуршание и скрежет... Как только мужчины спят под эти жутковатые звуки...

Подхватив передние полы юбки-распашонки, Алиса побежала по лестнице. Верхние ступени, совсем скрытые от свечного огня, прятались во мраке. Именно здесь, в самом тёмном месте лестницы, Алиса и присела. И выплакалась — беззвучно, но с такой горечью, какой от себя не ожидала.

Сначала переживала разговор с Мичилом и думала о человеческой гнусности. Слёзы хлынули с новой силой, как только Алиса вспомнила о возвращении в имение матери. Пока представлялось, что они, втроём, избегнут страшной смерти, уйдя из лесного дома, было ещё ничего. Но только сейчас девушка поняла и увидела во всей красе, что ждёт её дома. Ведь к матери она вернётся оболганной. Если мать здесь та, что была в том мире, Алисе либо ходить по улицам с гордо поднятой головой, но ёжась от шепотков за спиной, либо свету белого не видеть, спрятавшись в доме...

Если бы не Виктор и Лула...

Она осталась бы в лесном доме, несмотря на угрозу измигунов. Он не потерял своего очарования даже сейчас, когда обнаружилось, что его стены — слишком хлипкая защита от измигунов. И он же — единственное пристанище для человека, который в этом не познанном им мире пребывает лишь третьи сутки. Он убежище — единственное понятное и "обретённое" на законных основаниях.

Она всё сидела на лестнице и даже не дрогнула ни единой чёрточкой лица, когда слёзы хлынули новым потоком. Дом придётся оставить и вернуться к матери. Оставить место, где целые сутки чувствовала себя свободной и счастливой, несмотря на неустроенность... Ради брата и ни в чём неповинной девочки из многодетного семейства она это сделает. Вернётся в дом, которого никогда в жизни не видела и который даже сейчас вызывает отторжение, потому что там не будет свободы.

"Хватит! — сердито велела себе Алиса, вытирая слёзы. — Значит, судьба такая. И иди спать. А то доведёшь себя всеми этими мыслями — заревёшь в голос, и всех перебудишь... И вообще... Думай о возвращении позитивно. Если там мама наша, та же, не желающая заниматься хозяйством, то здесь ей понадобится помощь, а потому мы будем ей кстати. В любом случае, вместе мы легче... проживём неприятное время... — Она встала и тихонько прошла последние ступени лестницы. Неожиданная мысль кольнула её, когда она кралась мимо матрасов с Виктором и Куном. Присела на корточки возле Виктора. Нет, она и раньше знала, но мысль не обретала такой форма: — А ведь Бартлей понимал, что жить нам в этом доме еле-еле трое суток. Каким же надо быть гадом, если он даже Витьку не пожалел! Брат ведь совсем мальчишка ещё!"

А когда укладывалась спать напротив Лулы, хмуро подумала: "И девочка тоже... Она ведь не хочет возвращаться к своей семье..."

Проснулась рано утром. Подумала, с чего бы начать день, как хозяйке. И вздохнула: с неприятного, но необходимого дела.

Последним дежурил Герхард. Проходя мимо него, сидевшего в кресле, Алиса чуть улыбнулась ему, типа: "Доброго утра!" и заторопилась на крыльцо.

Пришлось проходить "сени", куда мужчины побросали мёртвых измигунов из холла. Алиса как-то предполагала, что дохлые твари, будучи мистическими существами, пропадут, едва солнце затеплится на горизонте. И шла в "сени" только проверить своё предположение. Увы, несмотря на уверения, что измигуны — пришельцы прямиком из ада, она шагнула в такое зловонное помещение, что едва не задохнулась, лишь раз вдохнув жуткие миазмы именно здесь.

Руки тряслись, пока она, придержав дыхание, выдирала каминную кочергу из пазов засова. А открыв входную дверь, быстро опомнилась и закрыла дверь из холла в "сени", чтобы в дом эта гнилостная вонь не проникла.

Отдышавшись на крыльце, вернулась в холл, из него на цыпочках, чтобы не будить, прошла на кухню, откуда появилась с самыми ветхими тряпками. И, не дожидаясь пробуждения мужчин (ещё неизвестно — помогут ли), обмотала руки тряпками и начала выволакивать дохлятину из "сеней".

