Тайна Тёмного Оплота. Глава 7.

Часть 2

Глава 7

Тамира продвигалась по Вехскому лесу медленно, то и дело сходя с тропинки и нагибаясь, чтобы раздвинуть листья очередного папоротника. Именно с этим растением отлично уживалась ферна, редкая лекарственная трава, настойка из которой придавала сил почти как пресловутая живая вода — правда, на непродолжительное время. Отлично помогала людям болеющим, но не желающим при этом чувствовать себя дряхлыми развалинами. В определённые периоды крестьяне были готовы очень хорошо за неё заплатить. К примеру весной, во время сева, когда болен-не болен, а работать надо, ибо в противном случае и без того скудный урожай может превратиться в нулевой.

А плата Тамире была необходима. Не денежная, разумеется, деньги ей были особенно ни к чему. Но у крестьян они тоже особенно не водились, и платили люди в первую очередь всевозможными продуктами питания. Есть ведь что-то надо, одними травками, грибами и ягодами сыт не будешь. А, главное, растут они далеко не круглый год. Из ягод — главным образом ежевика, она плодоносит довольно долго, с июня по август, а то и по сентябрь. Шелковицу можно собирать всего с месяц. Грибы же, главным образом, маслята, растут в здешнем климате главным образом в октябре-ноябре, да и то год на год не приходится, от погоды зависит. Вот и приходится Тамире, живя посреди леса в оставленном покойными родителями доме, собирать, не покладая рук, всевозможные травы и отнюдь не бесплатно раздавать приготовленные из них снадобья тем, кто обратится.

Возвратившись на тропинку, девушка зашагала дальше. Тропинка была не утоптанная, местами и вовсе терялась, поросшая травой, поскольку здесь, кроме зверей, мало кто ходил. Взглянув на результаты своего труда, Тамира вздохнула. Из дома выходила утром, теперь солнце уже клонится к западу, а корзинка полна хорошо, если на треть. Что поделать, ферна — растение привередливое.

Привычно повертев головой, разминая шею, и потерев разнывшуюся поясницу (надо будет не забыть намазать дома калфеевым маслом), девушка двинулась в сторону дома. Ходила она долго, но далеко не ушла, поскольку продвигалась медленно и кругами. Теперь же направилась к дому напрямик, благо знала в этих местах каждый куст.

Добравшись до редколесья, она сперва не столько услышала, сколько почувствовала приближение всадников. Знакомая с лесом практически с рождения, почувствовала лёгкую вибрацию дрожащей под копытами земли. Вскоре послышался лай собак, затем к нему присоединилось ржание лошадей и топот копыт. А ещё чуть позже эта неожиданная компания попала и в поле её зрения. Дюжина стражников, одетых по всей форме. Не иначе из замка, больше неоткуда. И с полдюжины крупных псов. Последние закружили по местности, принюхиваясь к земле.

Тамира не испугалась, лишь удивилась. Люди, как и собаки, были в большинстве своём ей знакомы. Как-никак Замок Надежды стоял на краю леса, так что фактически его обитатели являлись её ближайшими соседями, и отношения с ними были вполне хорошие. Но почему эти люди приехали сюда сейчас?

Что это, охота? Охотиться в Вехском лесу просто так не дозволялось, в противном случае в нём слишком быстро не осталось бы дичи. Так что этот процесс строго контролировался: на охоту следовало получить особое разрешение, ограничивавшее как сроки, так и максимальное количество дичи. Как раз ей-то как обитающей здесь соседке послабление бы сделали, но Тамира, привыкшая жить среди зверей, не смогла бы воспользоваться таким правом. Многие звери её не боялись, не бросались наутёк, когда она приближалась, и убийства такого зверя граничила в представлении девушки с предательством. Максимум, что она себе позволяла время от времени, — это воровать яйца из птичьих гнёзд.

Для обитателей замка охота, конечно же, была разрешена, даже просто развлечения ради, но на развлечение происходившее сейчас явно не походило. Стражники были суровы и сосредоточены, офицер хмурился, видя, что собаки никак не могут взять след.

