Старенький, почти тридцатилетний, Ми-8 Московского отряда громко свистел пробитой лопастью, со страшным трудом набирая высоту между двумя отвесными хребтами. Впереди перевал Сари Гор, и его надо перевалить. Сзади, почти на хвосте, висел "крокодил" из 41-й ОАЭ, подстраховывавший поврежденного "старичка". Сесть было негде, чтобы облегчить перегруженную машину. Перебитый привод триммера еще одной лопасти вызывал тряску, так как лопасть выписывала "восьмерку" в ритме "семь-сорок". Палуба грузового салона была измазана полосами крови, в такт вибрации на ней звенели пустые гильзы: латунные 7,62х54 и зеленые 5,45х39. Кроме 18-ти "штурмовиков" из 783-го ОРБ (отдельный разведбат) на рифленой палубе лежало три "двухсотых" и два "трехсотых" 12-й заставы Московского отряда. Перед этим экипаж капитана Михайловского вывез 18 пограничников, оборонявших заставу, и пробившихся к шедшей на выручку резервной группе погранотряда. Эти пятеро приняли бой в шести километрах от заставы, за которую еще ведет бой группа пограничников капитана Евшина. Помощи у разведчиков капитан не запрашивал. Старший наряда младший сержант Панов сумел связаться с разведгруппой, которая с помощью трех вертолетов отсекла "духов" от наряда и подобрала всех. Михайловский во весь голос матерился, уговаривая машину не падать, проскользнув на метровой высоте над камнями перевала, он наклонил нос машины и чуть сбросил обороты. Вниз машина пошла легче, уменьшилась тряска. Капитан обернулся:

— Андрюха, не робей! Ты же счастливчик! Я знаю!

Комроты Андрей Старинов устало улыбнулся.

— До Куляба дотянем?

— Нет! — прокричал командир. — Буду садиться! Дальше на перекладных с "крокодилами"! С такой лопастью не летают, а падают!

Через двадцать минут появилась вполне приличная площадка, на которую Михайловский и притер машину. Взметнув тучу пыли и песка чуть в стороне сел один из "Ми-24-х". Перегрузили "трехсотых" и семеро десантников с командиром роты перебрались в десантный отсек. Места для разгона не было. "Крокодил" приподнял задницу, немного постоял на передней стойке, фыркнул черным дымом из обоих двигателей и оторвался от земли. Постепенно набрал скорость и высоту. Наконец Сари Гор оказался чуть ниже машины, и она плавно накренилась, ложась на курс к Кулябу. Сегодня 13-е, "день разведчика", зарплату должны выдать, а тут: "на выход, пожалуйста!".

Сзади к ведущему подстроились еще две машины. Им сегодня пришлось "поработать", "трубы" у всех пустые. Пятнадцать минут полета и шасси всех трех машин ощутили бетонку Куляба. Винты не останавливали, только высадили десант и выгрузили раненых. 783-й батальон здесь "в гостях", на усилении. Здесь квартируется 149-й гвардейский мотострелковый полк. Для разведки выделены "хоромы": шесть палаток под карагачами неподалеку от плаца. Капитан Старинов прокричал на ухо лейтенанту Макарову, что он летит дальше, в Айни, за довольствием.

— Взвод в расположение, я вернусь на "дежурке".

— Есть! Мою Светке передайте! Пятый месяц на подсосе!

— Передам-передам. Давай! Действуй! Объяви благодарность от моего имени за сегодняшние действия. Шуруй!

