Якуши Кабуто

Открыв глаза, я пару минут пялился в деревянный потолок. Доски потемнели от времени, а одна даже рассохлась. Тем не менее потолок производил хорошее впечатление. Как минимум — он был крепким и надежным. Придя к такому выводу, я решился сесть и осмотреться. Сказано — сделано. Я обнаружил, что нахожусь в небольшой комнатке. Скудно обставленной, если не считать кушетку, на которой я возлежал. Дверь оказалась запертой.

Вернувшись обратно, на свое место, я задумался, пытаясь припомнить где я. Не вышло. Более того, память молчала не только о недавних событиях, но и о давних. Такое чувство, будто кто-то прошелся метлой по моим воспоминаниям, собрав в кучку их как сухие листья, а затем подпалив. И остались только ветки — обезличенная память о том, что кушетка зовется кушеткой, рука — рукой.

Итак, кому понадобилось лишать памяти мелкого шкета, коим я, судя по росту, являюсь? Потерев лоб, и обнаружив на оном повязку, я пришел к выводу что мою голову познакомили с чем-то твердым... нет, судя по ощущениям — с ОЧЕНЬ твердым. Если так подумать, то малость нарушенная координация, и периодически теряющий четкость мир говорили о том же. Сотрясение мозга с последующей амнезией — мгновенно поставил я сам себе диагноз.

Задумчиво посмотрев на запертую дверь, я пришел к выводу что заперли меня не просто так. Может быть, тут меня заперли враги? Проверять чего-то не хочется. Подобравшись к окну, я обнаружил что оно не закрыто. Колебался я лишь мгновение перед тем как перелезть через подоконник, и по-быстрому преодолеть десяток метров между двухэтажным здоровенным зданием, внутри которого я пришел в себя, до леса. Чуть отдохнув, прислонившись к стволу дерева, я немного поразмыслил над тем, правильно ли поступаю. И замер, услышав чьи-то голоса.

Спрятавшись в густых кустах какого-то растения, я заметил бредущую по мостовой группку детей примерно моего возраста, обсуждающих какого-то 'найденыша'. Паренек, выглядящий наиболее живо, рассказывал как 'найденыш' с пробитой головой валялся возле дерева, с кунаем в руках. И как его лечила какая-то Ноно-сама. А потом они его взяли к себе, и так как он скорее всего шиноби, то... на этом месте паренек замялся, явно пытаясь придумать как продолжить рассказ дальше.

-Мы его сдадим властям! И получим награду! -вдруг предложила какая-то малявка.

-Дура! Никого мы сдавать не будем! Скорее просто получим, чем получим награду. -обиженно поправил ее парень.

Ну вас к биджу — вертелось у меня в голове, пока я отползал подальше от детишек. И только удалившись метров на тридцать я встал на ноги, и не выбирая направления, щадящим бего-шагом двинулся прочь от Ноно-самы и детишек-стукачей. Какая-то иррациональная обида жгла мне сердце, но от нее я вскоре избавился, сосредоточившись на более важных вещах.

Странное дело, но во время бега я не уставал. Даже не так, будто какая-то сила меня поддерживала, даря ощущение бодрости. Поэтому бежал я долго. Тем не менее, в конце концов даже эта таинственная сила закончилась, и усталость вдруг обрушилась на меня, фактически сбивая с ног. Стоя на месте, и схватившись за ствол дерева, я старательно пытался отдышаться. В горле пересохло, жутко хотелось есть, и в душу на мгновение закрался вопрос, а не подписал ли я сам себе смертельный приговор? Ребенок, один, в лесу — именно так начинается большинство страшных историй. Я даже сумел припомнить штук пять таких! К сожалению, ни одна не кончалась хорошо.

Мое внимание привлекло журчание воды. Пройдя чуть в сторону, я увидел ручеек. Мгновенно оказавшись рядом, и чуть в него не навернувшись, я жадно припал к воде утоляя жажду. Напившись вволю, и ощутив как раздулся живот, я аккуратно умылся, стараясь не намочить бинт. И присел на траву. Сейчас надо отдохнуть — была моя последняя мысль перед тем как я отрубился.