А потом Тамира увидела его. Человек, в образе которого и человеческого-то почти ничего не осталось. В изодранных обносках, израненный, с телом, покрытом синяками и с кровоподтёками на лице. Он сидел, вернее, полулежал, укрывшись в зарослях молярника. Очень правильный выбор: этот кустарник имеет своеобразный резкий запах, перебивающий все прочие. Потому-то собаки и сбились со следа. Разглядеть спрятавшегося за ветками беглеца тоже было непросто. Тамире это удалось, наверное, лишь потому, что она очень хорошо знала лес и к тому же привыкла смотреть зорко, обращая внимание на все детали. Это помогало и находить редкие травы, и избегать встречи с опасным зверьём.

На миг взгляды Тамиры и беглеца встретились, и на его измождённом лице отразилось отчаяние. Девушка поспешно отвела взгляд.

— Здравствуйте, госпожа Тамира! — обратился к ней офицер, приподняв шляпу в знак приветствия.

— Добрый вечер, господин Тонсон! — вежливо откликнулась она. — А что это у вас случилось?

Офицер тут же помрачнел.

— Преступника ищем, — пояснил он, понизив голос, будто это могло помочь отряду остаться незамеченным после недавнего лая и ржания, потрясшего половину леса. — Очень опасного. Вы его не видели случайно? Мужчина двадцати семи лет, черноволосый, рост чуть повыше среднего.

О росте прятавшегося в молярнике человека судить было трудно, но в том, что стража ищет именно его, сомневаться не приходилось.

Самым логичным было указать солдатам на беглеца, чтобы преступник, наверняка посаженный в тюрьму за дело, не разгуливал на свободе.

— Нет, не видела, — совершенно непоследовательно сказала Тамира. — Вы — первые, кто встретился мне в лесу за весь день. Исключая зверей, конечно, — улыбнулась она.

— Жаль, — вздохнул офицер. Но тут же спохватился: — Хотя что я несу? Конечно, не жаль. Ещё не хватало, чтобы с вами что-нибудь случилось из-за нашего недосмотра. Ох, чувствую, ещё достанется нам всем от начальства по первое число. Вы уж, госпожа Тамира, будьте поосторожнее. Дверь как следует заприте и не гуляйте лучше по лесу ближайшие день-два. Я сейчас снаряжу кого-нибудь из ребят проводить вас до дома. Кто знает, где он сейчас ошивается?

Где преступник 'ошивается', Тамира знала прекрасно, но вот в том, что он способен причинить кому-то вред, сомневалась сильно. А говоря точнее, была совершенно уверена, что не способен. Пусть она и травница, а не лекарь, но взгляд всё равно намётанный. Мужчина был на последнем издыхании, он и в сознании-то, наверное, держался еле-еле, последним усилием воли. Быть может, именно поэтому она и солгала офицеру, хотя обычно была абсолютно лояльна к властям Оплота, и даже дружбу водила кое с кем из Замка.

— Спасибо, господин Тонсон, — ответила она. — А что, опасный преступник?

— Очень опасный, — серьёзно сообщил офицер. — Но вы не тревожьтесь, никуда он от нас не денется. Поймаем в конечном итоге. Просто не ходите в одиночестве по лесу пару деньков.

— Хорошо, постараюсь, — кивнула Тамира, отлично понимая: даже если бы не видела 'опасного преступника' собственными глазами, всё равно заставь нужда — пошла бы. Кушать что-то надо, а больные подолгу ждать целебные травы не могут.

Офицер выделил двоих охранников, и те проводили девушку до самого дома. Даже внутрь зашли, сперва спросив её разрешения, и на всякий случай проверили, не прячется ли беглец в одной из комнат.

Стражники ушли. Поначалу через открытое окно ещё доносились издалека то крики, то лай, то топот копыт. Потом всё стихло.

Вскоре окончательно стемнело. В лесу ночь ощущается ещё сильнее, чем в городе. Темнота здесь более обволакивающая, почти живая, и проникает в каждый уголок, даже если ночь выдаётся звёздной. Охоту наверняка прервали, отложив до утра.

