Маг. Новая реальность

1.

Голова болела просто жутко. Казалось, при малейшем движении в ней перекатывался бугристый чугунный шар, сминавший мозги в лепешку. Непроизвольно застонав сквозь сжатые зубы, я кое-как перекатился набок и попытался сесть. Куда там. Мир немедленно закружился и немилосердно ударил в лицо прелой листвой и какими-то полусгнившими ветками. Накатила тошнота. Покормив жучков вчерашним ужином вперемешку с желчью, я незаметно для себя очутился на четвереньках. Это было уже кое-что. Можно было попробовать встать. Ох, нет, это я зря. И так постою пока. Хруст справа. Успеваю повернуть голову — только затем, чтобы увидеть, как чья-то нога в кожаном сапоге с маху пинает меня в живот. Эй, мне же уже нечем тошнить-то! Темнота...

* * *

— Странная добыча нам попалась, не находишь?

— Очень странная, шун Торр.

— Давай по порядку, Маний, что ты разузнал.

— Да, шун. Итак, во время охоты наш уважаемый мэтр Лирий сообщил, что почувствовал непонятный всплеск к востоку от загона, где-то между Плесью и Игристой, то есть, еще на вашей земле, шун. Я направил туда квад егерей, и к вечеру они принесли его. Нашли точно там, где было указано, голым, никаких вещей и следов вокруг не обнаружено, откуда он взялся, непонятно. Ну, то есть, скорее всего...

— Выводы потом, давай сперва факты.

— По внешнему виду это человек, мужчина лет двадцати пяти — тридцати. Мэтр Лирий подтверждает, что и внутри тоже. Телосложение среднее, даже хлипковатое, особых примет нет, вот только мозоли необычные. Не наши мозоли. Руки мягкие, небольшие мозоли только у оснований пальцев, словно он иногда подтягивался. Ступни тоже мягкие, он всю жизнь ходил в хорошей обуви. Костяшки пальцев не сбиты. Кожа на руках, лице и шее не обветрена, никаких цыпок или морщин. Чисто выбрит, причем растительность сбрита не только на лице, но и в подмышках и в паху. Зубы в порядке, только в пяти коренных видны непонятные следы. Стрижка необычная, не наша. Затем, на месте обнаружения имелись следы рвоты, егерями они собраны и доставлены мэтру Лирию. Ранее такой человек в ваши земли не въезжал, никому не известен. Следящая сеть на границе не нарушена, следов проникновения ни по земле, ни по воздуху нет. Все.

— Твои выводы?

— Однозначно, не наш. Видно, что горожанин, в поле работал мало или вообще не работал, однако физически крепок, жилист, регулярно питался и хорошо одевался, имел доступ к лекарю. Пища, кстати, тоже не наша, повар смог опознать только одно блюдо, что-то вроде небольших колбасок с дрянным содержимым. Могута долго ругался, сказал, что так испортить фарш нужно уметь. Он не нашел в нем мяса вообще! Мэтр Лирий насчет всплеска ничего внятного сообщить не смог, такое раньше ему не встречалось. Зубами же он очень заинтересовался, часа два смотрел по-всякому. Лекарь этого человека каким-то образом удалил из больных зубов все ненужное и закрыл отверстия непонятным, но очень прочным составом. Весьма странно. Как будто он не мог просто вырастить ему новые. Исходя из всего этого, считаю, что наш гость появился здесь именно в результате того всплеска, появился откуда-то очень издалека. Настолько издалека, что мы даже не слышали о месте, где делают отверстия в зубах.

— Замкарье?

— Вряд ли, загар не тот.

— Ладно, гадать не будем. В каком он состоянии сейчас?

— Ну, жить будет... Видимо, при появлении здесь ему стало плохо, раз он там заблевал всю округу, даже на сапог егерю попал, а они парни простые, отпинали его как следует, а потом влили порядком этой своей сонной гадости. В общем, сейчас спит, должен очнуться ночью или к утру — и я ему тогда не завидую...

— Посади там человека, пусть присматривает, как он себя поведет.

— Уже, шун.

