Попадание и другие неприятности

Название: Попадание и другие неприятности

Автор: Манучарян Андрей Сергеевич

Фендом: Bleach (Блич)

Персонажи: Готей 13, Пустые, Кланы Подчиняющих

Рейтинг: PG-13

Жанры: Экшн, Гет, AU(элементы), Агнст

Предупреждение: Смерть персонажа, ОМП, WIP (Work in Progress), OOC

Размер: Макси

Публикация на других ресурсах: Вместе с этой шапкой. И поставьте хотя бы в известность.

Примечание автора: Критика приветствуется. Пожелание, конечно, глупое, но желательно быть знакомым с каноном, очень желательно.

Предисловие.

Кеяма всегда любила помогать людям. Даже если сами люди этому не рады. Именно поэтому она решила стать врачом. Что может быть лучше, чем счастливые лица людей, после долгих мучений избавившихся от каких-либо разнообразных болячек! Кеяма считала, что ничего. Она уже пару лет как работает в психиатрической больнице Каракуры. Сама она не местная. Она жила вместе с родителями в Токио, где и закончила "Медицинский Токийский Университет", после чего решила покинуть гостеприимную столицу и переехать к родственникам в Каракуру. Единственное, что ей было не по душе в своей работе, так это ночные дежурства, коими любит "награждать" её "любимый" начальник. И вот сейчас Кеяма сидит за столом в регистратуре, ведя ожесточённую борьбу с дремотой. Полторы недели назад в больницу поступил необычный пациент. Кодзаки Ринтаро, 12 лет. Как удалось узнать из слухов, семья Ринтаро решила отпраздновать окончание начальной школы, но, по неизвестным обстоятельствам, семья Ринтаро погибла, а сам мальчик получил психологическую травму. Полиция пока расследует дело, но никаких улик пока нет. Удивительно, что за последние годы количество таких случаев заметно увеличилось. Как Кеяма помнила, когда приезжала в гости в детстве, ничего подобного она ни разу не видела. Или просто это от неё скрывали. Кеяма некультурно зазевалась. Когда она только его увидела, то ужаснулась: весь в пыли, мальчик со стеклянными глазами перебирал деревянные чётки. Он ни на что не реагировал, прерываясь только на еду и сон. К счастью, у мальчика остались родственники, и, когда мы его вылечим, ему будет куда идти. Кеяму передёрнуло: ведь он бы загнулся в приюте! Ей было жалко мальчика, такой шок пережить, когда твоих собственных родителей жестоко убивают, а ты ничего не можешь сделать. Кеяма видела фотографии по ТВ: это же просто ужас! Ещё её распирало от злости, что она ничем не может ему помочь. С мальчиком пытались работать психологи, но они врезались в стену абсолютного игнора. Ну, ничего, уж она приложит все силы, чтобы помочь мальчику вылечиться, иначе зачем она вообще пошла дорогой врача?! С такими мыслями Широрара Кеяма, молодой врач Каракуры, ушла в объятья Морфея.

В это же время, в 17-ой палате, забившись в угол, неспокойным сном дремал мальчик 12-ти лет. Он судорожно сжимал деревянные чётки, его тельце время от времени непроизвольно вздрагивало, а разум мальчишки снова и снова переживал тот ужасающий кошмар, как его родителей съедало ужасающие чудовище с костяной маской на лице и небольшой дырой в груди. Он судорожно молил "Кто-нибудь, пожалуйста, спасите меня от этого кошмара! " Мальчик неосознанно активировал своё полное подчинение, и деревянные чётки, эти полторы неделями, бывшие для него всем миром, засветились голубым светом. Это свечение распространилось по всему телу мальчика, и он неожиданно успокоился, сердцебиение пришло в норму, и мальчик уснул спокойным сном. А в это время один русский студент заснул во время занятия над очередной важной работой. Имя этого студента было — Дмитрий. Новиков Дмитрий. Но это теперь не важно, ведь случилось так, что такой человек, как Новиков Дмитрий, перестал существовать. Желание несчастного ребёнка оказалось сильнее, чем жизнь очередного серого человека, коим являлся Дима.

