Пролог.
Погода была отвратительной. Низкое, серое небо, закрывающее все от горизонта до горизонта, как будто решило доказать смертным, насколько они ничтожны в сравнении с бесконечным небом. Темные облака хоть и выглядели дождевыми, но дождя, который послужил бы причиной спрятаться где-нибудь под крышей, не давал. Вместо этого, сверху спускалась мелкая, водная пыль. Едва заметная в обычных условиях, но с сочетании с сильным, ледяным ветром, делала далеко не поздний день совсем отвратным. С другой стороны, в этой глуши просто некому было жаловаться на подобные выходки матушки-природы. Густой, лиственный лес простирался насколько хватало глаз во все стороны, и лишь тонкая, вихляющая ниточка проселочной дороги разбавляла этот однотипный пейзаж. И дорога была не пуста.
Впереди, плюхая копытами по лужам, ехали два всадника. Крепкие невысокие мужчины были облачены в качественные, дорогие доспехи, поверх которых были наброшены плотные, теплые плащи с капюшонами. Оружие было пристегнуто к седлам, откуда свисали и вещмешки всадников. За ними ехала небольшая карета, запряженная парой лошадей. Довольно простенькая с виду, карета все же имела герб знатного дома на дверце, а целая куча чемоданов и коробок разных размеров, наваленных на крышу и кое-как привязанных к карете кожаными ремнями говорило о том, что едущий внутри собирается далеко. Возница доспехов не имел, да и плащ его выглядел старым и потрепанным, так что ему приходилось плотнее кутаться в свою одежду, спасаясь от ненастья. Замыкали процессию еще два всадника — точные копии тех, что ехали спереди, за исключением лиц. Но вот, едущий впереди мужчина осмотрелся по сторонам, задумчиво себе кивнул, и поднял руку, останавливая процессию. Четыре всадника и карета остановились. Всадники спешились, отстегнули свои мечи от седел и пристегнули их себе на пояс, после чего направились к карете.
— Госпожа Иона, выходите, мы приехали. — Глубоким, и немного грустным голосом пробасил предводитель охранников.
— Да неужели? — Дверь кареты открылась и на землю спрыгнула девочка лет семи-восьми. Хоть она и была одета по-походному, в теплую, кожаную куртку с меховым воротником, и такие же теплые штаны и сапожки, но то, как она себя держала, и с каким презрением и высокомерием стала осматриваться, выдавало в ней чистокровную дворянку. — Что-то не похоже. Но шутка мне понравилась, Эрик. — Девочка повернулась было обратно к теплым и комфортным внутренностям кареты, но предводитель охранников, названый Эриком, быстрым движением руки захлопнул дверцу кареты прямо перед носом молодой дворянки.
— Это не была шутка, госпожа, мы действительно приехали.
— Что это значит? — Недовольно сморщила девочка носик.
— Мне не нравится, что мне предстоит сделать, но приказ есть приказ. — Говорит мужчина, медленно доставая меч из ножен.
— Хм? На нас напали? — Непонимающе следит за его действиями девочка.
— Нет, но ваша жизнь прервется в этом лесу, госпожа. — Резкий, едва различимый глазом взмах мечом, девочка отшатывается назад от неожиданности, а на ее одежде появляется аккуратный разрез, выдающий остроту лезвия. А то, что в разрезе показалась гладкая, невредимая кожа ребенка, выдавало мастерство мечника.
— Вы — ведьма, госпожа. — Обличающе показывает он мечом на разрез. Там, под левой ключицей, напротив сердца, можно было разглядеть что-то вроде татуировки. Разрез был слишком мал, чтобы понять что именно это за метка, но никому из присутствующих это и не было нужно: все и так знали, что метка была просто сложным узором переплетающихся линий, в котором человек с хорошим воображением мог бы рассмотреть скалящегося льва.
— Откуда ты знаешь? — Тут же переменилась в лице юная дворянка: теперь оно выражало не высокомерие, а один лишь страх.
— От вашего отца. — Пожал плечами Эрик. — Вы действительно ничего не понимаете?
— От отца?! Но это невозможно! — Возмутилась Иона. — Он послал меня в это захолустье как раз, чтобы спрятать! — Девочка стала пятиться от командира своих телохранителей, но один из бойцов оказался как раз у нее за спиной, и крепки схватил за плечи, удерживая от побега.
