Драконоборец. Глава 13

Гильом, при всех своих недостатках, был все-таки человеком благородным, и Ричард надеялся, что он немного поостынет и поймет, что был неправ.

До ужина Гильом ходил мрачнее тучи, едва отвечая на любезности хозяев, но утром следующего дня, спустившись к завтраку, уже не выглядел рассерженным и первым делом извинился перед Ричардом и Алисон за свое вчерашнее поведение. Причем сделал это так искренне, что даже у непримиримой Алисон, похоже, не осталось никаких воспоминаний о вчерашней стычке. Когда Гильом этого хотел, он умел быть обаятельнейшим человеком в мире, и Ричард со смехом сказал рыцарю, что он так безупречно извиняется, что после таких извинений хочется попросить его при случае совершить какую-то новую оплошность.

Гильом спросил у Эйсли, не будет ли для них в тягость, если он немного погостит в их замке, и они, естественно, ответили, что Гильом может оставаться, сколько пожелает. Так что несколько следующих дней прошли довольно мирно. Ричард, считавший своей обязанностью развлекать их гостя, предложил поехать поохотиться или всем вместе навестить кого-то из соседей, но Гильом учтиво возразил, что он не хочет доставлять хозяевам лишние хлопоты, и что, в конце концов, будет нехорошо, если ухаживать за Ригелем придется одному Филиппу. Орси вообще отнесся к "болезни" дракона с неподдельным интересом, и часами сидел с ним в конюшне вместе с Ричардом и остальными членами его семьи.

Ричард был только рад такой компании, и Алисон тоже охотно слушала, как Гильом, запросто усевшись на покрывающей пол соломе и откинувшись спиной на стенку денника, рассказывает о столичных новостях.

Предположение отца Ансельма насчет линьки оказалось совершенно верным. Сперва от шкуры Ригеля отслаивались лишь отдельные чешуйки, но потом кожа дракона начала отходить целыми пластами. Ригель извивался на полу и бешено чесал бока и брюхо когтистыми лапами, а временами принимался грызть собственный хвост. В подобные моменты лошади испуганно били копытами и ржали в своих денниках, а люди отходили от дракона подальше, чтобы Ригель не раздавил или случайно не пришиб кого-нибудь из них. Но через несколько минут Ричарду приходилось возвращаться, чтобы деревянными граблями чесать спину Ригеля, куда дракон не мог достать ни лапами, ни пастью. Собственно, ничто не мешало Ригелю почесать спину об опорные столбы в конюшне, но он почему-то не желал этого делать, а усаживался на землю и пытался вывернуть шею так, чтобы достать зубами между крыльями — а убедившись в том, что это невозможно, громко звал на помощь.

К счастью, на четвертый день таких мучений старая детская шкура наконец-то отслоилась полностью, и Ригель перестал чесаться, как блохастый пес. Новая чешуя, ко всему прочему, была значительно красивее, чем прежняя — твердая и блестящая, она была не просто черной, а черной с зеленым и одновременно золотым отливом, как те майские жуки, которых Ричард с Алисон и Невиллом ловили в детстве. Настроение у Ригеля тоже явно улучшилось, и дракон снова начал с жадностью набрасываться на свежее мясо, пирожки и даже сваренную Анной кашу.

— Пора тебе поразмяться, — сказал ему Ричард, радующийся тому, что к Ригелю вернулся аппетит. И Ригель, впервые за неделю с лишним, покинул конюшни замка, чтобы наконец побегать под открытым небом. Летать он пока не рвался, но охотно нарезал круги по полю перед замком, а потом даже затеял с Невиллом, Алисон и Филиппом шумную возню. Все трое хохотали и дразнили Ригеля, носясь по полю, а дракон гонялся за людьми — или, точнее было бы сказать, изо всех сил изображал усердную и напряженную погоню. Эйсли и стоявший рядом с ним Гильом отлично видели, что быстрый, как стрела, дракон мог при желании за несколько секунд переловить своих противников, но вместо этого Ригель рычал, расправлял крылья и царапал землю лапами, делая вид, что у него никак не получается кого-нибудь схватить.