Сам комроты уже уселся на палубу десантного отделения ведущего "крокодила", забросил ноги в берцах вовнутрь, захлопнул люк и постучал по обшивке. "Поехали!" "Крокодил долго выруливал, затем пробежался по бетонке, и на бреющем пошел к столице "независимого государства". Капитан проверил оба пулемета по бортам. Четыре года назад их вывели "из-за речки", затем, через полтора года, три пьяных козла в лесочке развалили страну, и все эти два с половиной года здесь идет война. "Оппозиция" воюет с "правительством". Его вторая рота специального назначения занимается перехватом караванов с наркотиками и оружием. Последние пять месяцев заниматься этим приходится на собственные деньги. Задерживается зарплата, идут постоянные предложения перейти в состав местной армии, в роте уже более половины контингента — местные, призванные из республики. Солдат из России в последний призыв не привозили. Благо, что сержанты в роте в основном сверхсрочники, сейчас это называется "контрактники", благодаря чему дисциплину удается держать, но суровыми методами. В прошлом сентябре дивизию включили в состав ВС России. Лучше от этого не стало, но "зряплату" стали платить в долларах. Рассчитывали ее в рублях, затем переводили в доллары по какому-то странному курсу. Дело в том, что на территории Таджикистана ходил советский рубль. Своей валюты не было. Он дико обесценился, было похоже, что сюда сбросили всю наличность бывшего СССР. Банки хорошо пограбили в 91-м — 92-м годах. Плюс огромное число фальшивок, на которые уже не обращали внимания. Говорят, что скоро Россия введет новые деньги, но пока нашли вот такой выход из положения. В пересчете теперь ротный получал 112 долларов США, что вполне хватало бы прокормить семью, вот только они, видимо, пешком из Москвы идут.

Через сорок пять минут после вылета из Куляба капитан стоял напротив кассы в штабе батальона и читал написанное от руки объявление на ней, подписанное начфином: "Деньги переведены, но не поступили." Самого начфина не было в штабе. Кабинет комбата закрыт, в штабе тишина.

— Где начальство?

— Ашурова провожают в Москву в Академию.

— И кто вместо него? Опять какой-нибудь мудак?

— Смирно! Товарищ полковник! За время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный по штабу 783-го отдельного разведывательного батальона старший лейтенант Хабалин.

— Вольно! Что, капитан, служить надоело?

— "Служить бы рад, прислуживаться тошно!", товарищ полковник. — перед комроты стоял начштаба дивизии Тимофеев, по кличке "Витя".

— Я назначен командиром дивизии. Почему в таком виде? И чем Вы недовольны?

— Моя рота не получает денежного довольствия пять месяцев, товарищ полковник. Я только что вернулся с выхода в районе Сари-Гора. "Духи" сожгли 12-ю заставу. Разведгруппа лейтенанта Макарова эвакуировала пять человек 12-й заставы, три "двухсотых" и два "трехсотых". Вероятен ночной проход каравана на этом направлении.

— И почему Вы здесь, а не в Кулябе? Почему не в расположении?

— Прилетел с "карлсонами", чтобы получить довольствие. Не получил.

— И что?

— А чем детей кормить? Семьи и дети есть у всего комсостава.

Полковник сорвался на крик, от него "пахло" неплохим коньяком, огромный "аэродром" на голове придавал комическое выражение лицу. В общем, через несколько минут вырванный из тетради лист превратился в рапорт об увольнении из рядов Вооруженных Сил, подписанный обоими сторонами.

— Вот и вали отсюда! Кто хочет, тот служит, а кто не хочет — ищет причины, чтобы не служить! — услышал уже со спины кавалер трех орденов, с 1979-го года не вылезавший из боев ветеран Афгана. — Думаешь в Рашку свалить? Кому ты там на х... нужен?

Вот это — точно! Русских отсюда выживают, квартиру не продать, денег остался последний мешок, и каким-то образом нужно вытащить из Душанбе свое имущество. Квартира-двушка находилась в двух шагах от "Пентагона", жена, до распада, работала ГФЭИ преподавателем. Сейчас выходить за территорию стало небезопасно, занятий в институте нет. Дает частные уроки английского. На рынке возле института капитан продал "трофей": часы "Seiko" с автоподзаводом.

— За "весло" больше дам! — намекнул про автомат бородатый моджахед, коих развелось последнее время немеряно. Отрицательно покачав головой, капитан сунул сто баксов в карман "афганки" и пошагал домой. Предстоял тяжелый разговор с женой. Перед этим он зашел в столовую батальона и снял с пояса котелок. Отварная картошка с жареным хеком. Блюдо остро подванивало прогорклым хлопковым маслом. Четыре кусочка белого хлеба и кружок соленого масла. Повар расщедрился и налил полную флягу компота из сухофруктов. Все это было незаконно, питание из общего котла он мог получать только на выходах, но денег не было. Та "сотня", которую он нес домой, предназначена для Тани и трехлетней Анастасии. Кстати, как и картошка с рыбой. Сам он перехватил в воздухе сухпая.

