Драконоборец. Глава 19

Двоих оруженосцев они встретили на полдороги к тому месту, где рассчитывали их найти. Вопреки опасениям Орси, они сумели сохранить их лошадей, хотя ехать верхом, ведя в поводу остальных коней, было непросто, так что Патрик и Филипп ехали медленной и тряской рысью. Разглядев в темноте Ригеля и идущих за ним людей, Филипп остановил коня и завопил от радости. А Патрик удивил Ричарда тем, что спешился и, бросившись навстречу путникам, повис на шее у остолбеневшего Орси.

— Мы слышали, как вы зовете Ригеля, — сказал Филипп, подходя к Алисон и Ричарду. — Патрик чуть с ума не сошел от беспокойства. Думал, что вам нужна помощь...

— Ну, а ты? — поддразнил Ричард. — Ты, значит, совсем за нас не беспокоился?

— Ну нет, не то чтобы "не беспокоился"... Просто и так понятно, что один вы не вернулись бы, я же вас знаю. Значит, остальные тоже с вами. А раз так, значит, у вас, наверное, все получилось. Так я думал.

— Вот, — наставительно сказал Железная Рука островитянину. — Бери пример с него. Оруженосцу полагается считать, что его господин способен справиться с любой опасностью, а не хоронить его заранее...

Но было видно, что он тронут.

Единственным, для кого не хватило лошади, осталась леди Клеменс, которая объяснила им, что она расседлала и отпустила своего коня, прежде чем отправляться в подземелье.

— Я не знала, когда я смогу вернуться, но и так было понятно, что это займет не один день. Привязывать коня в горах, где полно хищников — это убийство. Так что я подумала — пускай Туман идет, куда захочет, — объяснила она. А когда Ричард с Алисон удивленно воззрились на нее, со смехом пояснила — Этот конь вырос не на конюшне, я взяла его из табуна. Гильом вам подтвердит... Он как-то сказал, что на турнирах дикий конь никогда не заменит того, которого правильно растили и воспитывали еще жеребенком. Мы поспорили перед всем двором, и я решила доказать, что он неправ. Нашла в восточных пустошах табун из местных белых лошадей, присмотрела себе Тумана. Долго к нему подлаживалась, чтобы он меня признал. И под конец все-таки приручила его и смогла забрать с собой в столицу. А потом мы с ним вышибли Орси из седла на столичном турнире. Так, Гильом?..

— Да, — подтвердил Железная Рука, глядя на леди Клеменс с совершенно непередаваемой улыбкой — грустной и одновременно с этим полной какой-то веселой нежности. Ричард подумал, что никогда до сегодняшнего дня не видел Гильома Орси настолько откровенно, душераздирающе влюбленным. Леди Клеменс, тоже явно не привыкшая к подобной откровенной демонстрации Гильомом своих чувств, растерянно сморгнула.

— Во-от... В общем, Гильом проиграл своё пари, а мы с Туманом последние года три отлично проводили время вместе, — отводя глаза от рыцаря, продолжила она. — Но все-таки Туман не из тех лошадей, которые не способны сами позаботиться о себе. Ему нетрудно будет заново привыкнуть к дикой жизни. Я решила — если все пройдет благополучно, и я смогу вернуть меч, то до обитаемых мест я как-нибудь уж доберусь пешком. В миле отсюда где-то спрятано мое седло и упряжь, но, по правде говоря, у меня нет особого желания задерживаться здесь ради того, чтобы их разыскать.

— Если хотите, леди Клеменс, мы можем поехать вместе, — предложил Гильом, и Ричард различил в его голосе нотку надежды. Ему даже захотелось, чтобы Клеменс согласилась — в конце концов, возможность проехаться вместе с дамой сердца на коне, была бы для Орси хоть какой-то наградой за все его жертвы. Но леди Клеменс, явно смущенная таким предложением, быстро сказала :

— Спасибо, это, конечно, очень щедро. Но, я думаю, будет разумнее, если я поеду с Алисон или с Патриком. Они, по крайней мере, легче остальных.