Ригель явно не понимал, почему Ричард остается в стороне от их игры, поэтому пару минут спустя, решив не дожидаться Ричарда, бросился к нему сам. Воздушная волна от крыльев полуторагодовалого дракона чуть не сшибла рыцаря с ног. Ричард засмеялся и погладил Ричарда по скуле, но остался стоять на прежнем месте. Во-первых, ему не хотелось оставлять своего гостя одного, чтобы тот не почувствовал себя забытым, а во-вторых — было неловко бегать, как мальчишка, на глазах у Железной Руки.

Дракон, впервые в жизни наблюдающий такую несговорчивость, нетерпеливо переступил с ноги на ногу — и начал толкать рыцаря носом в грудь.

"Ну?!.. — ясно говорили блестящие глаза Ригеля. — Ну ты чего, не понимаешь, чего я хочу?.. Беги!"

— Потом побегаем, — пообещал ему сэр Ричард. — А пока что лучше покатай нашего гостя. Можешь?..

Во время болезни Ригеля Ричард рассказывал Орси, что Ричард за последний год так вырос, что спокойно может нести на спине сразу двоих людей, и часто катает сразу его самого и Алисон. Единственной проблемой при езде на спине Ригеля являлось то, что чешуя дракона была очень скользкой, а крылья и связанные с ними мышцы двигались даже тогда, когда он не летал, а бегал по земле, так что усевшийся к нему на спину человек в любой момент рисковал соскользнуть на землю. В результате Филипп с Олафом, подумав и произведя все необходимые замеры, смастерили для Ригеля седло, которое удобно застегивалось под грудью и не причиняло дракону никаких неудобств, зато предохраняло человека от падения. Ригель не сразу понял, что это за штука и почему ему следует ее носить, но, обнаружив, что вместе с седлом люди всегда приносят ему соблазнительные лакомства вроде медовых коржиков или миндального печенья, проникся к сделанной Олафом сбруе нежными чувствами и даже сам начал вытаскивать седло на двор с конюшни, намекая, что пора бы чуть-чуть покататься, чтобы получить законный повод объедаться сладостями.

Гильом проявил ко всем этим историям заметный интерес, и Ричард был рад, что может наконец продемонстрировать ему таланты Ригеля на практике. Дракон успел привыкнуть к постоянному присутствию Орси за несколько последних дней, так что без всяких возражений позволил Гильому сесть в седло. Ричард похлопал Ригеля по шее.

— Давай, приятель, пробегись чуть-чуть по полю. Покажи, насколько ты быстрее лошадей...

Гильом, предупрежденный Ричардом, что дракон приучился реагировать на те же жесты, что и лошади, толкнул бока дракона пятками, и Ригель галопом сорвался с места. Иногда дракон и правда бегал, как обычный конь, то есть перебирал ногами, сложив крылья за спиной, но иногда, когда его распирало веселье — как сейчас — Ригель несся вперед огромными прыжками, вытянув шею вперед и полурасправив крылья, словно собирался оттолкнуться от земли и полететь. Впрочем, на памяти самого Ричарда, он еще никогда по-настоящему не отрывался от земли, когда у него на спине кто-то сидел, и, какой бы удивительно манящей не была идея о полетах на драконе, Ричард склонен был согласиться с Филиппом. Судя по всему, подняться в воздух вместе с всадником дракон не мог. Крылья позволяли взрослому дракону нести что-нибудь в когтях, и это "что-то" могло само по себе быть даже тяжелее человека. Но с дополнительной тяжестью на спине крылья дракона не справлялись.

Впрочем, Ричард полагал, что Ригель и без этого достаточно хорош.

Вместе с Гильомом на спине дракон описал длинный круг по полю, и уже собрался поворачивать назад, когда Гильом внезапно потянул за левый ремень закрепленной на груди дракона шлейки, разворачивая его к лесу. Ригель явно удивился, однако все-таки развернулся в сторону опушки и пару секунд спустя уже исчез из виду за деревьями.