Проснулся от холода. Поежившись, рывком поднялся на ноги, чувствуя как кружится голова, и удивленно осмотрелся. Однако удивление прошло, стоило мне вспомнить события вчерашнего дня. Сейчас, чувствуя голод и тщетно пытаясь унять дрожь в теле — от холода, идея сбежать из того здания — скорее всего приюта или школы, уже не казалась мне такой уж замечательной. Мелькнула мысль о возвращении, но... куда идти, чтобы вернуться?

Зло пнув особо бесящий меня куст, я отошел в сторонку от ручья, сделал пару грязных дел, на что пришлось потратить часть бинта, и старательно умылся в ручье, а затем и напился впрок. Стуча зубами от холода, вернее цокая как белка, я вдруг вспомнил чей-то совет. Если потеряешься — найди воду. Ручей или речку. И следуй по течению, ибо люди всегда селятся возле воды. Совету я последовал, стараясь не идти а бежать. Дабы согреться. Странная сила, что дала мне вчера возможность бежать чуть не полдня, вернулась, даря мышцам ощущение бодрости. А стоило на ней сосредоточиться, представляя как текущую по жилам кровь, как эффективность резко возросла... до ближайшего куста, в который я влетел, ибо под ноги не смотрел.

Выбравшись и избавившись от пары весьма болезненных колючек, я снова побежал. Только теперь не пытался все время сосредотачиваться на силе, а вместо этого делал паузы — бежал пару десятков шагов, затем пару десятков шагов шел, стараясь будто бы обмыть все тело этой силой. Как ни странно — помогало. Я преодолел немалое расстояние, прервавшись всего пару раз для того чтобы попить, а раз — чтобы попытаться поймать какую-то восхитительно толстую птицу, но не преуспел в последнем.

И все же мне снова пришлось остановиться, глядя на встающее солнце, ибо сила начала кончаться. Я чувствовал это очень отчетливо. Точно также, как и резь в животе — так проявлял себя голод. Упав на траву, я с тоской смотрел на ручей. Воды попить? А толку? Я так и умру здесь от голода? Внезапно внутри ручья я заметил пару теней.

Рыба! О Ками, ну я и идиот! В ручье точно есть рыба! Потрясенный этой новостью, я поднялся на ноги, с жадностью глядя на водную гладь. И верно, теперь, когда я сосредоточил все свое внимание на ручье, я мог видеть рыбешку, плывущую по течению. Не крупная — максимум с мою ладонь. Теперь передо мной встала новая задача — как достать рыбу из воды, если она этого не хочет?

Ответ я нашел быстро. Если воткнуть в дно много-много веточек, рыба не сможет проплыть через такую изгородь. Течением ее прижмет к преграде, и поймать ее будет легче легкого! Поразившись своей мудрости, я принялся за дело. Дело отняло у меня несколько часов, но в конце концов изгородь я выстроил и наловил целую футболку мелкой рыбешки. Выбравшись с добычей на берег, я сел на землю, и задумался. Чего делать с рыбой теперь. Костер зажечь — нечем.

В конце концов, сраженный голодом, я все же нашел решение. Веточкой распотрошив первую рыбешку, я промыл ее в воде. А затем, морщась, попробовал ее на вкус. Вкус оказался премерзким, с отчетливым привкусом тины. Однако лучше, чем я мог ожидать. Одну рыбешку за другой — я умял половину своего запаса! И только тогда боль в животе ослабла. Последнюю рыбку я не доел — к горлу подкатила тошнота. Однако проблеваться я себе не позволил — без еды мне точно каюк. А жить хотелось. Очень.

Собрав остатки рыбы в футболку, я отправился дальше. Весь путь мне не особо запомнился. Шел, бежал, шел, бежал. Не раз останавливался, чтобы наловить рыбы, а раз даже изловил птицу со сломанным крылом... сырое мясо, как оказалось, на вкус еще гадостней сырой рыбы. Тем не менее птичку я съел. Та сила, что позволяла мне двигаться целый день без перерывов на отдых, требовала пищу, в случае отказа заставляя жестоко страдать желудок. Впрочем, желудок страдал не только из-за этой силы, но и из-за не очень хорошей пищи. Периодически приходилось делать перерывы на... техническое обслуживание, после которых, как мне кажется, в радиусе метров десяти все живое вымирало. От запаха.