— Да... в самом деле. Об этом я как-то не подумал, — ровным голосом сказал Гильом. — Ну что ж, тогда садитесь к леди Алисон — и давайте уже, наконец, выберемся из королевства Горгаса.

Для Ричарда это звучало так, как будто бы Гильом сказал — "И давайте уже, наконец, покончим с этим". Ричард закусил губу. Ну нет!.. Не может он позволить Орси выпить этот чертов яд, даже если придется с ним подраться. Он просто обязан отыскать какой-то выход. А еще — пора, пожалуй, посвятить в суть дела остальных попутчиков. Всем вместе им будет гораздо проще что-нибудь придумать.

— Мы поедем шагом, — сказал Ричард, когда вся компания уже сидела на конях.

— Не дурите, Ричард, — устало сказал Гильом, явно понявший, что он тянет время. — Алисон с леди Клеменс вместе ненамного тяжелее, чем один всадник вроде меня.

— А их кольчуги и вся остальная броня — намного тяжелее, — парировал Эйсли. — И то, что лошадь может вынести какой-то груз, ещё не повод ее загонять...

— Ричард прав, — вмешалась Алисон. — Тролли за нами не погонятся, так зачем нам спешить и мучить лошадей? Вы что, куда-нибудь торопитесь?

Гильом пожал плечами и умолк. А Ричард с Алисон воспользовались тем, что он направил своего коня вперед, и обменялись за его спиной быстрыми взглядами.

— Надо рассказать все остальным. На первом же привале, — одними губами сказал Ричард.

Алисон кивнула.

Они ехали весь остаток ночи, а потом — все утро до полудня. Когда солнце стояло в зените, и вокруг стало достаточно тепло, Алисон заявила, что она устала, и, если никто не возражает, она предлагает остановиться на привал и хотя бы пару часов поспать. "Иначе я просто не дотяну до ночи" — заявила жена Ричарда, бессовестно играя на рыцарских чувствах Гильома Орси, на которого, по большей части, и был рассчитан этот спектакль. Разумеется, после такого заявления Гильом не мог не проявить галантности и не сказать, что леди Алисон права, что он тоже не выспался по-настоящему в пещерах троллей, и остановиться на привал — это отличная идея. Удивительнее всего, пожалуй, было то, что, когда они наскоро позавтракали (или все же пообедали?) той снедью, которую им дали с собой во дворце Горгаса, Гильом и в самом деле задремал под весенним солнцем вместе с остальными. Ричард осторожно растолкал обоих оруженосцев и леди Клеменс и, приложив палец к губам, показал им, что им нужно не задавать вопросов, и отойти вместе с ним подальше от стоянки, оставив Гильома под надзором Ригеля. Когда они устроились поодаль, за удобной каменной скалой, Ричард и Алисон вкратце пересказали своим спутникам историю о ведьме. На протяжении всего рассказа Филипп чертыхался, не переставая, а Патрик молчал, но смотрел с таким ужасом, как будто видел кошмар наяву.

— Не знала, что Гильом такой романтик, — зло сказала леди Клеменс, когда Ричард, наконец, умолк. — Что, если эта старая дрянь вручила ему только карту тролльих подземелий, а все остальное с самого начала было ложью? Ведь никто, кроме неё самой, не может знать, существует ли вообще эта "магия судьбы"!

— Это уже неважно, — грустно возразила Алисон. — Гильом дал слово. Значит, он должен будет его сдержать. Рыцарь не может лгать.

— Но мы-то ничего не обещали!.. — возразил Филипп, удивив Ричарда той страстью, с которой он собирался защищать Орси. Лицо Патрика просветлело.

— Правильно! Мы ничего не обещали, как и говорит Филипп — значит, мы можем ему помешать. Нет, мы не можем, мы должны! — воинственно сжав кулаки, заявил он.

— Давайте для начала заберём у него эту пакость, — сказал Ричард. — Чтобы не случилось так, что он выпьет свой чертов яд, пока мы совещаемся. Мне лично будет гораздо спокойнее, если флакон будет у нас...

Леди Клеменс скептически нахмурилась.

— И как мы его заберём? Вы сами говорите, что Гильом носит его на шее на верёвочке. Я сильно сомневаюсь, что он не проснется, если кто-нибудь из нас полезет ему за шиворот.