— Наверное, ты прав... — сказала супруга. — Уезжать отсюда надо. Машину, что-ли, продать?

— Нет, это в последнюю очередь. — Новенькая беленькая "семерка" была куплена на "чеки" в 89-м, перед самой свадьбой. Афган Андрей отбегал холостым, точнее, в разводе. С женой познакомился в феврале 89-го в театре оперы и балета на торжествах по поводу вывода дивизии. Через полгода сыграли свадьбу. Затем родилась дочь и началась война.

— Ты сейчас куда?

— В гараж, возьму машину и в Куляб. Рапорт мне подписали, но его в Москве утверждают, так что месяц или больше у меня есть. Надо подготовиться, иначе без штанов останемся.

— И куда? — спросила Татьяна, родившаяся в Душанбе.

— В "около Масква", пока к матери, а там видно будет. Я пошел, будут звонить, скажи, что я уже уехал.

Поцеловав жену и дочь, которая что-то рисовала на столе на кухне, Андрей вышел из квартиры. Новости в городке разлетаются быстрее поросячьего визга. По дороге к гаражам пришлось пару раз останавливаться и рассказывать о ситуации. Пристроился за колонной, идущей через Курган-Тюбе в Пяндж. Одиночные поездки военнослужащих начальством не поощрялись. Небезопасно сейчас в республике. Скорость чуть больше сорока километров. Четыре бронетранспортера и двенадцать КамАЗов, УАЗ и его "жигуленок". Утром капитан вышел из колонны и направился к аэродрому Курган-Тюбе, чтобы найти новых попутчиков. Давать такой крюк не хотелось.

Дежурный по части сказал, что никаких колонн в сторону Куляба не предвидится.

— Спрашивайте у погранцов, может быть у них кто-нибудь поедет. Я слышал, что в Кулябе аварийно сел борт. Вон, смотрите, что-то грузят на шаланду.

Подъехав к складу, Андрей сразу узнал в наклонившемся над грузом в кузове летчике старлея Нифонтова, бортмеханика из экипажа Михайловского.

— Олег! Привет! Вы когда и куда?

— Через час придет броня, идем в Куляб, мы до него дотянули, Андрюша.

— Я с вами.

— Не вопрос! Как слетал?

— По-пустому, только гавкнулся с новым комдивом.

— А куда Ашуров свинтил?

— Говорят в Академию поступил, врут, поди. Он никуда не ездил и экзамены не сдавал. Похоже отливается за прошлую проверку.

— Так вроде говорили, что все хорошо.

— Говорили. Вовремя он ушел, сейчас головы полетят за Сари-Гор.

Со склада выехал погрузчик с довольно длинным ящиком, и техник занялся его погрузкой. Про увольнение Андрей технику не сказал, дабы не травмировать человека, который уже много лет подряд мечтает завершить службу в авиации погранвойск.

Чуть позже подъехал БТР, увешанный поручнями и с отделением молоденьких пограничников на борту, и БРДМ. Можно было трогаться дальше.

К 15.00 прибыли "домой". Андрей вышел из колонны и посигналил остальным, желая счастливого пути. На Сафарова длинная колонна черных "Волг", наряд на КПП в "парадках".

Сразу прошел к "своим" палаткам, в роту. Выслушал доклад дежурного, и раздолбал его тут же за не поднятые пологи для проветривания. Июль, жара стоит страшная. Роты в расположении нет, ее выгнали блокировать дорогу в Ёл, под Шураабад. Из дивизии вечером пришла "указуха" о вероятности прохода каравана. Сам же докладывал Тимофееву. Витя хоть и въедливый, и с придурью, но оперативник неплохой.

— Вам, товарищ капитан, приказано прибыть в штаб 149-го. Там какие-то шишки из Москвы и Душанбе.