Мой казалось бы бесконечный путь закончился в один прекрасный день. Просто я брел вдоль ручья как вдруг рядом, в одно мгновенье, появилось четверо людей в странных одеждах. Трое при этом смотрели по разным сторонам света, а четвертый, подозрительно зыркая на меня, присел рядом со мной, свалившимся на попу от неожиданности.

-Имя. Цель прибытия в страну Огня. -потребовал он.

Меня не хватило ни на ответ, ни на эмоции. Просто посмотрев мужчине в глаза, я улыбнулся, прохрипел что-то, сам не понял что — нечто среднее между 'помогите' и 'здравствуйте', и меня как-то разом оставило напряжение, дававшее до этого силу. Последнее, что я запомнил, это быстро приближающаяся земля...

* * *

-Ну и что нам с тобой делать? -устало вздохнул шиноби, оказавшийся чуунином деревни скрытой в листве, и откликающийся на кличку Юуру. Именно кличку, он это особо подчеркнул.

-Не знаю. -пожал я плечами, приканчивая пачку галет, и с толикой надежды глядя в сторону рюкзаков команды номер двенадцать. Находящейся, к слову, на боевом патрулировании.

-Пока тебе больше есть нельзя. -покачал головой Юуру.

-Я много пользовался силой. Поэтому все еще хочу есть. -признался я, и помимо воли ощутил обиду.

-Силой? -чуть подался вперед Юуру. А затем фыркнул:

-Не силой, а чакрой! Откуда ты вообще такой появился?

-Не знаю. Я же говорил, ничего не помню. Очнулся в каком-то доме, точно не моем. Сбежал оттуда. Судя по бинту на голове — был ранен. -в десятый раз повторил я свою историю.

-Да-да, а затем несколько дней шел через лес. Питаясь... чем ты там питался? -прищурился шиноби.

-Водой, рыбой, и один раз птицу нашел. Ненавижу сырое мясо. -терпеливо ответил я, передернувшись при воспоминании об отвратном вкусе.

-Ладно, парень. Мы тебя с собой возьмем. Раз ты у нас уже чакру чувствуешь, будущий грозный шиноби. -усмехнулся Юуру.

-Хорошо. -кивнул я. Хотя в принципе, мне было все равно куда идти. Лишь бы там была нормальная еда.

Короткие сборы, и мы все двинулись в лес. Шиноби с ходу начали бежать, и первые полчаса я даже от них не отставал, хотя силу, то есть чакру, пришлось использовать на все сто. Однако затем чакра кончилась, и я начал отставать. Юуру подхватил меня на сбавляя темпа, и я имел честь лицезреть траву и кусок задницы этого достойного шиноби весь остаток пути.

Когда стемнело, мы остановились. Сбросив мою почти потерявшую чувствительность тушку на землю, чуунин вздохнул, разминая спину, и покопавшись в рюкзаке бросил мне фляжку. К которой я надолго припал. Ужин оказался чудесным. Галеты, которые казались мне пищей богов, затем какая-то смесь из фруктов сушеных и орехов, и плитка шоколада. Что еще надо для счастья? Только чутка поваляться на травке.

-А чакрой малец и в самом деле владеет. -чуть поодаль от того места где я свалился, состоялся такой вот разговор.

-Вы что, подумали что я вру? -удивленно спросил я, поворачиваясь к беседующим шиноби. Немая пауза была мне ответом. Тишину нарушил Юуру, кашлянув куда-то в сторону, и откровенно признавшись:

-Мы подумали, что ты заснул.

-Вы странные. -хмыкнул я, и все четверо парней отчего-то засмеялись.

-Поспишь в моем спальнике. -оторжавшись, бросил мне Юуру. Я с радостью залез в одолженные им спальный мешок, и завернувшись поплотнее, практически мгновенно заснул...

* * *

Страна Огня. Деревня скрытая в листве. Хокаге. Шиноби. Чакра. Я впитывал новые знания как губка, благо кладовая моей памяти была по большей части пуста. Я узнавал все больше о том, как стать шиноби. Одним из тех, кто спас меня. Одним из тех, кому подвластны секреты небывалой силы.