* * *

О-о-о... Еще недавно я не понимал, как же мне было хорошо. Болела одна голова. А сейчас... Ур-р-р-р. Уф, откуда во мне столько желчи? Не болит только в паху... ай, там тоже болит. Такое чувство, будто по мне пробежалось стадо очень упитанных бегемотов. Ребра, похоже, треснули, пара штук, как минимум. Все тело как один большой синяк, вдобавок, то и дело выворачивает наизнанку, в голове туман, небось, сотрясение, пальцы на правой руке не сгибаются, распухли, как вчерашние сосиски... Ур-р-р-р. Это я зря, про сосиски-то... Ур-р-р-р...

Ну вот, можно разогнуться. Поздравил сам себя с достижением. Так, садимся, аккуратненько, за стеночку держимся... Что у нас тут? Мда, очевидно, я не дома. Стены коричневые, шершавые, не кирпич — похоже, из тесаного камня, причем все булыжники разных размеров. Под задницей широкая лавка, почти как односпальная кровать, полированная сотнями других задниц. Тепло. Воняет кислятиной. Причем от меня воняет. А куда я Борю звал-то? Наклоняюсь и вижу под лавкой нечто странное. Плоский широкий таз овальной формы, деревянный. В смысле, не корыто из дерева, не долбленку, а что-то, похожее на гнутую фанеру. Не знаю, как это описать. Ладно, разберемся. Дальнейший осмотр показал, что нахожусь я в комнате размерами примерно шесть на три, из обстановки только лавка и серое шерстяное одеяло на ней, да тазик с отходами моей жизнедеятельности. Окно есть, стрельчатое, довольно узкое, но чтобы выглянуть в него, сперва нужно встать с кро... тьфу, лавки, и дойти до противоположной стены, а на это сил пока нет. Пол ровный, тоже каменный, чисто выметенный. В стенах на уровне пола чернеют небольшие отверстия, как норки для мышей. Потолок, как можно догадаться, ничем от пола не отличается, разве что дырок нет. Ну и дверь — завершающий элемент моих апартаментов. Солидная такая, из темного дерева, перекрещенная толстыми железными полосами с большими заклепками на них. В двери круглое отверстие в верхней трети — глазок, надо понимать. А в этом глазке чей-то любопытный глаз.

Оп-па! Тут и живые есть, оказывается. Смотрю на глаз, он смотрит на меня. Эта игра продолжается довольно долго, затем я решаю пока на него плюнуть и посмотреть, наконец, в окно. Сложная задачка. Так, наверное, шаркают пораженные подагрой старики, мне для полного сходства только палочки не хватает. Э-э, а окно-то у нас непростое. Рамы нет, стекол нет, а вот не дует ни капельки. На улице по виду осень, уныло-печальные горы, кое-где тронутые первым снегом, горы... и еще раз горы. Насколько хватает обзора, везде горы. И внизу тоже они самые. Еще из интересного есть речка, очень быстрая и бурная, вода в ней даже на вид ледяная. Вдоль речки клочки обработанной земли, кое-где видны стада мелких, отсюда не разглядеть, животных. Небо серое, набрякшее дождем. То есть, по всему, там должно быть холодно и сыро, а вот мне здесь тепло и сухо. А стекла нет. Интересно... Пристальное разглядывание обнаружило тоненькую металлическую рамочку, заподлицо вмурованную в камень на середине толщины стены. Оно? Я зашарил взглядом по комнате, пытаясь найти какую-нибудь щепочку, чтобы сунуть в створ — палец совать дураков нет. Тьфу, снова этот глаз. Смотри-смотри, вуайерист недоделанный. Решаю оторвать кусочек пряжи от одеяла, в которое я завернулся. Хорошо, что я остерегся палец совать — шерсть чернеет, обугливается и... исчезает при попытке пересечь воображаемую плоскость "окна". Нет, нифига не воображаемую, она при каждом прикосновении становится видна, как слабо светящаяся красным плоскость. Кстати, оттуда слабенько, но ощутимо веет теплом. Это что же, физическая реализация демона Максвелла? В окне?

Так, хватит уже отгонять от себя эту страшную мысль! Парень, прости, но, в общем, ты попал.

