Выбрать быль

Неправдивая история.

Глава 1.

Как бы я ответил на вопрос, что мне дорого?

Да мог бы, в духе пафосно-трагического героя, воскликнуть: "Все тлен и пыль. Мне ничего не дорого!". Это очень в духе подросткового максимализма, противопоставляющего себя всему миру и не осознающему, что мир проживет и без него, ага.

А может в лучших традициях боевиков, грозно вздымая кулак к небу, дабы бицепс смотрелся в наиболее выгодном ракурсе, прорычать, с австрийским акцентом: "За жену, любимую, дочку, сестру, брата пасть порву всем!" Нужное, естественно, подчеркнуть и обвести. Только вот фильм это фильм, а в реальности, под градом свинца есть более чем стопроцентный шанс выловить свои девять грамм, не стоит с этим торопится, это точно.

Вполне возможно, что в образовавшейся не так уж и давно волне неповиновения и ненасилия, что-то и есть,.. Ганди, вероятно, и был в чем-то прав, но доброе слово против не желающего тебя слушать пистолета... да, тихо пробормотать себе под нос: "Весь Мир мне дорог. Миру Мир! Любовь, а не Война!".

Определенно, я человек действия, и мой ответ будет он звучать: "Пошли все к демонам, а за своих всем пасть порву!" Жизненная позиция, в чем-то даже удобная. Нет?

Но это если меня спросят расслабленного, попивающего апельсиновый сок лежа на диване, и чтобы симпатичная девушка почесывала мне пятки в то же время.

В данный же момент, мой ответ будет звучать как: "Мне очень дороги мои нервы. Очень дорог мой сон!" При чем тут мои нервы? При том, что двое, парень и девушка, за которыми я уже как некоторое время наблюдаю, хотя нет, приглядываю, будет более верно, неспешно и по-гадски неторопливо, как могут идти только те, кто в жизни не отхватывал тумаков от приблатненной гопоты, выматывают их из меня километрами. И вот, пока эта парочка полирует друг друга влюбленными взглядами, которые не замечают только они, однако же, для окружающих давно все прозрачно. Да только отношений у них, кроме несмелых взглядов, нет никаких. Совсем нет.

Парк, вечер, осенний вечер, то есть темно уже почти. И, казалось бы, давай парень, хватай девку и зажми ее где-нибудь в уголке, она же явно не против! Такие слова просто уже горели на языке, так хотелось выругаться, когда они невинно схватились мизинчиками. Взялись за руки, называется. Романтично, слов нет! Но я молчу. Я тихо скольжу в тенях у них по пятам, старательно огибая круги света от фонарей. Впереди раздался взрыв хохота, спугнувший какую-то пташку, уныло заухавшую в стиле "што делають то. Добрым зверям ужо и спать не дають!". Определенно, впереди подвыпившая компания, и не та, что состоит из планктона, распустившего под вечер галстуки, и желающего как можно дольше не видеть опостылевшую семью, а из обычной наглой гопоты.

— Мафую, может обойдем? — объект "парень-тряпка" на моих глазах плавно перерастает в "парень условно умный".

— Да. — Девушка тряхнула копной светло каштановых волос, не слишком характерных для жителей этого региона, и добавила, — но там нет фонарей.

На тропинке, которая вела в обход буйно галдящей компании, выводя на соседнюю улицу и проходя рядом с заброшенной стройкой, на самом деле не было фонарей, они были кем-то умело разбиты, и, судя по всему, недавно, ибо коммунальные службы здесь работают на ура. Вот прямо скажу, по той тропинке даже я не стал бы в открытую ходить.

— Тогда пойдем обратно, там сядем на автобус?

Браво объект "условно парень", почему же ты раньше не подумал? Ах да, романтика же...

— Нет, — вновь покачивание миленькой головки, но даже от этого скромного движения ее волосы, тонкие словно паутина, взлетели с плеч и заискрились в отсветах бездушного фонаря. И у меня дыхание перехватило, едва я попробовал представить, каково это будет выглядеть под полной луной. — Слишком далеко возвращаться.