— Я могу его вытащить, — внезапно заявил Филипп.

Остальные участники совета замолчали, с удивлением воззрившись на него.

— ...Честное слово, у меня получится! — заверил их Филипп. — Знаете, управляющий у лорда Освальда всегда носил с собой ключи от кладовых. А в замке запирали все продукты, не то что на кухне у сэра Ричарда. Ну и вот, а мы с мальчишками всегда хотели есть. И как-то раз я подумал — пропади все пропадом, пускай меня хоть всего исколотят, но я больше не могу!.. Подкрался к управляющему, потихоньку отцепил ключи и наелся от пуза. Ещё и всех друзей позвал. А потом потихоньку привесил ключи обратно. И, на своё счастье, управляющего я не разбудил. Утром подумал — вот дурак, надо было ключи оттиснуть хоть на глине, тогда бы мы больше не голодали! Ну, правда, второй раз я долго не решался к нему подойти. Но в конце концов всё-таки стащил ключи ещё раз. Правда, оттиск, который я сделал, ни на что нам не сгодился. Это ж надо было идти в кузницу и просить сделать ключ, а любой подмастерье кузнеца сразу сообразил бы, что тут дело нечисто. И наверняка бы выдал нас. Ему-то что, он ведь не голодает... Но после этого ключи я таскал часто. Просто перестал бояться. Управляющий заметил, что продукты пропадают, и стал прятать ключи чуть ли не в подштанники, но я так наловчился, что все равно их вытаскивал. Так что не сомневайтесь, сэр — с Гильомом у меня тоже получится!

— Ну ты даёшь, — только и смог сказать Ричард. — Я всегда говорил, что ты храбрец... Что же ты раньше никогда об этом не рассказывал?

Филипп смутился.

— Ну, откуда мне знать, как бы вы к этому отнеслись... Вы же всегда считали, что чужое брать нехорошо.

— Нехорошо морить кого-то голодом. А ты, по-моему, не сделал ничего плохого.

— Да с вами не поймёшь, что у вас будет плохо, а что нет, — праведно возмутился Фил. — То вы отчитываете меня из-за какого-то дрянного пастушьего котелка, а то у вас кража ключей — доброе дело!

Ричард ощутил уже знакомую беспомощность — и тяжело вздохнул.

— Ладно... Об этом мы потом поговорим. В смысле — я попытаюсь тебе объяснить, в чем разница. А пока попытайся всё-таки достать этот проклятый флакон с ядом, если ты считаешь, что у тебя все получится. А я побуду рядом, на тот случай, если Гильом всё-таки проснется...

Глядя на то, как Филипп снимает кожаный шнурок с флаконом с шеи мирно спящего Гильома, Ричард порадовался, что вовремя встретился с Филиппом и предложил ему свою помощь. Потому что, если бы Филиппу тогда удалось бы ускользнуть от посланной за ним погони, он, определенно, очень скоро сделался бы самым настоящим вором. Не станет человек с такими ловкими пальцами мыкаться от хозяина к хозяину, делая черную работу. Да и вообще, в таких делах труднее всего сделать первый шаг. Что бы Филипп ни говорил, таскать еду у лорда Освальда — это ещё не воровство. Сколько бы он ни перетаскал из кладовых для самого себя и для своих вечно голодных товарищей по несчастью, Филипп оставался честным человеком. Вором он стал только в тот день, когда решился прикарманить закатившееся под кровать кольцо. Конечно, там он говорил себе, что это — только справедливое возмездие, но после этого ему уже не сложно было бы найти себе какое-нибудь оправдание, чтобы утащить кошелек какого-то богатого раззявы, не сделавшего ему ничего плохого. Может быть, он обращается с прислугой так же плохо, как и Освальд. Да и вообще, несправедливо, что одному в жизни достаётся все, а другим — ничего...

— Готово! — беззвучно сказал Филипп, передавая флакон Ричарду. И они вместе, крадучись, как парочка грабителей, вернулись к ожидающим их в стороне сообщникам под удивленно-сонным взглядом Ригеля, явно не понимающим, что за новую странную игру затеяли его товарищи, и почему они не хотят просто подремать на ласковом апрельском солнышке вместе с Орси и с ним самим.

