Я вам не Сталин... Я хуже! Глава 13. Первый рабочий день, первые назначения, первые впечатления

Я вам не Сталин... Я хуже! Глава 13. Первый рабочий день, первые назначения, первые впечатления.

Хироши Терамачи, японский миллиардер:

«В 1939 г. вы, русские, были умными, а мы, японцы, дураками. В 1949 г. вы стали еще умнее, а мы были пока дураками. А в 1955 г. мы поумнели, а вы превратились в пятилетних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той лишь разницей, что у нас капитализм, частные товаропроизводители, и мы более 15% роста никогда не достигали, вы же — при общественной собственности на средства производства — достигали 30% и более. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры».

Мой первый рабочий день на должности Великого и Всемогущего (ужасного и кровавого, нужное подчеркнуть) Диктатора Советского Союза — как и положено, начался с вопроса о моей личной безопасности… Она для любого уважающего себя деспота тирана — должна быть превыше всего и, я об этом прекрасно помнил. И про персональную охрану «вип-персон», я кой-чё по прежней жизни знал.

25-го (уже двадцать пятое число!) января с утра, за завтраком инструктирую генерала Косынкина:

— Эти восемь «стажёров» во главе с сержантом Ерофеевым, всегда должны быть со мной рядом.

Конечно те так понравившиеся мне ребята — вовсе уже не «стажёры» (точнее не «кандидаты на звание), а полноценные сержанты госбезопасности. А Ерофеев, уже не сержант, а младший лейтенант НКВД.

Но это я так — по привычке!

— Четверо во главе с сержантом — ближний круг, четверо — внешний. Последние в штатском, передвигаются на самых обычных автомобилях и имеют на вооружении автоматы, эээ… Пожалуй нужно что-нибудь более компактное, чем «Том-ганы», но пока и этим пойдут.

Сам думаю:

«Надо будет попозже у Черчилля «СТЭНы» выцыганить или выменять на армянский коньяк».

— Кроме этого «внешнему кругу» нужны снайперские… Эээ… Не винтовки — те слишком длинные, а карабины охотничьего образца с оптикой.

Косынкин, понимающе:

— Понял, Иосиф Виссарионович, думаю — найдутся такие в нашем Наркомате, там всякого стреляющего добра хватает.

— Если сами не найдутся — сами через «Внешторг», где-нибудь в дальнем забугорье найдём. Ближний же круг, должен быть вооружён укороченными помповыми ружьями — типа «Winchester Model» 1897 (M1897).

Удивляется:

— Почему именно ими?

Уверенно отвечаю:

— Своими глазами видел: на ближней дистанции — лучше ничего не бывает. Не видел бы — не говорил.

Мда… Много на своём веку жмуров перевидал — сам раз десять чуть одним из них не заделался, но на того чувачка было любо-дорого посмотреть!

Хотя, надеюсь родной маме не показывали, пожалели старушку…

После непродолжительной дискуссии убедил и продолжил:

— Ну и для всех — пистолеты. Только вот что… Вместо наших «ТТ» и «Нагана» я бы предпочёл американский «M1911», под тот же патрон 45-го калибра, что и автомат Томсона. Только не подумайте, что я против отечественного производителя, Петр Евдокимович! Но наш делает оружие для армии, а охрана — это дело несколько специфическое и требующее специфического же оружия.

Улыбается:

— Не понимаю в чём разница, но верю Вам на слово, Иосиф Виссарионович.

— Разница в оставляемых ими «дырках»! Сами впрочем поймёте, когда перевооружите своих орлов…

Уже за чаепитием, прищурившись на него одним глазом, задаю неожиданно-провокационный вопрос:

— Впрочем, главная задача ближнего круга, не отстреливаться — а прикрыть охраняемый «объект» телами и, причём — своими. А как Вы считаете, Петр Евдокимович — прикроют бойцы личной охраны меня своими телами или нет? Не приведи Господь, конечно… Но всё же?