Вроде и не надо бы — если учесть, что скоро они покинут дом, но, как представила, что ночные гости будут всё утро бегать из дома и обратно, как представила, что весь дом наполнится смрадом, так брезгливо стало. Так что хватала дохлого зверя за что попало — лишь бы тащить удобно было! — и волокла на крыльцо, бросая затем слева от лестницы. И старалась при том не смотреть на безвольно обвисшие челюсти и на чудовищные лапы.

— Зачем вы это делаете, леди Алиссия? — с недоумением спросил Герхард, внезапно появившийся на крыльце.

— Дом жалко, — отозвалась она, разгибаясь после броска очередной туши в дворовые травы, а затем проходя мимо мужчины. — Он такой красивый, а его все обрекают на одиночество, да ещё и вонью унижают.

Герхард внимательно понаблюдал, как она работает, и пожав плечами, присоединился. У него нашлись кожаные рукавицы, и таскал он, как и положено богатырю, сразу по две меховые твари.

А потом они вдвоём стояли на крыльце дома и смотрели, как солнце поднимается над лесом, как верхушки деревьев сначала чернеют, а потом золотисто пушатся... Алиса, как ей показалось очень тихо вздохнула. Но Герхард услышал.

— Что будете делать, леди Алиссия?

— Вернусь домой, — ответила она, немного помедлив, потому что не сразу догадалась, о чём его вопрос.

— Жизнь несправедлива, да? — ухмыльнулся он.

— Что жизнь несправедлива — это можно пережить. Но что несправедлива она беспричинно — понять трудней.

— Так уж и беспричинно? — хмыкнул богатырь.

— Дан Герхард, попробуйте убрать из моей задачи одно условие — придуманная кем-то моя неверность. И скажите мне: кому выгодна моя смерть — смерть жены дана Маркуса, который меня ещё и в глаза не видел? Не обессудьте и не злитесь на меня, но подозреваю, что самому дану Маркусу.

На этот раз он помедлил с ответом, хотя она в душе аж пригнулась, ожидая гневной отповеди за "поклёп на мужа". А потом вдруг заглянул ей в глаза:

— Вы недавно плакали, леди Алиссия?

— Больше не буду, — снова невольно улыбнувшись, пообещала она и кивнула на лес: — Дан Герхард, а ведь здесь правда красиво, да?

Он развернулся и пошёл в "сени", на ходу что-то невнятно, но беспокойно бубня.

Алиса же постояла ещё немного, пока не продрогла в утренней прохладе, остыв после глупой, по сути, работы.

...Уезжали, напившись чаю, предложенного хозяйкой, и не поделившись своими припасами. От супа с крольчатиной отказались... Кун не спустился, хотя его помощи Алиса и не ожидала. Почему-то показалось после вчерашнего, что и всадники Герхарда, и оборотень, в котором Куна сразу признали, соблюдали между собой насторожённый нейтралитет.

Всадники торопились. Возможно, спешка была оправданна тем, что их раненый слишком плохо себя чувствовал. Его буквально уложили на лошадь и чуть не связали, чтобы на ходу не упал. И уехали... А, нет. Алиса ещё заметила, что Мичил, смеясь, что-то рассказывал Герхарду, а тот посреди его весёлого рассказа вдруг рявкнул. Но что?

Постояла, постояла на крыльце. Не провожая, а просто как-то неудобно было не выйти. Мельком отметила, что после рявканья Герхарда Мичил стегнул свою лошадь, посылая её в начало маленькой группы.

Минуты спустя дорога от лесного дома опустела, благо что неподалёку был поворот... Алиса постояла ещё немного. Все мысли равнодушно кружили вокруг одного: "Даже не предложили помочь с нашим возвращением домой. Могли бы до перекрёстка довезти — не такие уж мы тяжёлые..." И зашла в дом.

Виктор и Лула как раз заканчивали уборку в холле. Счастье, что ни одна лошадь не намочила временный приют, а две лепёшки — это не страшно. Алиса помогла Луле домыть пол, пока Виктор сдвигал на место мебель. А когда они оглядели холл, чтобы убедиться, что больше нет беспорядка, Виктор сказал:

— Лиска, ты бы поднялась к Куну. Что-то с ним не то.

— Поднимусь, — согласилась сестра. — А вы пока идите на кухню и готовьте завтрак.

— Лула! — позвал Виктор. — Идём на кухню!