— Спрятать ведьму невозможно: подобная тайна, рано, или поздно вскроется. А когда станет известно, что у де Леонов в роду появилась ведьма, мой господин потеряет все, над чем работал всю свою жизнь.
— Ты хочешь сказать, что мой отец приказал тебе меня убить?! — В яростном крике смешалось все: страх, недоверие, обида, ярость. Девочка дернулась в сторону, и даже топнула по ноге держащего ее телохранителя, но результата это не принесло: ребенку не вырваться из хватки тренированного воина, а латным ботинкам плевать на каблук детского размера.
— Ваше проклятие ставит под угрозу само существование герцогства. — С грустью произнес Эрик. — Так даже лучше будет: если о вашей метке узнают, то инквизиция вас на костре сожжет, а все, кто хоть как-то с вами связан, потеряют абсолютно все, и возможно, даже свою жизнь. А так вы погибли при нападении бандитов и будете похоронены со всеми почестями, соответствующими вашему высокому статусу.
— Как будто мне легче от этих почестей! — Сквозь зубы прошипела Иона, изо всех сил пытаясь вырваться из хватки своего телохранителя. Ничего, кроме боли в стиснутых плечах эти попытки не принесли, и все же она продолжала дергаться и пинаться: принимать свою смерть опустив руки эта юная дворянка явно не собиралась. Вот только все было напрасно, и на глазах девочки проступили слезы. Да, она боялась и тряслась всем телом, но она была единственной дочерью Герцога де Леон, и воспитывалась как наследница. Плакать от боли, трудностей, или страха ее давно отучили, но сейчас она испытывала новое чувство: бессилие. Она ничего не могла сделать, сколько бы ни старалась, и именно от этого ей нестерпимо хотелось плакать.
— Вы хотите что-нибудь сказать своему отцу? Я передам. — Спросил Эрик, явно намекая, что с разговорами покончено. Он и так слишком разговорился, но тут он не мог по-другому: он оберегал эту девочку с пеленок, и уже несколько лет обучал ее фехтованию, и считал что как минимум, она имеет право знать, почему ее приговорили.
— Скажи, что я буду приходить к нему в кошмарах до конца его дней! — Разъяренной змеей прошипела Иона, плача от бессилия.
— Хорошо, я именно так и передам. — Кивнул Эрик. Он не стал издеваться над своей госпожой, прося ее не двигаться или обещая быструю и безболезненную кончину. Просто сделал шаг вперед, замахнулся...
Следящая за его движениями Иона не зажмурилась: сам Эрик ее научил не жмуриться во время боя. И тем не менее сердце девочки пропустило удар, в ожидании своей смерти, а в разуме молодой дворянки появилась картина ее скорого будущего: вот меч Эрика без особого труда проходит сквозь ее шею, вот ее голова отлетает в сторону, вот из обрубка ее шеи, в низкое, серое небо, устремляется фонтан крови, вот ее голова крутится в воздухе,м падает в грязь, и откатывается к ногам Эрика, вот он победно ставит свою ногу на ее отрубленную голову, и победно улыбается. И напуганной девочке не было никакого дела до того, что в теле ребенка попросту нет достаточного количества крови для фонтана, а голова, будучи отрубленной, не подлетает в воздух, а просто падает вниз. Да и Эрик выглядел так, как будто его голыми руками заставили выгребную яму чистить, и никаких победных улыбок на его лице и в помине не было... Но у страха глаза велики, и сейчас Иона во всех деталях видела картину своей собственной смерти! Более того, она наполнялась подробностями и деталями: запах мокрой травы, вкус крови во рту, звук рассекаемого мечом воздуха. Картина уже не была простым, мимолетным образом за миг перед настоящей смертью, она наливалась красками, запахами, звуками, ощущениями, она оживала! Эта картина вжигала себя в сознание ребенка, в ее душу, в ее сердце! Иона вдруг поняла, что теперь сможет вспомнить эту картину во всех кровавых подробностях когда угодно. Этот образ не померкнет в сознании, не потеряет красок со временем, не отправится на дно памяти! Эта картина ее собственной смерти навсегда останется с ней!
