Шипы

Посвящение: Максу — с благодарностью за любовь и терпение

"Ужас"

— Ли! Эй, Ли!..

Голос прозвучал неожиданно. Время было позднее, и до наступления комендантского часа оставались считанные минуты. Занятия в додзе давно закончились, ученики разошлись, а Ли получил разрешение позаниматься немного после закрытия. Он как раз закончил все ката, которые положил себе проделать сегодня, и перешел к набиванию удара на макиваре, когда его прервали. Голос был до омерзения знаком, и Ли было прекрасно известно, что его обладатель не отвяжется, пока не добьется своего. Ли с сожалением опустил занесенную для удара руку и собрался уже обернуться, когда человек за его спиной совершил роковую ошибку. Во всю мощь своих легких он рявкнул:

— ЛИ!!!

...и хлопнул его по плечу, надеясь привлечь к себе внимание.

Тело среагировало много быстрее разума, — сработали хорошо поставленные рефлексы профессионального бойца. Айк Ли резко обернулся, двигаясь с сумасшедшей скоростью, и в следующую секунду Горвик, не в добрый час оторвавший его от занятия, корчился на полу, прижимая руки к солнечному сплетению и хватая воздух шумными судорожными глотками. В последний момент Ли взял тело под контроль, и добивающий удар кулаком пришелся не в голову Горвика, а в пол прямо перед его носом. Потом Ли одним плавным движением поднялся на ноги и только тогда расслабился.

Кряхтя и охая, Горвик встал на колени и с чувством выматерился, бросив на Ли злобный взгляд.

— Совсем уже свихнулся — на своих нападать?

Ли пожал плечами. Функция Горвика в додзе была ему не ясна. Во всяком случае, учеником он не был, а, значит, и взять с него было нечего. Хотя, с другой стороны, он постоянно отирался на тренировках и прекрасно знал, что в это время лучше ни к кому не подходить. Особенно со спины. Особенно внезапно. Особенно к Ли.

— Я тебе доброе дело пришел сделать, а ты меня по полу валяешь. Мастеру Чану это не понравится. Мастер Чан ценит свои кадры, а ты их безжалостно избиваешь. Тебе должно быть стыдно, Ли. Мы все — одна большая семья и должны держаться друг за друга, чтобы выжить. Ты понимаешь, что ты сейчас сделал, Ли? Ты ударил члена своей семьи! Мастер Чан это не одобрит! Честно говоря, я даже думаю, что в конце этого месяца ты не получишь свою обычную премию, Ли.

Если его не остановить, то это может продолжаться до бесконечности. Ли всегда удивляло, как в одном человеке может быть столько слов. Должно быть, Горвик получал эстетическое удовольствие от звучания своего голоса. Или в прошлой жизни был репродуктором. Его речь лилась плавно, тон голоса повышался, а глаза блестели все ярче и ярче. Конечно, это было еще терпимо за выпивкой. Угощал Горвик всегда на свои, а пока он вещал, брызгая слюной и размахивая руками, можно было не один раз напиться до потери пульса. Но в додзе его недолюбливали не только за неясное положение, но и за излишнюю словоохотливость. Сам мастер Чан, превозносимый в этих речах до небес, в тайне желал, чтобы в говорилке Горвика случилось короткое замыкание, и он, наконец, заглох. Ли, человек немногословный, в минуты раздражения вынашивал коварные планы по реализации этой идеи.

— Эй, — прервал он затянувшийся монолог, и Горвик тут же остановился.

— А?

— Ты зачем пришел?

— Ах, да! — и действительно, пришел он исключительно по делу и хотел, как лучше, а получилось, как всегда, — Тебе там звонят.

"Там" могло иметь три варианта, и Ли быстро перебрал их в уме. Во-первых, это мог быть его собственный мобильный телефон, но на время тренировки Ли всегда его отключал и оставлял в раздевалке. Во-вторых, это мог быть телефон в кабинете мастера Чана, но ключа от него ни у кого не было, следовательно, Горвик не мог ответить на вызов. Оставался...

Не слушая пояснения, Ли вышел из зала и направился в холл, где был второй телефон, которым мог воспользоваться любой желающий. Так и есть: аппарат мигал сигналом вызова, и Ли еще на подходе узнал человека, вздумавшего искать его в такой час в додзе.

Они не виделись уже около года, но полковник Тодгард ни на йоту не изменился. Все та же выправка профессионального военного, все та же короткая уставная стрижка, все тот же стальной проблеск в глазах. Он был в рубашке с распахнутым воротом и, насколько Ли мог оценить интерьер за его спиной, сделал вызов из своего кабинета дома. Но даже эти, сугубо гражданские вещи, не могли замаскировать истинную сущность полковника Уильяма Тодгарда. Он был военным до мозга костей. Офицером.

Ли считал его своим приемным отцом.