Деревня приняла меня, хотя пару недель я и провел в заключении, и не раз ходил на допросы. В конце концов местная служба безопасности признала меня тем, кем я и являлся — просто ребенком с амнезией. Еще неделю я провел в госпитале деревни, ибо пока питался сырой рыбой и мясом, подхватил паразитов. Зрение, кстати, выправить мне не смогли. Зато подобрали очки. Мир оказался гораздо четче, чем я думал — такой была моя первая мысль, когда я одел их.

После госпиталя, я оказался зачислен на первый курс Академии, благо по возрасту как раз соответствовал. Жилье мне выделили из местных фондов, и положили небольшую стипендию. Первый год я жил как простой студент, однако затем выяснилось, что у меня хороший контроль чакры. И по программе для одаренных детей я попал в класс А. Что можно сказать об этом классе... много засранцев из кланов. Пожалуй, все. Не хочу сказать, что их пропихивали по блату — все шиноби были сильны. Не хочу сказать, что они так уж сильно козыряли своим положением. Но граница отчетливо чувствовалась.

В Академии я не доучился. Ушел на четвертом курсе. Никогда не испытывал особой любви к мордобою. И потому подал документы для специализации на ирьенина в госпиталь. Как ни странно, 'рабочих' профессий связанных с работой с чакрой в деревне было не слишком много. Детишки, овеянные романтикой неуловимых и бесстрашных шиноби предпочитали боевое направление. Потому меня, с неплохим запасом чакры и хорошим контролем с распростертыми объятьями приняли в госпитале.

Еще год я углубленно изучал ирьендзюцу. И до этого им интересовался, притом не один год, но одно дело теория, и другое — практика. К счастью, у меня оказался словно бы талант к медицине. Потому всего через год я смог сдать на ирьенина категории В, перепрыгнув категорию С, для которой достаточно было уметь пользоваться техникой мистической руки — чакрой инь и янь, смешанной в строго определенной пропорции. Категория В предъявляет требования посерьезнее, недостаточно просто уметь использовать эту технику, нужно уметь индивидуально подбирать соотношение чакры. А также уметь лечить не на уровне органов, а на тканевом. Категория А еще сложнее — лечить надо уметь на клеточном уровне, и надо не просто подобрать соотношение чакры индивидуально, но еще и заставить ее резонировать в такт!

Ирьенином быть оказалось сложно. Тем не менее, это было действительно то, что мне нужно. Чувствовать себя полезным, знать что ты сегодня спас если не жизнь, то здоровье человеку. Меня запоминали спасенные шиноби, и здоровались на улице, а иногда даже приносили бутылочку сакэ, или отличного чая! Постепенно, я все больше отдавался работе. Из общего кабинета перебрался в свой собственный, пусть и небольшой. Там же часто оставался ночевать, на кушетке для осмотра пациентов.

В один прекрасный день заведующий, старик Хакаси, заставил меня пройти экзамен на следующий ранг, и я стал ирьенином с категорией А, приравненной к джонину. Впрочем, после получения корочек ничего не изменилось. Только зарплата стала больше. Впрочем, как до этого большая ее часть оседала на счете, так и теперь деньги в основном оставались в банке. Да и куда мне их тратить-то? Выпивка меня не интересовала, девушки — тоже не особо. Из любопытства я даже на парней пробовал посматривать, но и тут — облом. По меткому замечанию нашей постовой медички, с вечным рангом С, я оказался женат на своей работе.

Вообще, с рангами или же категориями — используют оба слова, все довольно просто. Но не могу не упомянуть об этом. Ирьенинов ранга С довольно много, как в обычных командах, так и в госпитале. В основном на них все и держится — уход за пациентами, ассистирование, вливание чакры, простая стимуляция для лучшего заживления травм, все той же чакрой. Категория С приравнена к званию чуунина. Ирьенинов с категорией В поменьше, и их можно назвать средним медицинском персоналом. Они уже могут и диагноз поставить, и простые операции проводить. Сравнительно с рангами шиноби — это токубецу джонин. Обладателей категории А в деревне всего семь человек. Среди которых и я, пока не по чакре, но уже по умениям. Говорят, что это весьма быстрый прогресс. Ирьенин ранга А в состоянии поставить диагноз, проанализировать состояние всех систем организма, и операцию сложную провести. Считается джонином.