— Это да, — уныло покивал объект "вновь тряпка". Твоя женщина, хватай ее и тащи подальше от опасностей! Зачем спрашивать? -Может подождем?

— Угу. — Девушка скромно кивнула и, аккуратно поправив плиссированную клетчатую юбочку, скромно присела на край скамьи, оставляя парню столько места, что и десять таких вряд поместилось бы. Ах, какая скромница.

Но отнюдь не время для вникания в их воркования, время моего прибытия домой напрямую зависит от того, как скоро дойдут они. Соответственно, и мой дорогой сон. Так что, неторопливо приладив на спинку скамейки микрофон и воткнув себе в ухо крошечный приемник, я отправился разбираться с нарушителями порядка... В принципе, ничего такого они пока еще не нарушили, ну подумаешь, скамейку перевернули, сколько сил надо было приложить, она же чугунная! Ну уронили мусорное ведро, так наверняка приберут за собой, нация аккуратистов же! Ну раскидали всюду бычки да бутылки... ну наплевали кругом... ну...

— А я ей и говрю...

— Га-га-а-га!!

— Нетнет! Поджди! Я ей так и гворю...

— Га-га-га-аа!!

Что хотел сказать "ей" мистер Красноречие никто сегодня так и не узнает, потому как с разгона пробил ему в челюсть. Телескопической дубинкой. Ах, этот звук ломающейся челюсти, музыка для моих ушей! С месяц он точно не сможет "гврить" и есть будет через трубочку. Второй словил ногой в промежность и добивающий в голову, отправивший его в нокаут. Третий взвизгнул, отбросил зажатую в руке бутылку и бросился бежать по дорожке в сторону выхода. Стремительно, словно мастер спорта. Подхватив на бегу одну из валявшихся бутылок, я чуть примерился, помянул богов ловкости и удачи, и отправил ее вдогонку, вскрик, глухой удар и шум падающего тела стал моим призом за меткость. Догнав подранка, все еще силящегося встать, держась за спину, я столь же безжалостно оглушил ударом в основание черепа.

Еще пара минут была потрачена на то, чтобы отволочь тела в кусты, поднять скамейку, — проклятье, тяжелая же! — поставить на место урну и распинать по сторонам бутылки и окурки и все это под заунывный диалог двух юных пташек любви. Дятлов пока что, однозначно. Но как дальше пойдет... Уверен, из девушки вырастет опытная сердцеедка и роковая штучка... ну или же милая заботливая жена и мать. А вот парень... либо отаку-девственник, либо серый пиджачок. Такая вот у него безрадостная судьба, увы.

— Сегодня нет луны. А жаль.

— Угу.

Так-то да, если бы не видел собственными глазами как эта маленькая миленькая очаровашка поедает его взглядом, то подумал бы что эти "угу" значат "ага, мне очень интересно, романтик хренов".

— В этом парке я часто гулял в детстве с родителями. И мы даже делали барбекю ночью.

— Угу.

— Луна была особенно прекрасна. Я до сих пор помню этот сияющий серебром диск.

— Угу.

Продолжай парень! Идешь к успеху! Тяжело дыша, я привалился к дереву позади этой скамейки, вытащил наушник, только бы больше не слышать этой псевдоромантической чуши, и уставился в качающиеся на ветру кроны деревьев. Порой, с этого мрачного и темного полога, с проблесками темной глубины неба, слетал то один, то другой листик, неторопливо падал на землю, оставаясь там лежать, или катился себе дальше, странствуя по этому уголку природы, запертому в тесном пыльном мегаполисе. Тяжело шумел ветер в вышине.

Ночь. Мрак. Шум ветра за окном.

"Нет! Нет! Только не детей! Пожалуйста! Умоляю!"

— Ах твою мать!