Тот поперхнувшись горячим чаем и едва-едва прокашлявшись, с красным лицом и невольно выступившими из глаза слезами:

— Уверен, что прикроют.

— А я вот — не совсем уверен в этом! Ибо человек так устроен, что в момент опасности думает прежде всего о себе — о любимом и это вполне естественно.

Тот видимо до глубины души обидевшись, перешёл на сухой официал:

— Наши бойцы, прежде всего думают об выполнении служебного долга — защите жизни товарища Сталина.

Скептически:

— Сомневаюсь, однако… Был бы товарищ Сталин их близким родственником — лучше всего собственным ребёнком, или на крайняк любимой женщиной — то, вполне вероятно. А так…

Резко, даже неприязненно:

— Вы ошибаетесь!

Примиряюще улыбаюсь:

— Давайте не будем спорить и ссориться, Петр Евдокимович — так как проверить правоту нас обоих может только реальное покушение… Не самим же нам его устраивать, верно?

Помедлив, всё же соглашается.

— Верно.

Задумчиво:

— Я в общем-то, вот про что… Существуют конструкции бронежилетов или по-вашему…

— Стальные нагрудники? Кирасы?

— Точно — они самые! Вот в них «прикреплённый» — вполне может решиться закрыть своей грудью охраняемое лицо. Раздобудьте такие для наших «стажёров», Петр Евдокимович.

— Понял, раздобуду.

— Ещё вот что…

Решил наконец-то запилить свою первую «заклёпочку» — сил уж нет больше терпеть:

— …Надо срочно спроектировать и изготовить «раскладной кейс телохранителя», испытать его «на кошечках» и обеспечить ими прикреплённых ближнего круга, из расчёта один на двух бойцов: один прикрывает мою тушку тела этой штуковиной, второй — отстреливается.

Косынкин слегка начал тупить:

— Извините, что это? Ни разу про такое не слышал.

Рисунок 45. Современный кейс телохранителя.

Поискав глазами что-нибудь похоже на карандаш и кусок бумаги и не найдя под рукой, в «заклёпкоманческом» азарте чертю прямо вилкой по белой скатерти, сперва макнув её в смородиновое варенье, конечно:

— Очень полезная штуковина, Петр Евдокимович! С виду — обычный «наркомовский» портфель, носимый за охраняемым лицом его телохранителем. Но в случае опасности… Лёгким движением руки, портфель превращается… Превращается портфель…

Накконец, сто-то похожее изобразил:

— Портфель превращается в раскладной щит — защищающий от пуль и осколков!

Внимательно рассматривая «эскиз»:

— Не тяжеловат будет?

Согласно киваю:

— Конечно, кевлара у вас нет и, как он делается — я без понятия… Мда… «Знать бы прикуп — жил бы в Сочах»! Поэтому запилить сей девайс, придётся из пластин броневой стали. Сколько к примеру щиток «Максима» весит, имели с ним дело?

— Да как бы, не килограммов десять. А нам надо в портфель два, или даже три таких запихнуть — чтоб спрятать не только голову и грудь, но и торс и желательно…

— Яйца! Хахаха!

— Хахаха!

Задумчиво:

— Эээ… Но с другой стороны нам же не надо защищаться от винтовочных пуль в упор? Никто не допустит до охраняемого человека с винтовкой… А пулю на излёте, или пистолетную и тем более осколки ручной гранаты — и сталь обычного шлема хорошо держит. Сколько там толщина?

— В пределах одного-двух миллиметров, точно не знаю.

— Вот из таких и надо.

Ещё раз внимательно посмотрев на рисунок, запоминая его, Косынкин:

— Сегодня же озадачу наших специалистов из НКВД.

Уже вставая, собираясь на выход:

— И ещё не забудьте патент оформить, Петр Евдокимович! Приоритет страны, родного ведомства и валюта — если удастся впарить забугорным фирмачам.