Часть первая: Кодзаки Ринтаро

Глава 1. (В четырёх стенах)

[Ринтаро Кодзаки]

'Попал' — мрачно подумал Дима, осматривая незнакомую ему комнату. Осматривать-то особо было и нечего. В комнате была только кровать. Единственное окно украшала незатейливая железная решётка, а единственная дверь была без ручки. Дверь также железная. Дима встал и подошёл к двери. Провёл по ней рукой. 'Хм...' Снова осмотрел комнату. На полу лежали деревянные чётки. Поднял. Чётки действительно оказались деревянные, но одна бусинка была... выкрашена(?) в чёрный цвет. Механически стал их перебирать. 'Что здесь вообще происходит?... Кто-то решил сыграть со мной в одну игру?' Недоверчивый хмык. Дима осторожно сел на кровать. 'Жесткая'. Он озадаченно перевёл свой взгляд на свои руки, которые до сих пор продолжали перебирать чётки. Чётки выпали из рук. 'А свои ли?' Дима отстранёно наблюдал, как руки снова берут чётки. Детские. Не его. 'Это полный...' Дима растерянно посмотрел на потолок. В углу висела громоздкая камера видеонаблюдения. 'И почему я сейчас не впал в истерику?' — Дима всё ещё смотрел прямо в 'глаза' камере. 'Наверно, шок ещё не прошёл' Дима не знал, сколько времени он так сидел и бездумно пялился на камеру, переваривая информацию, но через какой-то промежуток времени дверь с характерным 'Щёлк!' открылась, и во внутрь вошёл человек. Крупный молодой японец, лет так 25-ти, рассеянно смотрел на него. Дима приветственно кивнул. Дверь со щелчком закрылась. 'Чёрт...' Не прошло и 10-ти минут, как дверь снова открылась, и в комнату вошло двое: уже знакомый парень и молодая девушка в белом халате. 'Врач? Что-то я не припомню, чтобы в больнице были окна с решёткой и дверь без ручки. Скорее уж тюрьма. Да вот только одежда на мне явно больничная. Так где же я?' Девушка подошла к нему и присела на колени, а парень остался около двери, внимательно следящий за каждым жестом Димы. Дима не мог сказать, красивая была девушка или нет, так как в своей жизни не имел счастья общаться с азиатами, но точно мог сказать, что она была симпатичная. У неё были чуть впалые скулы, тонкие губы и карие глаза. От типичной японки её отличали длинные каштановые волосы, заплетённые сзади в толстую косу.

-Ринтаро-тян? — с нескрываемой надеждой начала она, — как ты себя чувствуешь? — 'Ринтаро-тян? Точно Япония. Похоже, Ринтаро — теперь моё имя, хм. Если я понимаю чужой язык, смогу ли я ответить? Никаких гарантий этому нет. А рисковать нет никакого желания. Вряд ли они спокойно отреагируют, если я начну говорить по-русски. Поэтому ограничусь кивком.' — то, что он спокойно понимает чужой для него язык, уже не удивляло Диму. Это ведь сущий пустяк после того, как он оказался в чужом теле. Видя, что на лице врача уже появляется разочарование и печаль, Дима запоздало кивнул. На лице девушки появилось лёгкое недоумение, но потом просто осветилось таким счастьем, что Дима невольно почувствовал себя добрым волшебником, показавшим ребёнку чудо. — Тодороки-кун, — обратилась девушка к... мед брату(?), — пусть пока Ринтаро-тян проведёт утренний моцион, а потом приведи его в мой кабинет, — затем она встала и быстрым шагом вышла из палаты. Дима проводил её взглядом, а потом выжидающе посмотрел на растерянного парня, который всё ещё смотрел вслед уходящему врачу.

-Ну что, Ринтаро...-тян, пойдём? — Тодороки взял Диму (или же Ринтаро?) под локоток и повел... куда-то. 'Наверно, на почётную битву против грязи.' Но дальше Диме (или всё же Ринтаро, осознающий себя как Дима?) было не до саркастических замечаний, так как он, наконец, понял, куда попал. 'Твою ж бабушку! Мало того, что я теперь мелкотня, так оказывается, что ещё психованный! Может я — вторая личность, порождённая воспаленным разумом пацана, и теперь подмявшая под себя основную личность?! Нет, нет, нет! Тогда у меня не должно быть личных воспоминаний... вроде бы. Так, определись, наконец, кто ты: невезучий попаданец в сумасшедшего или в конец слетевший с катушек сумасшедший, считающий себя невезучим попаданцем в сумасшедшего, а?! Тьфу! Эхе-хех, но вопросец-то актуальный. Хочется верить в первое, но по закону подлости наверняка второе, если, конечно, не считать законом подлости то, что я теперь в чужом теле. Ладно, пока будем считать себя попаданцем, но придётся теперь привыкать мыслить о себе, как о Ринтаро, ведь я, похоже, здесь надолго.'