— Что он творит?.. — растерянно спросил Ричард, подразумевая, разумеется, не Ригеля, а его всадника.

— А вы не видите?.. — голос Филиппа сочился ехидством. — Ваш драгоценный сэр Гильом пытается украсть нашего Ригеля. Как заурядный конокрад на конской ярмарке.

— Но Ригель же скоро захочет повернуть назад... Он что, не понимает, как опасно принуждать дракона?! — возмутилась Алисон.

— Я поехал за ним, — выводя первую попавшуюся лошадь из конюшни, сказал Ричард — и вскочил ей на спину, не тратя времени на поиски седла. — Может, ещё успею...

Но он, конечно, не успел.

Ригель доехал вместе с Гильомом до конца лесной тропинки, по которой Ригель часто ездил вместе с Ричардом. У старого, раскидистого дуба Ригель, как обычно, начал поворачивать назад — а его всадник дал понять, что нужно ехать дальше. С полдороги Ричард услышал, как Ригель издал резкий и гортанный крик, который служил для него последним выражением протеста — после этого дракон вполне способен был сделать что-нибудь совершенно непотребное. Скажем, сбить человека с ног. Ричард столкнулся с этим только один раз, когда пытался вытащить занозу, застрявшую в нежной коже между пальцами дракона. Ригель тогда так приложил рыцаря хвостом, что Ричард отлетел от него на несколько метров и кубарем покатился по земле. Правда, после этого дракону было очень стыдно. Насколько, что он безропотно позволил злому и ободранному Ричарду обругать себя последними словами и, усевшись прямо на запястье пострадавшей лапы, чтобы надежно прижать ее к земле, все-таки выдернуть злосчастную занозу, а потом еще и обработать рану. Но Гильом — это совсем другое дело. Он ударом хвоста может не отделаться... Ричард яростно пришпорил лошадь, представляя себе самые кошмарные картины — вроде Ригеля, который откусил Гильому голову.

Добравшись до конца тропинки, Ричард обнаружил лежавшего на земле Гильома и седло с лопнувшими ремнями. Ричард бросился к Гильому, соскользнул на землю и, нащупав еле ощутимо бьющуюся жилу на шее Орси, с облегчением понял, что рыцарь не свернул себе шею и не умер, а всего лишь находился без сознания, хотя с первого взгляда трудно было оценить, что он мог себе повредить. Крови было немного — только из разодранной руки, да и ее, определенно, просто разорвало веткой при падении — от зубов Ригеля остались бы гораздо более глубокие и страшные следы. Сам Ригель, судя по примятой траве и сломанным кустам, был слишком сильно сбит с толку и предпочел сбежать. Он еще никогда не причинял вреда кому-то из людей, и явно беспокоился о том, что Ричарду его поступок не понравится — хотя в сложившихся условиях Ричард никак не мог бы осуждать его за то, как Ригель поступил с Орси.

Ничего, он еще вернется, сказал себе Ричард, и перенес все свое внимание на раненного рыцаря.

Он так спешил догнать Гильома и предотвратить трагедию, что в результате оказался рядом с пострадавшим с пустыми руками и при всем желании не смог бы чем-нибудь ему помочь, если бы не его друзья. Алисон рассудила, что, если Ричард успеет догнать Ригеля, то его одного будет вполне достаточно, чтобы успокоить дракона, ну а если не успеет, то еще пара лишних свидетелей ничего не поправят, и поэтому не поскакала вслед за мужем, а послала в замок за носилками, и только после этого отправилась следом за ним. Благодаря ее предусмотрительности Гильома переложили на носилки, а пришедшие вместе с Алисон люди отнесли его назад и даже подняли носилки на жилой этаж.

