Тейлор Варга 367.5

367.5: Sidestory: омак — Большое приключение, часть первая.

Это было поздней весной года нашего Господа тысяча восемьсот восемьдесят девятого, когда мой старый друг Карстерс обнаружил, что сидит в моем кабинете, потягивая мой лучший бренди, в то время как я осматривал, правда, с большим сомнением, его последнее открытие. Он прибыл в то утро на первом же поезде из Лондона в мой дом в Челтнеме, всего через несколько часов после того, как недавно установленный телеграммный аппарат Мориарти-Бэббиджа отбарабанил короткое сообщение, предупреждающее меня о его скором визите. Как обычно, в его сообщениях отсутствовало большинство подробностей, которые можно было бы пожелать, особенно после перерыва в несколько месяцев, в течение которых я не видел и не слышал даже шепота о его существовании. Однако это было очень похоже на этого человека, и мы часто долгое время не общались друг с другом только для того, чтобы возобновить наше общение, как если бы мы в последний раз встречались друг с другом на прошлой неделе.

Я был знаком с Карстерсом, или, точнее, с Альбертом Карстерсом, майором армии Ее Величества (в отставке), с тех пор, как сам был молодым парнем много лет назад, чем предпочитаю считать. Надо сказать, что ни один из нас не был весенним цыпленком, но мне кажется, что я держал себя в отличном состоянии как физически, так и умственно. Мой старый приятель, возможно, оставил военную жизнь на два десятка лет позже, но его опыт оставил у него привычку заниматься физическими упражнениями, что сделало человека физически равным тому, кто физически на пятнадцать лет моложе его, несмотря на седеющие волосы и усы. В свое время мы пережили ряд приключений, когда решающее значение имело быть в отличной форме, и если на этот раз он действительно был прав, мы действительно могли бы двигаться к другому.

Правильность его исследования была, конечно, причиной моего нынешнего скептицизма. Карстерс был, без сомнения, очень умным парнем, но в то же время он склонялся к уровню... я не решаюсь сказать о доверчивости , поскольку это может бросить тень на его характер в сознании читателя, что неоправданно, но в то же время не совершенно точный термин все же не совсем точен , я должен признаться. У него действительно была устойчивая привычка к полетам фантазии, которые более приземленный человек счел бы в лучшем случае умозрительным, а в худшем — граничащим с фантастикой.

С другой стороны, противопоставлялся тому второстепенный вопрос, что парень был прав чаще, чем в противном случае, даже когда здравый смысл образованного человека подсказывает, что такой исход крайне маловероятен... Достаточно только прочитать отчет о Дело о жутком огненном шаре в Пенге в 1878 году, которое я описал ранее, чтобы увидеть, что фантастическое и причудливое не обязательно означает неправильное .

Настолько, насколько в некоторых случаях, таких как вышеупомянутые, можно было бы желать иного. Впрочем, это уже дело другой бухгалтерии и спецслужб Ее Величества, работа которых, несомненно, на время усложнилась.

Он продолжал потягивать, пока я читал, пока наконец не закончил последний из документов, с которыми он прибыл, страницу древнего пергамента, написанную на архаичном арабском диалекте, который я едва мог расшифровать. Задача усложнялась пятнами на странице, которые казались предчувствиями, которые я не мог адекватно объяснить даже себе. Как и обугливание нижней части листа, из-за которого был удален нижний левый угол, стерший то, что, как я подозревал, было наброском чего-то, что я не мог разобрать по нескольким нетронутым линиям странно коричневатых чернил. Вверху я смог различить то, что, скорее всего, было именем, которое оказалось Альхазредом.или какой-то близкий эквивалент, насколько я был в состоянии установить. Остальное из-за вышеупомянутого окрашивания было смазанным и нечитаемым.

Положив пергаментный лист на свой стол, я разложил остальную часть его небольшого кладезя улик и просмотрел их как коллекцию. Кроме листа, который я только что рассмотрел, у него была маленькая записная книжка с темно-синей закручивающейся обложкой, с тиснением золотыми буквами имени Л. Лейххардта,почерк, несколько облупившийся от времени, хрупкая и состарившаяся пергаментная карта восточного побережья Америки с загадочными пометками, сделанными на каком-то неизвестном языке вокруг границы, и несколько клочков бумаги, которые, похоже, были страницами, вырванными из нескольких книг. не узнал. Они были на английском, французском, португальском и испанском языках, и на каждой странице были случайные слова и фразы, сильно подчеркнутые, очевидно, написанные разными руками в разное время.

Подтянув карту поближе, я всмотрелся в мелкую надпись, которую нанес на нее какой-то предыдущий владелец, но все еще не мог определить, на каком языке она написана. Первоначально я думал, что это один из самых непонятных итальянских диалектов, но, хотя он имел некоторое сходство, слова, которые я мог различить, были в лучшем случае бессмысленными. Большая часть странных надписей, полных завитушек и декоративных петель, была неразборчива даже за пределами идентификации языка, и я был наполовину убежден, что это либо какой-то шифр, либо настоящая тарабарщина. Крошечные наброски, которые сопровождали записи, также были загадочными, поскольку я не мог назвать ничего, кроме внешнего вида, который предполагал рисунки растений и, возможно, мифологических животных.