Тамира занималась своими обычными делами. Возилась с травами, потом готовила ужин, но то и дело выглядывала в обрамлённое простенькими занавесочками окно. Выбросить из головы беглого преступника никак не удавалось. Не потому, что Тамира боялась: в том, что он не сумеет сюда добраться, у девушки не было никаких сомнений. Но как-то не по-людски это — оставлять человека в таком состоянии одного в лесной глуши.

Ещё какое-то время Тамира заставляла себя забыть о беглеце. Что бы там ни случилось, это не её дело. Не сдала — и ладно. Да и то вполне могла бы, и кто бы решился вменить её это в вину. Но, уже почти собравшись ложиться спать, девушка услышала волчий вой и поняла, что оставить всё как есть не может. Вдруг парень ещё жив? А если умер, всё равно не дело оставлять его на съедение зверям. Надо хоть похоронить по-человечески.

Скрепя сердце и мысленно ругаясь сама на себя (не иначе, слишком легко живётся, раз сама себе по ночи приключения выдумывает!), девушка собралась и вышла из дома. Место она помнила хорошо, идти было близко. Бродить по лесу в ночное время ей не впервой, некоторые травы именно в такие часы и надо собирать. Слабого звёздного света привыкшим глазам вполне хватало.

А вот и кусты молярника. Мужчина лежал почти так же, как запомнила Тамира, только голова его теперь покоилась на земле. Видимо, потерял сознание сразу после того, как миновала сиюминутная опасность. Тамира осторожно, чтобы не поцарапаться о ветки, подошла ближе. Приложила руку ко лбу. Жив. Лоб горячий. Дыхание тоже легко ощутить. Девушка со вздохом извлекла из сумки флакон с настойкой ферны. И, приподняв голову преступника, потихоньку влила ему в рот всё содержимое.

Самой ей было его никак не дотащить, пусть дом и близко. Пришлось прибегнуть к крайнему средству. Использовать последние запасы дорогой и редкой настойки, которая, как поговаривают в народе, 'и мёртвого поднимет, хотя ненадолго'. Хорошо, что хоть немного удалось пополнить сегодня запасы. Во всяком случае, добраться до её жилища на собственных ногах раненый теперь сможет. А если нет... Ну, значит, она сделала, что могла, и действительно может со спокойной совестью отправляться восвояси.

Однако беглец пришёл в себя ещё прежде, чем флакон Тамиры опустел. Видимо, к моменту её прихода он не был без сознания, а просто спал. Сразу закашлялся, но, к счастью, уже успел выпить лекарство почти до дна. С помощью девушки он смог подняться на ноги.

— Идём! — позвала Тамира, когда они выбрались из кустарника, и указала направление кивком головы.

Он посмотрел непонимающе, но девушка не знала, в чём причина. Возможно, беглеца терзали вполне разумные вопросы — кто она, откуда взялась, куда собирается его вести и зачем. А может быть, он просто плохо соображал в силу своего состояния, и в его недоумении не было особой осмысленности. Так или иначе, с Тамирой он пошёл. Молча, не задавая вопросов. То и дело спотыкался, пошатывался (хоть она и старалась его поддерживать), но всё-таки шёл.

— Куда мы идём?

Девушка вздрогнула, услышав этот вопрос. Сосредоточившись на дороге и ночном лесу, она почти забыла, что ведёт за собой человека, способного говорить.

— Ко мне домой, — бросила она, когда первичный испуг сошёл на нет.

— Зачем?

— Кровь твою буду пить, — огрызнулась Тамира.

И без того она ходит по лесу среди ночи, непонятно с какой радости, тратит запасы ценного зелья и тащит из кустов совершенно посторонних мужчин. Так нет, ей ещё и на глупые вопросы надо отвечать!

— Я травница, — пояснила Тамира чуть позже, справившись с собственным раздражением. Злилась-то она в первую очередь на себя, а не на спутника. — У меня дома есть лекарства. Подлечу тебя немного.

Искоса глянув на мужчину, она увидела на его лице всё то же недоумение, но гадать о причинах не стала. Вряд ли он сейчас вполне адекватен, так стоит ли разбираться? Слишком слаб, чтобы как-то ей навредить, — и то ладно.