* * *

Не понял, почему я снова на лавке? Мне уже значительно лучше, но ведь я вроде бы стоял у окна? Так, вспоминаем по порядку: я очнулся, встал, подошел к окну и увидел... что я увидел-то? Горы, речку, две луны... Что? Тут мой взгляд упал на почерневшие остатки шерсти на широком подоконнике, и я вспомнил...

Наверное, мне потребовался час или больше, чтобы немного выйти из ступора, в который меня загнала мысль о том, что я все-таки попал. Крепко попал! Нет, я лично никогда не надеялся на это, но, читая книги о разного рода попаданцах, все-таки иногда непроизвольно примеривал на себя сюжеты. В итоге я пришел к выводу, что попасть просто так, с пылу с жару, так сказать, на полушаге, очень не хотел бы. Вот если б знать за неделю, а лучше за месяц или вообще за пару лет... Ну да, ну да, галушки тоже иногда сами в рот залетают.

Ладно, отставить панику. Примем за данность, что я все-таки в ином мире. Две луны и демон Максвелла говорят об этом однозначно. Сила тяжести, насколько я успел заметить, для меня не отличается от земной, так что прыгать по-барсумски не выйдет. Воздух — просто песня, чист и свеж настолько, что даже не горный санаторий. Так. И что делать? Для начала неплохо было бы выжить. Первое, что приходит на ум — микроорганизмы. К местным болезням иммунитета у меня наверняка нет, как и наоборот. Если возникнет эпидемия, меня пристукнут с той же вероятностью, что и убьет какая-нибудь местная бактерия. Еще и сожгут наверное. Что-то уныло получается. По этой гипотезе я уже труп, только мне об этом еще не сказали. Что можно сделать? Да ровным счетом ничего — какое-то количество микробов я уже наверняка вдохнул. А раз ничего, то и думать об этом не стоит. Еще варианты?

... Ага, не думай о белой обезьяне. О чем бы я ни пытался думать, все время переходил к микробам и скорой своей кончине. Паника ощутимо нарастала. Вскоре меня затрясло, потом накатила просто-таки ужасная злоба. Не выдержав, я начал рвать одеяло и ломать лавку — откуда только силы взялись! Впрочем, лавка была сделана настолько просто и добротно, из таких солидных брусьев, что сломать ее смог бы, пожалуй, кто-нибудь вроде Никиты Кожемяки. Забыв о синяках и ушибах, я бросился к двери и начал колотить в нее изо всех сил. Дверь, издеваясь, изредка изволила вздрагивать от особенно сильного удара.

А потом она внезапно распахнулась с такой силой, что меня отбросило на середину комнаты. За дверью стоял высокий старик в белом, похожий на исхудавшего Гэндальфа — и в его руке горел ослепительный огненный шар. Я уставился на шар, как завороженный, не замечая ни толпящихся позади старика вооруженных людей, ни собственной наготы. Магия! Здесь есть магия! Тем временем старик вытянул другую руку, и из нее вылетело что-то вроде короткой молнии. Меня выгнуло дугой, зубы заскрипели так, что едва не начали крошиться, и последним проблеском гаснущего сознания я успел еще раз подумать: "Твою мать! Магия!"

* * *

— Как ведет себя наш гость?

— Очнулся. Был слаб, его рвало. Немного поизучал комнату, весьма заинтересовался тазом, потом выглянул в окно, потом совал в тэфис кусок одеяла и смотрел, что с ним происходит. Потом упал. Никосу пришлось войти и положить его на лавку.

— А если бы это было притворство?

— В коридоре ждал квад воинов.

— Предусмотрительно, как всегда. Что дальше?

— Через полчаса он очнулся и долго лежал, видимо, думал. Потом чего-то испугался, очень сильно, стал метаться по комнате, пытался сломать лавку, которую делал Хлюпик, начал колотиться в дверь. Мэтр Лирий его успокоил "шилом".

— Не слишком?

— Вы бы видели, шун Торр, как он бушевал, он едва не сломал эту лавку, одеяло вообще разорвал в клочки. Мог и порезаться случайно — на воинах много всего понавешано, да и мэтру синяков понаставить.

— Что сделано, то сделано. Кстати, мэтр его проверил на Дар?

— Еще нет, шун, он вчера шумел сильно в своей башне, и еще не восстановился. Говорит, завтра. Хотя, лично я сомневаюсь, что он что-то обнаружит.