Сама карта была явно исключительно старой, скорее всего, датируемой где-то концом шестнадцатого или началом семнадцатого века, судя по стилю и обозначениям, хотя нижняя четверть, на которой должно было быть указано имя картографа и другие полезные сведения, давно была срезана. То, что осталось, было украшено несколькими маленькими символами примерно в двух дюжинах мест. В основном они располагались на побережье, хотя один находился на много миль вглубь страны на севере Соединенных Штатов, страны, которая совсем недавно вернула себе это прозвище после нескольких очень неприятных лет, в течение которых она была сильно разобщена до прискорбного уровня. Судя по тому, что я мог видеть, этот конкретный маркер находился глубоко в горах, вдали от любого города или деревни.

Остальные были разбросаны по побережью от Нью-Брансуика в Канаде на севере до юга, вплоть до штата Северная Каролина, хотя большинство из них было сосредоточено в районе, который местные жители называют Новой Англией , некоторые на островах, а некоторые на материке. Один из них был дважды обведен выцветшими черными чернилами, а рядом было написано слово Croatoan?

Я, конечно, узнал это слово, так как оно и по сей день ассоциировалось с одной из великих тайн, утраченных временем. Затерянная колония Роанок по-прежнему привлекала время от времени научные статьи или сенсационные романы даже спустя почти триста лет, но, насколько мне известно, никто никогда не предлагал правдоподобного объяснения тому, что случилось с более чем сотней душ. Их судьба до сих пор неизвестна, и я подозреваю, что мы никогда не поймем правды об этом деле.

Обдумывая проблему, постукивая пальцем по слову, я, наконец, поднял глаза на Карстерса, который допил свой бренди и смотрел на графин с выражением лица, перед которым обсуждалась концепция пополнения. Я осторожно убрал его подальше, так как знал по предыдущему опыту, что он может быть более легко соблазним, чем полностью идеален, и спросил его: "Где же ты все это нашел, дружище?"

Он несколько разочарованно посмотрел вслед графину, но поставил пустой бокал и встретился со мной взглядом. — Во многих местах, мой дорогой друг, как это обычно и бывает.

Я поднял бровь, заставив его усмехнуться, хотя больше ничего не сказал. Я знал, что он с радостью расскажет о своих приключениях, если проявить хоть малейший намек на готовность слушать, а в некоторых случаях и без того. Так и оказалось в очередной раз.

"Карту я нашел после значительных усилий в архивах моего знакомого по армейским временам, человека, чья семья была связана с каким-то довольно вредным бизнесом около века назад. Хотя они уже давно перешли в другие, более респектабельные сферы торговли, семейные записи хорошо хранятся и обширны. Это потребовало значительных усилий, но мне удалось раскопать этот предмет, следуя подсказкам то здесь, то там. Как видите, слухи о его существовании в конце концов подтвердились.

Он кивнул на блокнот, который я взял и снова изучил, прежде чем открыть его и еще раз пролистать ломкие и выцветшие страницы, пытаясь расшифровать колючий почерк. Мой немецкий, к сожалению, немного заржавел, но я мог с некоторым усилием видеть, что автор описывает в замечательных деталях аспекты исследования дикой природы. Время от времени попадались наброски, очевидно, сделанные другим художником, а не автором заметок, судя по сопровождавшим их скудным почеркам, которые то тут, то там были вклеены в блокнот.

"Этот маленький драгоценный камень был действительно удачной находкой, и я ожидаю, что в конечном итоге он вызовет значительный интерес со стороны музея. Если верить дате на обложке, то она относится к последнему исследованию доктора Лейххардта, во время которого он бесследно исчез вместе со всей своей группой. Я совершенно не мог точно установить, как она попала в Англию из Австралии, или когда, или как она в конце концов оказалась в букинистическом магазине в Чепстоу". Мой старый друг удивленно покачал головой. "Это была совершенно случайная находка, мне повезло, что я наткнулся на нее".

"Последние несколько страниц, кажется, вырваны", — прокомментировал я, вглядываясь в повреждения. "И я замечаю, что задняя крышка обожжена каким-то странным образом".

Карстерс кивнул, выражение его лица выражало недоумение. — Действительно, и у меня нет этому объяснения. Я могу только предположить, что либо сам доктор Лейххардт удалил страницы, либо это сделал какой-то последующий владелец. Возможно, для того, чтобы все, что там было написано, не стало известно, а возможно, просто потому, что страницы были нужны для какой-то другой цели. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем".

Перебирая подгоревшие пятна на задней крышке, я ломал голову над тем, что их вызвало. Это почти выглядело так, будто маленькие шарики расплавленного металла соприкоснулись с книгой, как бы странно это ни было. Или, возможно, какая-то яростно коррозионная жидкость. Через мгновение я снова отложил его, пока он продолжал.