До дома они добирались почти час. Намного дольше, чем потребовалось бы ей одной. Но спутник даже после настойки ферны с трудом передвигал ноги, тяжело дышал и был вынужден часто останавливаться, чтобы передохнуть. Наконец, они вошли в дом и закрыли за собой дверь, отсекая перекличку ночных птиц, стрёкот сверчков и прочие звуки ночного леса. Комнат было две, и в каждой имелось по кровати — одна на случай, если кто-то из знакомых приедет и останется переночевать, что, впрочем, случалось крайне редко. Вот на эту-то кровать Тамира и уложила больного. Точнее сказать, он просто упал на эту кровать лицом вниз, еле-еле до неё добравшись. На большее действия ферны не хватило: всё-таки растение, что бы там ни говорили, не волшебное.

Тамира немного посидела, отдыхая, а затем приступила к осмотру.

Удивительно, но ничего по-настоящему серьёзного, такого, что угрожало бы жизни пациента, осмотр не показал. Не было ни переломов, ни глубоких ран, ни повреждения внутренних органов — насколько Тамира, конечно, могла судить, будучи всё же больше травницей, чем лекарем. Ушибов и синяков — много, несколько мелких порезов, следы и от верёвок, и от кандалов. Жар. И ещё какие-то следы, в происхождении которых она не была уверена. Но если от пыток, значит, пытали аккуратно, так, чтобы не покалечить жертву.

Поморщившись, размышления на эту тему Тамира закончила. Перешла к делу. Продезинфицировала порезы. Потом приготовила жаропонижающее средство, размешав в воде заранее заготовленный порошок. Влила лекарство больному в рот.

На этом сочла, что на сегодня хватит, и отправилось спать. Всё остальное могло подождать до завтра. В конце концов, лазарета для беглых преступников она здесь не открывала. Самое срочное сделала. А на отдых она тоже право имела. И без того до утра оставалось недолго.

Грань Безопасности безропотно пропустила в Оплот свою дочь, даже не подозревая, какие сомнения поселились в её душе, сделав, быть может, не такой благонадёжной, как прежде. После третьего перехода я перестала с трепетом замирать, прежде чем преступить Грань. А вот на этот раз в сердце появились сомнения. Но нет, Грани было решительно всё равно, что за мысли лелеют входящие в Оплот люди. Её интересовала только масть.

Я надеялась избежать по пути встречи с разбойниками, однако на сей раз мне это не удалось. Мэл углядел меня, когда я успела подобраться совсем близко к грани, и тут же поднял шум. Однако мои опасения оказались напрасны. Дик бросился ко мне с распростёртыми объятиями. Прежде подобного за ним не водилось, хоть наши отношения и были весьма тёплыми, и он даже порой по-братски целовал меня в щёку.

— Элайна! Чёрт меня побери, Элайна! — вскричал он, ринувшись мне навстречу. — Хоть одна хорошая новость за последнее время! А нам сказали, что тебя раскрыли светлые, и больше мы тебя не увидим.

Разбойники знали о роде моей деятельности значительно больше, чем большинство обитателей Оплота. Как-никак, именно им следовало в случае необходимости прикрывать агентов вроде меня в районе границы. Впрочем, больше других знали и обитатели приграничной деревни. Поскольку дорога к Грани вела только одна, от них трудно было утаить столь частые перемещения за территорию Оплота и обратно.

— Действительно схватили, — подтвердила я, оказавшись в его объятиях. — Но, как видишь, выпутаться мне всё-таки удалось.

Теперь я почувствовала себя спокойнее. Если бы разбойники получили приказ устранить меня при приближении к Грани, они не стали бы вести себя так, как сейчас. Либо меня уже бы убили, либо, напротив, предупредили бы, что соваться в Оплот не следует. Тут уж — в зависимости от степени преданности властям. Неплохо зная Дика, я, кстати сказать, поставила бы скорее на второй вариант. Разбойник работал на благо Оплота далеко не только ради собственного обогащения, и тем не менее его лояльность носила довольно-таки рациональный характер. Это не была слепая преданность фанатика.