— А на кого оформить патент?

— На того специалиста, который будет этим заниматься. Не на товарища Сталина же в самом деле. Ему и гонораров от издаваемых трудов для Сталинских премий вполне хватает1…

Посмотрев на часы:

— Ну, что Петр Евдокимович? Нам пора на работу, а будут потом в Совнаркоме сплетничать: «Не успел устроиться к нам, как уже опаздывает»! Опять же историки, обязательно по этому поводу будут писать всякие гадости про товарища Сталина… Такой сволочной народ, я Вас скажу!

Задумался:

— А не начать ли их кошмарить первыми, как считаете?

— Вам видней, Иосиф Виссарионович.

На выходе нас поджидала Валентина Васильевна:

— Уже половина восьмого, а ты ещё в шлёпках! На работу не опоздаешь?

Чмокнув её в щёчку:

— Дорогая! До Кремля всего двадцать минут… Успею!

Показывая на вешалку, где висела старая сталинская шинель:

— Спецовку здесь наденешь или возьмёшь её с собой и переоденешься уже за проходной Совнаркома?

Задумавшись:

— Пожалуй, пусть пока здесь повисит: на моей должности, «спецовку» носят только в самых торжественных случаях. А сегодня — самый обычный, хотя и самый первый рабочий день.

Зевает:

— А кем тебя хоть выбрали? А то ты пришёл вчера, поужинал, упал на кровать — хорошо хоть сапоги успел снять и, дрых без задних ног до самого утра.

Облачаясь в парадно-выходную шинель и нахлобучивая шапку-ушанку, поглядывая на чёрную тарелку репродуктора:

— Да, кем только не выбрали, мать… Скоро «по радио» объявить должны, сама узнаешь. А мне некогда.

Целуется на дорожку:

— Когда с работы тебя ждать?

Чмокнув её в щёчку, вздыхаю:

— Ох, даже и не знаю… Раньше полуночи точно не жди.

Вижу направляется в столовую и вспомнив об испорченной скатерти, в панике шепчу Косынкинку:

— Валим! Срочно валим, Петр Евдокимович! Иначе и прикреплённые с «Томми-ганами» — нас с тобой не спасут…

* * *

До утреней планёрки-совещания в Совнаркоме ещё время есть, поэтому успел принять в своём кабинете так настойчиво добивающегося аудиенции лётчика Гражданской авиации Александра Голованова — в «реальной истории» будущего маршала авиации, с коим состоялся весьма интересный и главное — содержательный разговор.

Поздоровались и:

— Присаживайтесь, товарищ Голованов и рассказывайте с чем пришли. Только кратко, в двух словах и без ненужных прелюдий. Сразу к делу, короче!

Ну и тот сразу выкладывает правду-матку:

— Товарищ Верховный Главнокомандующий! Во время Финской войны мне довелось убедиться, что в отличии от пилотов Аэрофлота — экипажи ВВС РККА совершенно не умеют летать ночью, или во время плохой погоды.

Про себя иронически хмыкаю:

«Тоже удивил! Судя по аварийности, наши «сталинские соколы» и, днём-то летают кое-как».

Вслух, указывая пальцем за спину:

— Видите что написано на стене моего кабинета, товарищ Голованов? «Критикуешь — предлагай, предлагая — делай, делаешь — отвечай!». Если Вы согласны на такой формат нашей с вами встречи — продолжайте. Нет — давай до свидания.

Тот, ещё раз прочитав надпись, твёрдо и уверенно:

— Я согласен.

Располагаясь в кресле поудобнее, настраиваясь на длинный разговор:

— Тогда, слушаю Вас.

— Товарищ Сталин! Я предлагаю создать из гражданских лётчиков учебный полк, чтобы учить их летать по приборам.