Белобрысенькая охотно помчалась на его зов. С отъездом всадников Герхарда она вообще оживилась, несмотря на будущие печальные события.

Алиса же поднялась в коридор второго этажа. От его начала она сразу заметила, что матрасы свои и её убраны. Наверное, брат с Лулой постарались. А вот матрас Куна на месте. И... Кун не успел "спрятаться". Он сидел на своём матрасе, прислонившись к стене и подняв правую штанину до колена. Сюда, в начало коридора, солнце не попадало, но утро было в разгаре, так что девушка ахнула при виде чёрной раны чуть ниже колена оборотня и красных пятен вокруг неё.

— Ты ранен, Кун?

Сразу вспомнилось, как он стоял в уголке, защищая одного из всадников от измигунов. Оборотень шустро опустил штанину. Но изумление Алисы переросло в страх.

— Я думала, вы только потеряли много крови, а у вас...

Она представила дальнейшее, и стало трудно дышать. К Куну она привязалась как к хорошему знакомому или даже — к другу. И... что теперь делать?.. Эти красные пятна вокруг раны... Инфекция начала распространяться?.. Перед глазами сразу: Кун обещал вывести их до перекрёстка, а что получается? Впрочем, до перекрёстка и сами дойдут. Уж увидеть, как дорога от лесного дома вливается в иную дорогу, нетрудно. Но как оставить Куна в доме, куда после заката припрутся измигуны?!

— Если вы поможете мне дойти до трав, — прошептал Кун, снова откидываясь к стене, — я смогу найти то, что мне нужно. — И сумел криво улыбнуться. — Одним подорожником сейчас мне не обойтись.

— А что потом? — настаивала девушка, садясь перед ним на колени и уже с ужасом глядя на него. — Потом вы вас втащим в дом... и...

— И уходите, — беспрекословно велел оборотень. — Вы должны уйти ближе к обеду.

— А вы?!

Кун слабо пожал плечами, но твёрдо сказал:

— Останусь!

— Мы сумеем пережить здесь ещё одну ночь и отбиться от этих тварей, — жёстко сказала Алиса, которая быстро пришла в себя и немедленно начала думать, как исправить ситуацию, — а завтра вы придёте в себя и сможете покинуть этот дом вместе с нами.

Он покачал головой.

— Дом каменный, но внутри большинство переборок деревянные. Если измигуны сумеют расширить хоть одну прореху в стенах или в печных трубах, они легко достанут нас. — Он замолчал, опустив голову, но Алиса успела заметить, что он хмурится, как будто... Как будто он что-то знает, но не верит, что это нечто они сделают.

— Рассказывайте, — скомандовала девушка. — И побыстрей. Иначе позже будет не до того. Вы явно знаете что-то об измигунах такое, что...

И оборотень рассказал.

Измигуны — в определённой степени каннибалы. Им абсолютно всё равно, что и кого есть. И в каком состоянии. Если к месту, где прячутся эти твари, отнести трупы их сородичей, эту ночь они у дома не появятся.

— Вот как, — задумчиво сказала Алиса. — Значит, на сегодня у нас несколько небольших дел. Отвести или отнести вас к травам, где вы найдёте то, что вам нужно. Затем поиски измигунов. Затем — переноска трупов к тому месту. Восемнадцать штук. Пока они их доедят... Интересно, а сколько их вообще осталось.

Оборотень вновь приподнял плечи.

Алиса встала. Подумала немного.

— От мяса вы в любом случае не откажетесь, — заключила она. — Сейчас принесу вам завтрак. Рану не трогайте. Перед тем как вас отвести на поляну, мы перевяжем её чистыми тряпками. Всё, я побежала.

На кухне она быстро объяснила ситуацию с Куном. Если за Виктора она была спокойна, то от Лулы с тревогой ожидала возражения.

Но белобрысенькая чашки с крольчатиной быстро поставила на поднос и вопросительно взглянула на хозяйку. Алиса добавила к завтраку оборотня свою чашку — ели сплошное мясо, потому что вчера наварили много — и жаль оставлять в доме, который вот-вот покинут. И побежала снова наверх.

— Самая трудная из задач, — сказала она, прожевав первый кусок, — это найти местечко, где прячутся измигуны.

И оглянулась: к ним поднимались Виктор с Лулой — оба с подносами.

— Мы тоже хотим поговорить, — сказал брат, усаживаясь на краешек матраса.