Тук! В этот миг ее сердце наконец сделало следующий удар, вот только вместе с ним, Иона услышала еще один удар сердца. Второго сердца? Или того, что теперь покоилось над ее сердцем? Метка Смертного Греха ожила, линии узора моментально налились чернотой, да такой, что вся метка превратилась в одну черную дыру на теле девочки, ведущую в... Клинок Эрика уже летел на встречу с шеей ионы, но именно в этот момент Ведьма пробудилась, и в ее тело хлынул поток чистой маны! За долю секунды заполнив ее крохотный резервуар, поток выплеснулся наружу, распространяясь во все стороны невидимой, неосязаемой волной. Хватка на плечах Ионы ослабла, а миг спустя, падающий телохранитель своим весом отодвинул Иону от траектории движущегося по инерции меча. Эрик упал на землю вместе со всеми остальными телохранителями, а еще пару мгновений спустя, деревья в радиусе нескольких сот метров, стали осыпать свою листву. Девочка поднялась на ноги, и ошарашенно осмотрелась. Все было мертво. Никаких вспышек, или взрывов. никаких криков, или стонов, просто тихая, моментальная смерть. Мана — смертельный яд для любой жизни. Впрочем у каждого правила есть исключения.
— Я действительно ведьма... — Голос девочки срывался на истерические нотки, но она все же держала себя в руках. — Надо уходить. — Сказала она себе. — Надо бежать! — Более уверенно повторила она и осмотрелась. Лошади были мертвы. — Ну и ладно! — Упрямо проворчала она, и направилась к карете: сдаваться она не собиралась, а значит надо набрать еды, и уходить отсюда, пока здесь не объявились инквизиторы.
* * *
Призрак висел где-то на высоте одного километра над Лондоном и если бы у бестелесной дымки было лицо, он бы улыбался.
"Может я немного переборщил?" — Подумал он, осматривая город под собой. Вернее то, что от него осталось.
Темза была заморожена в обе стороны, насколько хватало глаз, и это учитывая что на дворе был самый разгар лета. Впрочем заморожена река была не однородно: например там, где находился Тауэрский мост, вода вздыбилась на насколько десятков метров вверх, как после глубинного взрыва, да так и замерзла, вморозив в себя обломки самого моста, создавая впечатление что разрушение моста было остановлено во времени на середине. В других местах реки виднелись корабли и лодки, замершие в ледяных тисках: кто-то полностью погрузившись в воду, прежде чем замерзнуть, а кто-то все еще находился на поверхности, когда реку сковало льдом. Биг Бэн, как и окружающие здания, был вморожен внутрь гигантского ледяного обелиска, размерами, без труда соперничающего с небоскребами Дубая. В других местах города виднелись ледяные монолиты помельче, а между ними, на земле, на дорогах, улицах, переулках, везде виднелись либо просто массивы льда, как будто во время сильнейшего наводнения кто-то просто заморозил всю воду, либо гораздо более опасные на вид, ледяные шипы, зачастую пробивающие неугодные дома насквозь. Если присмотреться, то можно было заметить не только городскую технику, замороженную или уничтоженную шипами, но и людей. Последних постигла та же участь, что и их автомобили: кто-то был вморожен в новый ледник, на радость будущих археологов, кто-то был перемолот ударами воды и льда, а кого-то пробили насквозь вездесущие ледяные шипы.
"Да ладно, главное что весело было." Принял решение призрак, продолжая осматривать пейзаж. В нескольких местах в небо поднимался дым: обломки самолетов. ВВС первыми оказались на месте происшествия, за что и поплатились, а вот наземные войска еще были довольно далеко, хоть это уже и не имеет значения. Призрак направил свое внимание на Трафальгарскую площадь, единственное место в городе, не покрытое льдом. Выглядело это место сюрреалистично: разрушенная до канализации площадь, вокруг которой поднимались стены льда, создавали впечатление какого-то древнего колизея, и впечатление это было на далеко от реальности. Помимо того, что это место единственное, не имело льда, именно там находились единственные выжившие — полдюжины человек, столпившиеся вокруг одного из трупов, которых там хватало. Вот только столпились выжившие именно около этого конкретного тела...
"И чего они там высматривают? Трупов, что ли, не видели?" Усмехнулся про себя призрак, не питая ни капли злости, или ненависти к своим убийцам. Они его одолели по-честному: грамотное руководство, отличная командная игра, да и выступили против призрака лучшие из лучших, тут обижаться было не на что.