Комроты поморщился. Ох уж эти "разборки", с наказанием невиновных и награждением непричастных! Все 14-ть лет офицерской службы этот "дамоклов меч" со свистом носится вокруг да около его бедной головы. В результате он "засиделся" во взводных, затем долгое время был зампотехом и шестой год подряд командует ротой. Многие из его выпуска уже полками командуют, правда, после развала Союза. В самый первый год службы пришлось отвечать на вопросы прокуратуры из-за операции в Яварзанском ущелье. Сдуру, по молодости лет, высказал собственное мнение, и на пять лет завис взводным. Это "собственное мнение" ему до сих пор в дивизии помнят. Но, если что, то его взвод или роту суют в арьергард. Из "Старинов" в батальоне осталось два офицера и трое прапорщиков, из тех, кто в феврале 80-го форсировал Пяндж. Но, если с прапорщиками у Андрея отношения были нормальными, то с майором Ананьевым отношения не складывались, совсем. После ранения в 80-м, тогда старший лейтенант, Ананьев уехал в ГСВГ, а оттуда вернулся через девять лет совсем другим человеком. Андрей не знал, что произошло, и после короткой стычки, перед самым выходом в феврале 89-го, их отношения были сведены к минимуму: "Есть, товарищ майор!".

— Квочур вернулся? — спросил он сержанта Юрьева.

— Он в парке, товарищ капитан, возится с 712-й, обед возил Масленников с отделением, они вернулись, их Квочур от себя не отпустил. Меняет фрикционы.

— Добро, я в штабе, если Квочур вернется, сообщи ему, что он мне нужен.

— Есть!

Капитан расстегнул "лифчик", поставил его возле тумбочки, передал АК сержанту, повернулся и вышел. На выходе услышал, как сержант приказывает подсменному дневальному заняться магазинами и автоматом ротного. Службу знает!

В штабе сразу предупредили, что здесь куча начальства, включая Сафарова и Рахмонова, руководства республики со стороны "юрчиков", и генерал-полковника Шляхтина, главного пограничника всея Руси. Кроме того, здесь НачПО дивизии Амангулов. Все правильно! Проиграв в ноябре 92-го бои в столице и на местах, "Объединенная оппозиция" или "вовчики", ваххабиты, зализали раны, еще больше объединились с такими же бородатыми на той стороне Пянджа, и пошли в атаку. По каким-то причинам 149-й полк не успел быстро среагировать. Все эти вялотекущие "БэДэ" этим и отличаются, что никогда не знаешь с какой стороны ударят. А общего командования нет! Причем, нигде нет! Ни в России, ни в одной из республик. А тут уже ЦРУ и Госдеп суетятся. Понаоткрывали "консульств" и "посольств" во всех республиках. Они ж с ваххабитами десять лет в Афганистане работали. В общем, до ноября 92-го власть в Душанбе принадлежала послу США Стенли Эскудейро и ваххабитам из "ОО", а в ноябре 3-я развед-десантная рота ОРБ во главе со старлеем Серегой Миненковым, недавно прилетевшим из Москвы новым ротным, вывезла контингент американского посольства на улицу Титова, в аэропорт. Власть в республике опять поменялась, и перешла в руки "юрчиков", хотя тот же Сафаров — "вор в законе", но горой за Советскую власть. А Рахмонов — председатель крупного колхоза. Вместе с Сафарали Кенжаевым, "афганцем" из Гиссара, он создал "Народный фронт" и выделил транспорт для его "боевиков". Крови на улицах стало поменьше, опирались "юрчики" на командование 201-й дивизии, командиром которой был таджик полковник Мухритдин Ашуров. До вчерашнего дня. Амангулов — киргиз, но родился в Таджикистане.

Андрея потрясли насчет того, чем он занимался в ночь с 12-го на 13-е июля и почему три "вертушки" сорок первой эскадрильи и два транспортно-боевых борта погранцов были задействованы под его операцию. Но, все было согласовано с командованием Московского отряда и группа Макарова находилась в засаде у нижнего брода Кхирманжо, напротив крепости Пари-хам, которую наркоторговцы используют как перевалочную базу. Второй взвод прикрывал переправу в Ишкашиме. Это то место, через которое дивизия входила в Афганистан. Переправиться через Пяндж афганскому каравану не удалось. Попытки перехода предпринимались на обоих направлениях.

123

↓ Содержание ↓