Он подошел к аппарату и набрал код защиты от прослушивания. Вокруг него бесшумно развернулось силовое поле, заключив аппарат и человека в шар радиусом в метр. Теперь за этим пределом никто не увидит и не услышит, что происходит внутри. В додзе, кроме него и Горвика, никого больше не было, но, когда дело касалось полковника, Ли предпочитал подстраховаться. Считалось, что силовое поле абсолютно невидимо, но за время тренировок чувства Ли настолько обострились, что он легко заметил, как контуры предметов на границе поля и нормального пространства слегка размылись и потеряли четкость. И только тогда нажал кнопку ответа на вызов.

— Как ты меня нашел?

Лицо Тодгарда утратило непроницаемость. Он улыбнулся, но глаза его так и остались холодными и жесткими. Полковник прекрасно умел управлять своими эмоциями, и многолетняя привычка стала частью его натуры.

— Я тоже рад тебя видеть, Айк. Что касается твоего вопроса, то я просто не терял тебя из вида. И если ни твой домашний, ни мобильный телефоны не отвечают, то я сделал вполне естественный вывод, что ты здесь.

Ли усмехнулся.

— Не допускаешь мысли, что я могу быть у своей подружки или где-нибудь еще?

— Насколько я знаю, постоянной подружки у тебя нет. А насчет где-нибудь еще... это не для тебя, Айк. И мы оба это знаем.

— Хорошо, ты прав, — Ли наконец-то улыбнулся в ответ, — Я рад видеть тебя, отец.

— Ты совсем позабыл старика, сынок. За год ни разу не позвонил, ни пришел. Это нехорошо, Айк. Ты сам, да и дружки твои тоже.

Ли насторожился. Ох, не зря полковник разыскал его и начал пенять на невнимательность, да еще и упомянул его так называемых дружков — Галлахера и Лоуренса. Наверняка, полковнику потребовалась их помощь, и если он не обозначит проблему сейчас, то пригласит их к себе для разговора. Ли подхватил его игру:

— Ты сам знаешь, сегодня мы здесь, а завтра уже в другом месте. Никогда нельзя знать точно.

— Насколько я знаю, вы сейчас сидите без работы, а ваш последний рейд не назовешь удачным, — Тодгард показал в оскале ровные белые зубы, демонстрируя свою осведомленность.

Ли едва заметно скривился. Три года назад они все втроем уволились из действующей армии. Лоуренс, интеллектуал и вообще большой умница, поступил в университет и собрался делать карьеру в науке в области создания кораблей с искусственным интеллектом. А они с Галлахером полгода мыкались по всей системе, пытаясь пристроить свои специфические навыки. Закончилось это тем, что они хватались за любую работу. Как выяснилось потом, пять лет в армии выветрили у Лоуренса способность долго сидеть без дела на одном месте, и позднее он присоединился к ним.

Последний рейд действительно был неудачным. Они потеряли часть груза, который перевозили по заказу одной частной компании в колонию на Ганимеде, и пришлось не только покрывать убытки, но и выплачивать огромную неустойку. После этого Лоуренс снова засел в библиотеке, надеясь наверстать пропущенное в университете. Галлахер впал в затяжную депрессию, а Ли вернулся к работе в додзе. Время от времени они встречались, чтобы обсудить планы на будущее, но ничего привлекательного пока не подворачивалось. Ли осталось только кисло согласиться с полковником.

— Да, не назовешь.

— Давно вы уже на Земле?

Ли завел глаза к потолку, вспоминая, и сам ужаснулся получившейся цифре.

— Уже четыре месяца.

— Почему бы вам не приехать ко мне? Всем троим. Возможно, я смогу вам помочь.

Они обменялись взглядами, который каждый понимал без всяких слов. Вот оно, подумал Ли, есть что-то, с чем нужно разобраться, и полковник хочет, чтобы именно мы занялись этим делом.

— Хорошо, — ответил он, не задавая вопросов.

— Как быстро ты сможешь найти Галлахера и Лоуренса?

— Думаю, что за пару часов.

— Отлично! Значит, завтра вечером жду вас у себя.

— На базе или...?

— Это ни к чему. Просто встреча старых боевых друзей. Приходите ко мне домой.

— Хорошо, я понял.

Тодгард прервал связь, и Ли последовал его примеру.

Сначала он намеревался продолжить тренировку после разговора, но сейчас раздумал. Мышцы уже остыли, а присутствие Горвика давило на нервы. Он мог бы сосредоточиться и избавиться от назойливой помехи, но ужасно не хотел напрягаться.

Ли с удовольствием вымылся в душе, долго и тщательно вытирался. Он был невысок — не дотягивал даже до шести футов — и худощав, но под смуглой кожей ходили жесткие тренированные мускулы. Он был китайцем всего на четверть и унаследовал от этой огромной нации одну-единственную черту — молчаливую безмятежную отрешенность. Его черные волосы лежали едва заметной волной, закрывая почти половину лица, а черные глаза были миндалевидными и слегка приподнятыми к вискам. Для любого несведущего человека он был азиатом, но в Маленьком Шанхае, где он время от времени появлялся, его не признавали за своего. Ему было двадцать восемь, и у него не было ни семьи, ни даже постоянной подружки. Как и большинство профессиональных солдат, Ли был обречен на одиночество.