— Почему, Маний?

— Гость очень удивился, увидев обычный эфаллум, прямо глаз не мог отвести. Определенно он раньше ничего подобного не видел.

— Хм-м, удивился говоришь... И зубы у него... Тебе не кажется, Маний...

— Кажется, шун. Я практически уверен. Охрану уже удвоил, егеря с наказом отосланы на дальний кордон, где особенно не с кем языком трепать, разве что с медведями. Со служанками провел дополнительную беседу. И еще так, по мелочи.

— Хорошо. Нужно учить его нашему языку. Вызови Ланку с Плеси.

— Да, шун.

* * *

Похоже, то и дело терять сознание входит у меня в привычку. Очередное пробуждение было тоже весьма неприятным. Все тело вновь ломило, во рту было кисло, и глаза никак не хотели открываться. Впрочем, я быстро сообразил, что это просто вокруг почти полная темнота, едва разбавляемая какими-то тусклыми красными сполохами.

Находился я, похоже, в той же самой комнате, разве что одеяло было новое, не рваное, да таз сполоснут. По стеночке добравшись до окна, я увидел в нем ту же темноту, ни одного огонька. Вдобавок, там шел дождь — отдельные капли то и дело разбивались о подоконник, и брызги благополучно исчезали в красноватых отблесках, не залетая вовнутрь. Делать было решительно нечего, и я вскоре отправился досыпать, старательно не обращая внимания на громко бурчащий желудок. Ребра, кстати, все-таки уцелели и сейчас болели значительно меньше.

Разбудил меня грохот двери, он стукнулась о стену комнаты так, словно посетитель открыл ее пинком. При одном взгляде на худое лицо вчерашнего старика, на котором высокомерие мешалось с любопытством энтомолога, стало ясно, что именно так все и было. Старик (про себя я решил называть его Пендальф) сделал несколько пассов ладонью в мою сторону, отчего я сразу напрягся, памятуя вчерашнюю шоковую терапию, однако ровным счетом ничего не почувствовал. Что-то пробурчав себе под нос, он подошел, схватил меня за плечо и небрежным рывком посадил на кровати. В смысле, на лавке. Да какая, к черту, разница! Силища у Пендальфа была страшная, я как-то сразу понял, что этими пальцами он мог и вовсе раздавить плечо всмятку. Он начал вертеть меня туда и сюда, словно куклу, осмотрел со всех сторон, заглянул в глаза, в рот, зачем-то постучал по затылку ребром ладони и в довершение всего заставил смотреть на кончик пальца, которым поводил туда и сюда.

Пальцы были унизаны кучей разнообразных колец, по два-три на каждом, даже на большом, и они никак не гармонировали вместе, больно разнородными были по стилю и даже материалу. Складывалось впечатление, что они были нужны ему не в качестве украшений, а для чего-то другого. Ну разумеется, он же хренов маг! Нет, все-таки, насколько гибко сознание человека, что может успешно обманывать даже само себя — видимо, оно никак не хотело принимать факты, разрушающие привычную картину мира, и уже любезно забыло недавнюю демонстрацию. Нет уж, дорогой, давай-ка жить дружно... и долго, я ж не пресловутый нагловский лорд, который требовал приносить ему свежие утренние газеты... только с датой выпуска на век раньше. Это другой мир, и здесь есть магия, и замалчивание данных фактов, уверен, не способствует повышению моих и без того скудных шансов на выживание.

Тем временем, пока я проводил среди себя разъяснительную работу, Пендальф удовлетворился осмотром и направился к выходу, повелительно бросив через плечо пару лающих слов, что-то вроде "Курц ха!". Ничего, естественно, не поняв, я уже собрался снова отправиться на боковую, но старикан возле порога обернулся, грозно сдвинул брови, а в ладони уже знакомо затрещала и запрыгала небольшая шипящая молния. Нет, так я не играю, проходилось в свое время попробовать полицейского шокера. Пришлось изобразить живейшее внимание. Пендальф все же сообразил, что я "нихт ферштейн" и сделал приглашающий жест рукой. Делать нечего, пришлось завернуться в одеяло и пошлепать за ним, благо, камень пола тоже был теплым. Может, хоть покормят.