"Этот пергаментный документ и разрозненные страницы были вместе в конверте, который пролежал нетронутым в недрах Британской библиотеки не менее восьмидесяти лет, насколько мне удалось выяснить. Меня указывали в этом направлении различные заметки, которые я натыкался на протяжении многих лет в том или ином месте во время моих путешествий. В конце концов я смог отследить конверт и заполучить его".

"Нельзя просто получить документ из Британской библиотеки", — заметил я с некоторой резкостью, чувствуя, что он, скорее всего, в очередной раз исказил дух закона.

Его мгновенная ухмылка была всем доказательством, которое мне требовалось, заставив меня издать незаметный вздох нежного раздражения. "Поистине поразительно, что подходящая банкнота может убедить ночного сторожа не заметить", — прокомментировал он с кривой ухмылкой.

Я отчаянно покачал головой. "Однажды, старина, ты с треском провалишься в одной из своих выходок".

— Может быть, и верно, хотя этот день еще не наступил, — ответил он с озорной улыбкой, несколько неожиданной для человека его возраста. Иногда я чувствую, что иногда он недостаточно серьезно относится к жизни.

Просматривая документацию еще раз, я поймал себя на том, что несколько качаю головой, хотя почти невольно чувствовал, как глубоко в моей душе поднимается старое волнение. — Вы понимаете, что все это на самом деле не является доказательством чего бы то ни было, я надеюсь? — спросил я, бросив взгляд на своего старого друга. Он согласно кивнул, вытащил трубку и кисет и начал медленно наполнять чашу ароматным листом.

"Конечно. Это набор загадочных и почти случайных фрагментов с несколькими датами, местами и слухами, связывающими их все вместе, в конечном итоге указывающими на место где-то к северу от нынешнего положения Бостона. Многое из этого в значительной степени подлежит интерпретации, и все, кто мог знать всю историю, если она есть, уже давно ушли из жизни". Он утрамбовал трубку, затем наклонился в сторону, чтобы зажечь свечу в огне, мягко согревавшем мой кабинет, и с довольным выражением лица оживил аппарат в облаке дыма. Бросив свечу в огонь, когда в ней больше не было необходимости, он раз или два потянул за трубку, медленно выпуская дым в воздух, глядя на меня. В конце концов, однако, он снова заговорил. — Но, мой дорогой Эдуард, представьте себе, что можно было бы найти, если бы я был прав.... —

Он замолчал, снова затянувшись трубкой, а я снова обратил внимание на карту и древний арабский документ. Некоторое время мы сидели в тишине, нарушаемой только тиканьем часов в углу, пока я, наконец, не принял решение. Одну он, несомненно, хорошо знал с того момента, как прибыл, и ту, которую в глубине души я чувствовал почти в то же самое время. "Вероятно, я пожалею, что согласился на вашу последнюю авантюру, но я не могу не признать, что страстно желал определенного волнения, которого не хватало в жизни в последние годы", — сказал я, чувствуя, как неопределенное бремя спадает при этом. . Он широко улыбнулся моим словам.

— Значит, экспедиция. Так же, как мы наслаждались прошлыми приключениями. Самый превосходный."

— И, как обычно, я полагаю, что должен предоставить средства на нашу поездку? — спросил я с кривой улыбкой.

Он усмехнулся, указывая на меня стержнем своей трубки, а затем обведя им кабинет. "Можете ли вы придумать лучшее применение для состояния, которое ваша семья завещала вам?"

Я не мог не рассмеяться. Он был прав, конечно, мои предки получили значительное состояние из ряда источников, и мне удалось благодаря удаче и, я полагаю, изрядной деловой хватке успешно развить это. Не имея жены и собственного потомства, мне не на что было тратить деньги, кроме случайной хорошей работы и покровительства научной деятельности тут и там. Я, конечно, был в состоянии устроить все, что нам потребуется для этого небольшого отвлечения от скучных требований нормальной жизни.

"Ну, я думаю, что это требует еще одного рюмки, а затем тщательного планирования", — объявил я, вставая и беря графин, выплескивая подходящее количество 75-го в его стакан, затем беру свой и делаю то же самое снова. . Мы постучали их вместе. "Удачной охоты, куда бы она нас ни привела, и еще одной увлекательной экспедиции, мой дорогой друг".

— Слышишь, слышишь, — ответил он с улыбкой, и мы оба выпили.

Вскоре мы были глубоко вовлечены в планирование нашего путешествия, начиная с определения подходящего времени и даты отплытия из Саутгемптона в Бостон. Лайнер RMS AthenaНаш график подходил более чем адекватно, и вскоре было отправлено сообщение МБ, бронирующее наш проезд. Чудо науки, сотворенное гением профессора Мориарти, еще раз доказало, что мы несемся в будущее с поразительной скоростью.