Я подскочил и с силой потер лицо, отгоняя дурманящее чувство подавленности. За это и не люблю оставаться в темных безлюдных местах слишком долго. Они призывают призраков. Или демонов. Выглянув из-за дерева, как раз заметил, что парень поднялся, прислушался и выдвинул просто предложение дня:

— Они, похоже, ушли. Пойдем?

— Угу.

И вновь, крайне романтичная парочка, схватившись мизинчиками, тронулись в сторону выхода, бредя с истинной неторопливостью влюбленных, которым, как известно, и время не указ. Детишки ничего подозрительного не заметили на месте недавнего побоища, я заглянул под кустики с тремя неудачниками и еще раз пробил в черепушку одному из них, как раз начавшему ворочаться. На улице, на выходе из парка, уж точно не могло ничего случится, поскольку улица прилегала к "элитному" району и патрулировалась чуть тщательнее, чем иные и вот как раз, у обочины притулилась бело-черная машина, поблескивая синим маячком на крыше и двое копов спокойно тусовались около нее, попивая колу и заедая пончиками. Полиция не спит, полиция бдит. Сферические копы в вакууме. Один из людей в синей форме отлип от капота, поставил банку с колой и недоеденный пончик, вытер губы рукой в белой перчатке и приветливо помахал рукой моим подопечным.

— Ребята, можно вас на секунду?

Парень несмело кивнул, а девушка скромно спряталась за его спину. Полицейский же, широко и от души улыбнувшись, прямо спросил:

— Вы видели что-нибудь странное в последнюю неделю? Или кого-нибудь подозрительного?

— Нет. А что?

Девушка тоже отрицательно помотала головой, и так же вопросительно несмело выглянула из-за плеча своего защитника.

— Люди тут... пропадают последнее время. Поэтому, если увидите что-то подозрительное — сразу звоните в полицию.

Получив утверждающие кивки и махнув парочке рукой на прощанье, пробормотав что-то вроде "будьте осторожны, бдительны и соблюдайте закон" быстрой скороговоркой, коп вернулся к своей коле, а детишки наконец уже были близки к дому. Я, на всякий случай, щелкнул обоих копов и номер их машины на телефон, неторопливо зашагал следом, уже не прикидываясь ниндзя-асасином-скользящим-в-тенях, пафосные действия выматывают, знаете ли. Лишь натянул кепку пониже на лоб, чтобы тень от козырька падала на лицо, и сдвинул шейный платок с носа. Пришлось наблюдать прощальные ужимки парочки. Все эти паузы перед разрывом тактильного контакта, робкие взгляды, торопливо отводимые с последующим косплеем помидоров, и всю прочую муть, от которой меня уже даже в сон не клонит — привык... В общем, словно им не через день встречаться снова в школе, а как минимум предстоит пара лет разлуки с порукой беречь девственность и себя для друг друга... Хорошо быть молодым.

"Объект сдал" — отправил я короткое смс с небольшого телефона, из тех что держат заряд десяток лет, на единственный забитый в нем номер. И, как ни странно, тут же получил ответ.

"Проводи второго".

Сотни раз я уже отправлял это сообщение. И сотни раз всем было пофиг на регулярно гуляющих с молодой госпожой знакомых. Хотя, вроде как, стрессу ее подвергать тоже не хорошо. Но видимо и до обитателей поместья, двери которого как раз отворились, впуская внутрь молодую хозяйку, дошли слухи о гуляющем в окрестностях подозрительном товарище. Девушка оглянулась, блеснув синими глазами на кукольном личике в лучах света, падающих на нее из открытой двери и тихо, так что расслышал только парень и я, державшийся в тени неподалеку, произнесла:

— Будь осторожен.

Парень несмело кивнул. Я, почему-то, тоже захотел кивнуть. Уж очень это был очаровательный момент.

Но, как бы ни запугивали окрестные слухи, ужасов никаких по пути не встретилось. Так что парень неторопливо зашел в обычный домик обычного спального района в паре кварталов от особняка.

— Я дома! — успел я расслышать традиционный возглас до того как дверь закрылась.