Я, любуясь этим видным во всём человеком — лицом, ростом, статной фигурой и главное — мышлением, тем не менее напустил на себя строгость:

— Во-первых, а не поздновато ли спохватились, товарищ Голованов: с Финской войны — уже больше года прошло? А во-вторых, с такими предложениями принято обращаться по инстанции — к командованию нашей боевой авиацией, а не сразу к Верховному Главнокомандующему… Конкретно: к товарищу Смушкевичу, Рычагову, Локтионову.

Тот с отчаянием в голосе:

— Товарищ Сталин! Я уже почти год стучусь в те двери, а меня все посылают!

Деланно не поверил, хотя был в курсе:

— Прям так уж и «посылают»… Вы не преувеличиваете?

— В последний раз, товарищ Рычагов сказал: «Много вас тут ходит со всякими предложениями».

Сделал вид, что удивлён:

— Вот, как?

Из-за полного отсутствия в наличии истребителей сопровождения, советская дальняя бомбардировочная авиация — не может быть иной, как только ночной и всепогодной.

Встал из-за стола, походил вдоль и поперёк по кабинету, встал у окна и глядя на кремлёвские звёзды на башнях, изрёк:

— Ну, товарищу Рычагову это простительно — его ещё ни разу не расстреливали… А надо бы, давно надо бы!

Расстреливать его я конечно не собираюсь, ибо этот генерал-скороспелка имеет какой-никакой — но боевой опыт, что среди наших лётчиков-истребителей достаточно большая редкость.

Но опустить с Начальника Главного управления ВВС РККА — до должности, которой он соответствует, обязательно надо и мало того — необходимо.

Рисунок 46. Голованов А.Е.

Но в данный момент меня интересует Голованов и его предложение, поэтому вновь усевшись за стол, задаю следующий вопрос:

— Сами то, если не секрет — на чём летаете?

— На самолёте американского производства «Дуглас Си-47».

Пытливо заглядывая в глаза:

— Как он в освоении лётчиками? По сравнению с нашим основным дальним бомбардировщиков — «ДБ-3»?

Тот, не отводя взгляда:

— На нём, я очень быстро научился летать в любую погоду. И не только я, товарищ Сталин! А вот на нашем… Хм, гкхм…

Он явно боится. Не каждый решиться сказать в глаза Вождю, что эти переделанные из рекордного по дальности самолёта и выпускающиеся большой серией ильюшинские бомбардировщики — полный отстой по всем показателям, кроме той же дальности. Однако на хрена скажите мне, большая дальность бомбёру — несущему всего тонну бомб?

Не экономично!

Прерываю:

— Понятно, можете не продолжать. Как Вы расцениваете советскую копию «Дугласа» — транспортно-пассажирский самолёт «ПС-842»? Только честно?

Тщательно подбирая, как бы «жуя» слова:

— Двигатели не добирают мощности, качество сборки не в пример хуже, но наиболее заметно отличии — в радиооборудовании, в частности радионавигационном…

— Так, так, так… Продолжайте!

— На «Си-47» стоит мощная приёмно-передающая радиостанция, а главное — радиокомпас «Бендик» — действительно позволяющий с высокой точностью пеленговать работающие радиопередатчики и, таким образом — безошибочно определять своё место на маршруте полёта…

— …На «ПС-84» же установлена довольно слабенькая радиостанция «РСБ-1» и, радиополукомпас РПК-2 «Чайка» — с помощью которого, определить своё месторасположение можно только весьма приблизительно. А вообще то, товарищ Сталин, надо развивать всесоюзную сеть пеленгаторных баз и радиомаяков — которая у нас весьма скромная и, обеспечивает главным образом только аэрофлотские трассы.

Хотя и знал по «послезнанию» такое хреновое положение дел, но всё равно взбесило до темноты в глазах:

«Блять, а чем интересно наши генералы от авиации занимались? Сцука, а куда интересно Реципиент с товарищами Ежовым, Берией, Мехлисом и прочими сатрапами смотрели?».