"Ладно, что там дальше у нас по списку?" Призрак закончил проматывать в голове детали недавнего боя, анализируя правильные и неправильные действия как себя, так и своих врагов, и наконец полетел прочь. Теперь, когда его убили, его время в этом мире заканчивается, но поскольку его сразу не вышвырнуло в Реку Душ, этот мир был либо закрытым, либо частично закрытым. В первом случае ему предстоит переродиться здесь же, и начать искать способ покинуть его: хоть тут и имелись некоторые интересные законы бытия, как те же сверхспособности, вроде управления водой, но повторяться не хотелось. Если же этот мир закрыт лишь частично, то отсюда можно найти выход, и ближайший из них скорее всего находится юго-западе от Лондона, именно там, где расположился Стоунхендж.
"А это что за лавкрафтщина?" С интересом, но без особого страха или беспокойства, призрак наблюдал за тем, как перед ним, из какого-то искажающего свет водоворота, появившегося прямо в воздухе, стали выползать черные, как ночь, щупальца. Где-то с палец человека толщиной, на вид они были мокрыми и скользкими, однако призрак был лишен подобных ощущений, и когда несколько дюжин щупалец стали быстро его оплетать, он лишь с интересом наблюдал за происходящим, ничего не предпринимая.
"Меня что, призывают что ли?" Задумался призрак, когда щупальца потянули его к искажающему свет, водовороту. Его предположение оказалось верным: несколько секунд калейдоскопа света и теней, ощущение свободного падения, что для призраков, на которых гравитация не действует, необычно, и вот, он стоит на ровном, каменном полу.
"Ага, призвали, да еще и воплотили." Мысленно кивнул себе призрак, открывая глаза и за долю секунды анализируя обстановку.
Во-первых его тело. Внешне это было то самое тело, которое недавно получило пулю промеж глаз, но ощущалось оно по-другому, полным сил и энергии! А еще в этом теле не стучало сердце. Голем? Гомункул? Магический конструкт? Пока неизвестно. Интересно было то, что кроме самого тела, призрак получил еще и одежду. Причем именно ту, в которой он недавно умер. Во-вторых пол: гладкий, идеально ровный, без щелей, трещин или стыков. Скорее всего единая скала, идеально подходящая для рисования на ней. Рисования чего? Ну например вон той магической фигуры, в центре которой и оказался недавний призрак. А это уже означало, что в этом мире практикуется магия. Дальше — лучше. Или хуже? Зависит от того, насколько вы привязаны к электричеству: по периметру огромного, просторного зала, в центре которого и была нарисована фигура, были расставлены свечи, свет которых едва разгонял практически материальную тьму. Источников природного света видно не было: потолок скрывался во тьме, окон видно не было... Хотя была вероятность, что в этом мире сейчас темная, безлунная ночь, но это маловероятно. Да и не важно. Ну и в третьих, тот кто его призвал. Вернее призвала. А еще вернее призвали. За периметром окружности, в которой стоял недавний призрак, находилась маленькая девочка, лет восемь-девять, не больше. Большие, зеленые глаза отражали свет свечей и слабо светящихся линий магической фигуры, темно-каштановые волосы спускались до талии, и развивались как будто на ветру, хотя сам призрак движения воздуха не ощущал: может быть ветер не проникал внутрь барьера, а может тут было что-то еще. В том, что его от этой девочки отделяет барьер, призрак не сомневался: во-первых какой придурок станет призывать существо из другого мира без соответствующих мер предосторожности, а во-вторых он мог банально разглядеть едва заметную пленку, проходящую по периметру внутренней окружности магической фигуры, и поднимающуюся к скрытому во тьме потолку. Выглядит тоненько и хлипко, но скорее всего без труда выдержит разбушевавшегося демона. Хоть тьма и не давала как следует рассмотреть лицо девочки, призрак все же смог рассмотреть, слегка заостренные черты лица, тонкие губы, аккуратный носик. Девочка не была красавицей, но в ней было что-то... Неправильное. Не уродливое и не красивое, просто другое. Что-то, что привлекает внимание. А вот за спиной этой девочки, как раз в том месте, где на магической фигуре, в одном месте, соединялось наибольшее количество линий, сидела вполне себе взрослая женщина. И да, она не стояла, а сидела, и судя по огромным, тонким колесам, это было кресло-каталка, разве что слишком массивное. Женщина окончательно терялась во тьме, и разглядеть хоть что-то, кроме общего силуета, не представлялось возможным.