Подобными тяжёлыми мыслями было занято сознание Ди..., кхм, Ринтаро, пока тело выполняло гигиенические процедуры. Санитар, сопровождавший его, наконец, успокоился, но Ринтаро казалось, что он чувствовал себя рядом с ним несколько скованно. Когда с утренним моционом было покончено, Тодороки повёл Ринтаро к недавней врачихе. 'Широрара Кеяма. Врач-терапевт. Хм...' Кабинет оказался таким, каким его себе Ринтаро и представлял. Крупный шкаф, до краёв забитый карточками 'пациентов', широкий стол с небольшим 'творческим беспорядком', ну и сама Кеяма, дружелюбно пригласившая Ринтаро присесть на заботливо подставленный стул. Тодороки остался стоять около двери. Обычный медицинский осмотр, парочка вопросов, и Ринтаро снова оказался в коридоре. Теперь его вели к местному психиатру/психологу. Им оказался немолодой полный японец, которому было явно за 40. Пухлое лицо, недовольно поджатые бледные губы да прямоугольные очки, за которыми видны маленькие глаза — вот короткое описание его внешности. 'Определённо неприятный тип.' И снова вопросы, которыми врач определённо достал Ринтаро. На некоторые он согласно кивал, на некоторые отрицательно махал головой, а на некоторые неопределённо жал плечами: вопросы были из ряда тех, на которые кивком 'да' или 'нет' не ответить. Врач остался недовольным. Он некоторое время сверлил мальчика взглядом, а потом устало бросил санитару:

-Отведи его в палату, — 'А звучало как 'бросить его в карцер'. Мне он определённо не нравится.'

После ухода Ринтаро.

Осахин Таро расслаблено откинулся на спинку стула. Мелкий пациент, которого привела кохай, вызывал в нем раздражение. Он был единственный на его памяти пациент, который отказывался разговаривать. Было нелегко. Он с трудом получал от него крупицы информации. Это его и раздражало. Мелкий засранец. Таро снял свои очки, и устало помял переносицу.

-Семпай? — произнесла сидевшая у стены Кеяма. — Вы ему определённо не понравились. Даже на его постном лице это было заметно, — Таро не видел, но он был почти уверен, что Кеяма сейчас улыбнулась.

-Мне плевать, — несколько резко ответил он

-Знаете что, семпай? Как вы думаете, может я зря сказала его родственникам, что мальчик пошёл на поправку? — Таро посмотрел на своего коллегу. Она выглядело несколько взволнованно. Осахин облизнул сухие губы.

-Не думаю. Раньше он вообще почти ни на что не реагировал. С этой точки зрения, вы нисколько не соврали. Мы сдвинули дело с мёртвой точки. Вопрос только в том, какими темпами пойдёт лечение? — Мужчина криво усмехнулся. Вот только мне кажется, что в том, что пациент 'сошёл с мёртвой точки', нет никакой нашей заслуги.