Одевшись, он сдал Горвику ключи от раздевалки и вышел на улицу. Было начало осени, и город уже накрыла ночная темнота. Квартира, которую Ли снимал в доме-улье, находилась всего в трех кварталах от додзе, и он предпочитал пройти это расстояние пешком.

После появления на черном рынке нового убойного наркотика в городе снова установили комендантский час, как меру безопасности для жителей. Пустые улицы патрулировали бригады полицейских и добровольцев из гражданского населения и сначала доставляли нарушителей в участок, а потом налагали штраф или тюремное заключение в зависимости от того, какого сорта рыбка попалась в сети. Благодаря этой мере, количество убийств, грабежей и изнасилований, совершенных под кайфом, сократилось вдвое.

Ли нарвался на патруль, когда до дома оставалось всего несколько шагов. Из темноты выступили три фигуры в касках и с автоматами, и в лицо ему ударил луч нестерпимо яркого света. Ли невольно поднял руку, защищая глаза. Одна из фигур произнесла замогильным из-под каски голосом:

— Сэр, вы нарушили комендантский час. Прошу ваши документы.

Он вытащил документы из заднего кармана джинсов и подал фигурам. Дальше все развивалось по известному сценарию. Полицейский опустил фонарь и принялся изучать микрочип. Потом луч снова осветил лицо Ли и вернулся к документам. Возвращая их, полицейский козырнул и все так же полузадушенно сказал:

— Прошу прощения, капитан. Можете следовать дальше.

Ли мысленно усмехнулся. Почему-то все они говорили одно и то же и быстро теряли интерес к его личности, стоило только увидеть документы, несмотря на факт его официальной отставки.

Прежде чем войти к себе домой, он отключил все ловушки и ввел идентификационный код. Он уже давно собирался поставить замок, который считывал бы биопараметры хозяина, но все откладывал и откладывал, а в этот раз вдруг подумал, что это и вовсе ни к чему. Когда Ли пересекал порог, сработал датчик, и в квартире зажегся свет.

На телефоне горел сигнальный огонек не принятого звонка, но это оказался Тодгард. Видимо, все это время он и правда не упускал из вида своего приемного сына. Что ж, значит, так тому и быть. Ли бросил взгляд на хронометр. Чтобы звонить к Лоуренсам, было уже поздно, а вот Галлахер, наверняка, еще развлекается.

Вызов застал Джина Галлахера в позиции "Ритуальный танец похмельной бабочки-однодневки". Дело двигалось к своему логическому завершению, кровь была подогрета некоторым количеством алкоголя, да и шлюха на этот раз попалась что надо, так что сначала Галлахер просто ничего не услышал. Бабочка в последний раз хлопнула крыльями, девка резко свела бедра вместе, и он кончил с низким протяжным криком. Сердце бешено колотилось, и кровь громко стучала в ушах. Когда заглох последний стон, и утихомирилось сердце, только тогда Галлахер услышал звонок.

— Заткнись! — рявкнул он на телефон, но заклинание не подействовало. Пришлось ему сползать с огромной двуспальной кровати и шлепать на другой конец комнаты. На мониторе было лицо Ли. Галлахер нажал кнопку ответа и сердечно поприветствовал друга:

— Мать твою в душу, Ли! Какого черта тебе не спится?

С другой стороны Ли обозрел открывшуюся картину и понимающе ухмыльнулся. Зрелище было еще то: шапка густых темных волос, большие ярко-голубые глаза и тонкое сложение делали Галлахера похожим на падшего ангела и опытного интригана одновременно. Он был обнажен, а на заднем фоне отчетливо просматривались разобранная постель и голая девица на ней. Вместо приветствия Ли коротко сказал:

— Есть разговор.

Галлахер обернулся и приказал:

— Пошла вон.

Шлюха надула губки, но возразить не посмела. Она уже привыкла к тому, что ее покупают, и каждого, кто заплатил за нее, считала вправе поступать с ней, как ему вздумается. К тому же, этот голубоглазый красавчик взял ее на всю ночь, так что его слова значили только то, что ей надо убраться из комнаты, пока он говорит по телефону. Девушка подхватила сумочку и направилась в душевую — передохнуть и привести себя в порядок.

Галлахер проводил ее взглядом и, после того, как за ней задвинулась дверь, снова повернулся к монитору. На этот раз он был серьезен.

— Что случилось?

Он прекрасно знал своего друга и знал, что Ли не станет звонить в такое время, чтобы просто поболтать о погоде.

— Мне звонил Тодгард.

При упоминании этого имени с Галлахера слетел остаток хмеля. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Если полковник вспомнил об их существовании, значит, случилось что-то такое, с чем он не может справиться сам. Галлахер с трудом представлял себе подобную ситуацию, но все же допускал возможность ее существования.