К тому моменту все жители замка и даже двух прилегавших к нему деревень, кажется, уже были в курсе случившегося. Ричард сказал собравшимся, чтобы они перестали толпиться во дворе и в холле и разошлись по своим делам, но каждый из собравшихся, судя по его виду, ждал, когда распоряжение их лорда выполнит кто-то другой, чтобы последовать его примеру, а подать такой пример и уйти первым никто не желал. Они вытягивали шеи и глазели на Орси, обмениваясь комментариями, общий смысл которых был не слишком-то лестным для Гильома и сводился к тому, что пытаться украсть дракона у приютивших тебя хозяев — не только бесчестно, но и страшно глупо, и что только совершенно сумасшедший человек мог сделать что-нибудь подобное. Ричард порадовался, что Орси все еще не пришел в сознание и не слышит всех этих пересудов. Гордому Гильому это, несомненно, причинило бы гораздо больше боли, чем падение и даже сломанные кости.

Вместе с Ричардом в комнату рыцаря поднялись Алисон c Марджори, которая, помимо своих основных занятий в кузнице, нередко занималась мелкими врачебными делами вроде вправления вывихов и вырывания больных зубов. Ричард считал, что он вполне может раздеть Гильома сам, а Алисон и Марджори лучше бы в этом не участвовать — если Гильом придет в себя, то он наверняка будет смущен участием в подобном деле женщин. Но ни Алисон, ни ее лучшая подруга не придали значения его протестам, и все вместе они сняли с раненого перемазанную землей котту и кольчугу, поддоспешник и плотную верхнюю рубашку с вышивкой у ворота. Бегло осмотрев Гильома, Ричард с облегчением удостоверился, что Орси пострадал не слишком сильно. Не считая сильного ушиба головы, разодранной руки и сломанной ключицы, он был цел — а в его положении такие незначительные травмы можно было посчитать большой удачей. Или, как сказал бы в таком случае отец Ансельм — проявлением особой Божьей милости.

Ричард положил рыцарю на лоб мокрое полотенце, принесенное Филиппом, попросил Алисон с Марджори спуститься в кухню и поискать для Орси лавандового масла и перечной мяты, помогающей от головной боли, и уселся у постели раненого — ждать, когда Железная Рука придет в себя. Пару минут спустя Гильом, действительно, открыл глаза — и сразу же закрыл, как будто бы ему невыносимо было видеть Ричарда.

Эйсли подумал, что на его месте он, пожалуй, тоже не хотел бы смотреть приютившему его хозяину в глаза.

— Может, все-таки объясните, что на вас нашло?.. — спросил Гильома Ричард.

— А что на меня нашло?.. — вяло спросил Орси, по-прежнему не открывая глаз.

— Вы пытались украсть дракона! Вы совсем с ума сошли, Гильом. Даже рыцарского коня нельзя просто украсть, он не позволит вору сесть в седло. А уж дракон... Вы что, не понимали, чем это может закончиться?

— Представьте себе, понимал, — мрачно сказал Орси. На этот раз он все же соизволил посмотреть на Ричарда. И взгляд у него был измученным, усталым, но, правде говоря, не слишком виноватым. — Но у меня не было выбора. Ведь вы же отказались помогать... Дайте воды.

Ричард наполнил кубок и вложил его Гильому в здоровую руку.

— Отказался, потому что Алисон права, — заметил он, пока раненый пил. — Вы не имеете никакого права красть у леди Клеменс ее славу.

Гильом посмотрел на собеседника запавшими глазами.

— Далась вам эта слава, Ричард! Вы действительно считаете, что мне прямо-таки необходимо поучаствовать в этой истории с мечом, чтобы прославить свое имя? А то, не дай Бог, кто-то решит, что леди Клеменс доблестнее меня, да?.. Очень правдоподобная идея! — презрительно бросил он. — Вам что, не приходило в голову, что я просто пытаюсь ее защитить?

— Это неважно, — сердито ответил Ричард. — Относиться к леди Клеменс так, как будто бы она беспомощный ребёнок, у вас тоже нет никакого права.

— Ах, ну да, конечно... — желчно усмехнулся раненый. — Если бы к троллям отправилась не она, а леди Алисон... или, к примеру, ваш кузен, или ваш тесть, сэр Роджер, вы тоже считали бы, что у вас нет никакого права вмешиваться.