Когда Ринтаро остался один в палате, он устало упал на кровать. 'Да... Тяжёленький был денёк. А ведь сейчас только 11. Ладно, сейчас в спокойной обстановке можно попытаться разобраться, каким таким образом я оказался здесь? Что я имею? Я в теле ребёнка, в психиатрической лечебнице. Я понимаю местных, но пока не уверен, что могу разговаривать на японском. Ни памяти прежнего владельца тела, ни Великих миссий на горизонте не видно. Вопрос: Что делать? Надо как-то легализоваться. Есть ли у мальчишки родственники? Или как только меня признают здоровым, то сразу в приют? Я этого не знаю, а я не уверен, что могу разговаривать на японском. Эх, мне бы память прошлого владельца...' Как только пронеслась последняя мысль, в голове Ринтаро появился странный гул. Сначала он был тихий, но быстро становился всё громче и громче. В конце концов, он стал таким сильным, что Ринтаро схватился за голову, а когда он уже хотел закричать, гул резко прекратился. В голове стали мелькать различные образы. Они были хаотичны, но Ринтаро почему-то понимал каждый из них. Вот он впервые сказал слово, вот он играется с друзьями, занятия в школе, выпуск, последний образ, несущий в себе смысл просто огорошил Ринтаро: в нём во всех подробностях показывался пикник с родителями, а потом на них напало чудовище с костяной маской и дырой в груди. Когда самый типичный пустой, которых Дима видел бесчисленное количество раз у себя в компьютере, решил закусить им, то на пустого напали двое в чёрных одеждах с тати в руках. Шинигами. Ринтаро упал с кровати, пальцы, до этого методично перебирающие чётки, со всех сил сжали оные. Из горла вырвался истеричный смешок. 'Я в хлорке, ха-ха! Это ж надо! Теперь многое проясняется. И у меня появилась теория, как я появился в этом мире.' Ринтаро поднял чётки на уровень глаз. Уголки губ чуть вздёрнулись. 'После контакта с пустым у парня открылись способности подчиняющего. А когда он сидел в психушке, он активировал (или они сами активировались) свои способности. Только я даже предположить боюсь, какое у парня полное подчинение, если оно оказалось способным перенести человека из другого мира.' Ринтаро обратил внимание, что одна из бусинок была чёрного цвета. 'Что бы это могло значить?' Ринтаро встал с пола и отряхнулся. Пальцы снова стали перебирать чётки. Он подошёл к окну. За небольшой изгородью, показывающей границы больницы, был виден кипевший жизнью город. Только сейчас Ринтаро заметил, что просто окружён звуками: рёв машин, жужжание цикад, гомон прохожий, но ведь он был уверен, что сидит в абсолютной тишине! Ринтаро шумно вдохнул воздух. Настроение начало медленно, но неуклонно подниматься. 'Что ж, мы разобрались с первичными проблемами, но осталось ещё два важных вопроса. Первый: я теперь уверен, что могу разговорить на японском. Но стоит ли это сразу афишировать? Согласитесь, будет немного странно выглядеть: парень, лежавший в психбольнице полторы недели как овощ, вдруг Резко полностью 'оживёт'. Нет. Хоть меня это и не вдохновляет, но придётся побыть здесь хотя бы недельку. Второй вопрос: Что с моими эмоциями и мимикой?! Если вначале можно было списать на шок, то теперь меня откровенно пугает, что моё равнодушие можно пошатнуть только событием из ряда вон! А мимика? За всё время моего здесь нахождения я всё время был с абсолютно равнодушным лицом. Только когда я понял, что нахожусь в 'бличе', что мои губы чуть вздёрнулись. И всё. Как это понимать?' Ринтаро попытался улыбнуться. Дёрнулись только краешка губ. 'Ну, что ж, мне похоже, есть чем заняться. В первую очередь — 'раскрепостить' свою мимику, по возможности попробовать разобраться со своим равнодушием, и в последнюю очередь попытаться почувствовать свою Ману, т.е. рейреку.'

Прошла неделя.

В бытности студентом, Дима прекрасно понимал — времени всегда не хватает. Будь то очередная вечеринка с друзьями или подготовка к сдаче в вузе. Поэтому он абсолютно не удивился, как быстро пролетела неделя. Будни в психбольнице скучны, если не знаешь, чем себя занять. Практически всё свободное время Ринтаро проводил за попытками обуздать свою мимику. Как он признавал себе, не такая лёгкая эта работа, как представлял он себе. Лицо Ринтаро было в постоянном напряжении, и, соответственно, постоянно болело. Но результаты были. Не такие грандиозные, но были. Он не мог даже частично передавать свои эмоции (ибо кроме равнодушия мало что испытывал), но он вполне сносно теперь управляется со своим лицом. Проблема возникла в другом: так как у Ринтаро не получалось передавать свои эмоции, то даже скромная улыбка получалась у него пустой. Когда он в первый раз показал такую 'скромную' улыбку, Кеяма немного побледнела. И сегодня, когда больница сидела Ринтаро уже в печёнках, он решил обрадовать старания персонала. Он решил заговорить. Произошло это действо в кабинете доктора Кеямы. Сегодня, помимо законной обладательницы кабинета и 'личного' санитара Ринтаро, кабинет оккупировал доктор Таро, которого Кеяма иначе как 'семпай' не называла. Ринтаро не особо вслушивался в спор врачей, потому что пытался придумать: что же ему такое сказать, чтобы все окружающие выпали в осадок. Ринтаро мысленно хмыкнул. Он решил, что с таким идеальным 'Pokerface' как у него, просто грешно этим не воспользоваться.