Я уже хотел неторопливо побрести в сторону моего обиталища, когда почувствовал странный, направленный на меня зов. Зов, переполненный первобытной и смертельной яростью, желанием сразится насмерть! Тряхнув плечами от таких глюков, до чего недосып доводит то, я все же зашагал к своему жилищу, чувствуя какое-то странное разочарование. Разочарование от чего? Странны выверты человеческой биохимии.

Глава 2.

Утром, проснувшись по привычке рано и подумав, что неплохо было бы вздремнуть еще часиков пять, для закрепления результата, я встал, положил в карман шорт маленький телефон с одним номером и, проигнорировав сигналящий о пропущенных вызовах и пропущенных сообщениях навороченный смартфон, принялся совершать привычный утренний моцион, включающий и полный комплекс зарядки с поливанием себя холодной водой в конце.

Уставившись в зеркало, но свое лицо, покрытое капельками воды, слегка заспанное, молодое, к которому я привыкал почти шесть лет...

Кто я?

Можно сказать, что я обычный попаданец. Но попадание мое не играет никакой роли, поскольку я не имею понятия куда я попал и в кого я попал. Так что я — обычный школьник обычного первого класса старшей школы. Да, неожиданный поворот, не так ли? Я тоже ожидал, что тут же стану Марти Сью с гаремом крепких цыпочек, которые за меня надерут задницу кому угодно, ну или буду обладать неизвестными науке силами, от которых зависит спасение мира. Увы. Ни того, ни другого. Может знания во взрывном деле, разведке, тихом устранении или медвежатничестве были бы полезны, но в разведку не берут малышей. По крайней мере, без протекции и без связей. Далее — медвежатник из меня получился бы хороший, мелкий и проворный, но денег на житье бытье хватало и от предыдущего хозяина тела, который, к слову, заперся где-то глубоко в подсознании и не выковыривался никакими методами. Все по причине злобного убийства всей семьи, за исключением его и маленькой сестренки — маньяк чуть-чуть не успел. Подъехала полиция. И он, просто перехватив кричащей женщине горло ножом, на глазах у ее детей, выпрыгнул в окно. Исчез.

Вот и заперся пацаненок. И теперь периодически посылает волны ужаса из своих хтонических глубин, явно раз за разом переживая гибель семьи. Варится в собственном соку. Что случится, если я покину вдруг свое новое обиталище, а паренек встанет у руля, я боюсь и представить. Окрестные улицы наверняка будут залиты кровью. С моими навыками и его безумием.

Собственно, с этим попаданием я не уверен, навсегда ли это состояние или ровно до того момента, как я поймаю маньяка и скормлю его останки дворнягам?

Как я здесь оказался? Ну вот как-то раз и очнулся солнечным летним утром, каникулы, законченный четвертый класс младшей школы у этого тела, и я сижу и трясусь в приступе дичайшего ужаса и паники. В палате. С мягкими стенами. И в пижаме с длинными рукавами. Пришлось еще некоторое время доказывать свою нормальность. Отмечаться перед органами опеки. Посылать подальше своих дальних родственников, явно нацелившихся на домик в столице. Ну а какие еще у них могут быть интересы к сироте? Но вот выбить опеку над своей, теперь уже своей, младшей сестренкой не удалось. Она была отдана на поруки дедушке и бабушке по материнской линии. И меня хотели взять, но, подумав насколько тяжело им будет содержать двоих спиногрызов, я отказался. Вежливо.

С малявкой мы видимся периодами. Наездами. И наскоками. Ураганами и Тайфунами. С ее стороны. Да, она налетает словно дикая стихия, закружит, утянет, вытрясет всю душу, повергнет в шок и ужас, и скроется. Растворится, оставив после себя странное ощущение прошедшего мимо торнадо, оставившего тебя живым и давшего понять, что со стихией нельзя бороться, с ней можно только смириться. Я, должно быть, олицетворял собой то мол, о который глухо разбиваются волны прибоя, то маленький воздушный шарик, беспомощно гонимый ветром.