— Отлично, яд у нас, — сказала Алисон, когда все вдосталь похлопали Филиппа по плечам, восхищаясь его победой. — Что будем делать дальше?

— Разобьем этот флакон! — сказал Филипп.

— Выбросим его в какую-нибудь пропасть, — предложил Патрик.

— Нет, лучше отдайте эту склянку мне! Я возьму у вас одну лошадь, первой доберусь до этой ведьмы и волью этот яд ей в глотку, — кровожадно заявила леди Клеменс.

— А вот это, может быть, и неплохая мысль, — подумав, сказал Ричард. — Но тут есть один нюанс — Гильом поймет, что вы забрали склянку и уехали, и поедет за вами. Для него это вопрос чести. Будет лучше, если мы с вами вместе сядем на Ригеля — без меня он вас не повезет — и отправимся к ведьме на драконе. Это безупречный план. Против дракона у старой мерзавки не будет никаких шансов, это раз. Гильом нас не догонит, как бы ни старался, это два. А если он будет уж очень сильно буйствовать — тогда ты, Алисон, его задержишь.

— Запросто, — с лукавой улыбкой подтвердила Алисон. — Изображу, что подвернула ногу, и буду стонать, что он не может оставить нас с Патриком и Филом без своей защиты. Если уж я столько лет как-то справлялась с собственным отцом — то и с Гильомом как-нибудь управлюсь...

— ...При всем моем к вам уважении — я думаю, вы ошибаетесь, — холодно сказал сам Орси, внезапно выходя из-за скалы, в тени которой спрятались "заговорщики". — Я понимаю, что вы действовали исключительно из добрых чувств, но то, что вы задумали — бесчестно. Так что я прошу — ради всех нас! — отдайте мне флакон и не вынуждайте меня отнимать его у вас силой.

Леди Клеменс быстро выдернула флакон из рук Филиппа — и, отступив на несколько шагов, положила ладонь на рукоять меча.

— Не будем вмешивать других людей в наши проблемы, — прищурив свои невозможно-синие глаза, бросила она рыцарю. — Ты, вроде как, заключил с ведьмой договор, чтобы спасти меня, а не кого-нибудь еще. Но мое мнение ты не спросил, а мне ваш договор категорически не нравится. Так что, если ты в самом деле хочешь силой отобрать флакон назад — тогда иди сюда и забери его. Если получится.

Гильом, казалось, несколько опешил и пару секунд стоял на прежнем месте, явно не зная, что теперь предпринять. Но потом на его губах возникла слабая улыбка.

— Так вы что же, леди Клеменс, угрожаете меня убить, чтобы спасти мне жизнь?.. Это как-то нелепо, вам не кажется?..

— Не более нелепо, чем считать, что какая-то ведьма свяжет наши судьбы воедино — тем самым поможет тебе меня спасти. И точно не более нелепо, чем пообещать в итоге отравиться в обмен на подобную услугу! — отрезала леди Клеменс.

— Вот тут вы ошибаетесь. У меня были очень важные причины заключить подобный договор. И я ничуть не сожалею о своем решении. Особенно сейчас. Если бы мне пришлось вернуться в прошлое и снова встретиться с той ведьмой, я бы без малейших колебаний поступил так снова, — сказал Гильом уже знакомым Ричарду тоном человека, который уверен, что он знает нечто, абсолютно недоступное другим, и смотрит на них с чувством снисходительного превосходства.

Леди Клеменс, услышав этот самодовольный тон, даже не побледнела, а прямо-таки позеленела от гнева. На её ставших бескровно-бледными щеках проступили никогда раньше не виденные Ричардом веснушки.

— Это потому, что ты всю свою жизнь слишком любуешься самим собой и не даешь себе труда подумать, что чувствуют остальные люди, — бросила она в лицо Орси. — Ну например, ты не задумываешься о том, что должен чувствовать человек, которого "спасают" таким способом. Но это недоразумение легко исправить...