Расклад

Расклад

Автор: Ихээте нис`Тень ака Бакланчег

Герои (пейринг): Рокэ/Ричард

Рейтинг: G

Жанр: AU, OOC, драма, челленж

Бета: Лиссёна

Фендом: Отблески Этерны

Дисклеймер: трава под названием "Отблески Этерны" принадлежит почтенной Вере Викторовне, бред — мой и нежно лелеемый. Остальное забрать может любой желающий.

Статус: закончен

Размер: 9033 знаков (с пробелами)

Примечание: зверь-обоснуй не то, что рядом не валялся, вообще живет в параллельной вселенной и с автором они друг другу не представлены. Все бросаемые в него тапки автор пропитывает йадом и курит. Вместе с бетой. Поэтому можете бросать — у нас как раз заканчивается запас, а вдохновения ещё много.

то, без чего этого фика бы не было:

Я придумаю тебе смерть,

Смерть красивую, ты ведь достоин

Умереть как герой, не как смерд —

От жары на общественном поле.

Хочешь, конь упадет на скаку,

Разнесет седока на галопе?

Или пуля отыщет тебя?

Да в атаке, не в грязном окопе...

Вот обманутой женщины месть:

Яд, кинжал, выбирай, что придется!

Выбор здесь несказанно велик,

Не надейся, что всё обойдется.

Или — море, сражение, шторм?

Боль в груди, привкус крови и соли...

Ты бы выплыть сумел, но прости —

Всё решают мгновения доли.

Или, может быть, солнечным днем

Ты в распахнутой белой рубахе

Улыбнешься толпе и шагнешь

На ступени, ведущие к плахе?

Не смотри на меня, не смотри!

Я гадаю тебе по ладони...

Слишком много судеб у тебя.

Не хочу, чтобы это ты понял...

Позолотишь мне руку, скажу...

Нет, не правду, и врать не посмею.

Я не лгу, я всерьёз ворожу,

Как одни лишь цыганки умеют!

Не хочу выбирать я судьбу:

Что скажу, тому быть неминуче!

Ну зачем же сюда ты забрел?

Обойти стороной было б лучше...

Я должна говорить — то закон,

И неважно, что сердцу так больно.

Я тебя упредить не смогу:

Над своим я желаньем не вольна...

Выбор только один. Может быть,

Поплачусь я жестоко за это,

А ты даже не вспомнишь меня,

Ты, рожденный под знаком кометы...

Я придумаю тебе смерть,

Я колдунья, мне это подвластно.

Я могу сговориться с судьбой —

Пусть твердят, будто это опасно!

А теперь — просто слушай меня!

Ветер пахнет жарой и шалфеем...

Я такую придумала смерть,

Что ты долго не встретишься с нею. (с) Кира Измайлова

Шаг, другой, третий... Поворот...

Что толку мерить шагами комнату? От мыслей всё равно не сбежишь, а кольцо по-прежнему останется в кармане. Так что можно было бы и не метаться, да вот только нет сил остановиться, сесть.

Эр Август верит в тебя. Конечно, ведь не он стоял перед гадалкой, сжимая в кармане платок Ворона...

Предательство или смерть. И разом всё становится на свои места, только в горле комок, потому что Кэнналоа ты не увидел и уже не увидишь.

Предательство или смерть. Это ждёт вас обоих.

Что-то суматошно бьётся в сознании, требует нестись во дворец, увидеть Её Величество, но горькая злость не даёт приблизиться к двери. Что ты ей скажешь — своей сказочной королеве?

А, стоит закрыть глаза, снова видишь рассыпанные на платке костяшки и весёлую улыбку, медленно сползающую с лица моложавой кареглазой гадалки. Тебе повезло, потому что она оказалась не обычной шарлатанкой.

Повезло...

Предательство или смерть.

Особняк кансилльера хорошо защищён, но для того, кто вырос в полуразвалившемся замке среди скал, тропка найдётся. Особенно, если терять нечего и нечего бояться.

Страх остался там, рядом с гадалкой, затерялся среди её костяшек.

Проклятый список и ещё пара каких-то бумажек. Штанцлер не успел убрать их — его вина. Вот пусть и выясняют, почему на столе кансилльера лежала пара незаконченных писем "гусям". Ты бы их и не тронул, да глаз зацепился. Ну а Ворон разберётся что к чему. Он всегда разбирается. Не он — так кардинал.

Эр Август верит в тебя? Да только твоя собственная вера осыпалась дешевой эмалью с грошовой безделушки-души.

Предательство или смерть. Вся жизнь Первого Маршала — между этими словами. На грани.

А у тебя?

У тебя уже нет этой грани. Только линия, по которой ты движешься от этой точки к той, второй. Но тут ты решил сам и только за себя.

Предательство. Галочкой в графе — кольцо с алым камнем. Ты предал Ворона, когда его взял. Точкой. И дальше...

Рассыпаются костяшки. Горечь и боль в глазах гадалки. Собственный хриплый голос:

— Погадайте ещё... на владельца этой вещи...

Ворон однажды оцарапал руку до крови. Это было давно, ещё в Варасте. А ты на следующий день зачем-то подобрал платок, небрежно брошенный на землю возле лежанки. Кусочек ткани, который он проносил на руке почти целый день. Алва в очередной раз назвал бы тебя романтиком и высмеял бы, если бы знал. И был бы прав, разумеется.

Смерть — это уже скоро, это совсем не страшно, как мнилось.

Незавершенных дел, кажется, нет. Жаль, конечно, что с королевой попрощаться не удастся, но что ты ей скажешь? Да и... не хочется уже. Это вчера сердце разрывалось, требуя немедленно нестись во дворец. Вчера...

А потом ты всю ночь разбирал вещи и бумаги, писал письма. Первый раз писал так — честно, не оправдываясь и не оправдывая. Заставляя себя называть вещи своими именами. Это оказалось тяжело, особенно в письме к матери, но хоть раз нужно проявить твёрдость. Нужно кому? Тебе самому.

Ты хотел отправить письма с утра, но задремал перед самым рассветом. Впрочем, так оказалось даже лучше, потому что перечитал... и кое-что добавил. Матери и дядюшке — сразу в Надор, для сестёр потом привезёт Наль и отдаст тайком. Кузен и своё письмо не вскроет раньше, чем доберётся до окделловского родового гнезда, можно быть уверенным.

Интересно, проклянет матушка или нет? Хотя, в Закате тебе от этого жарче уже не будет.

— Слишком много чужих долгов. Слишком много долгов для одной души, — шепчет гадалка, а ты сжимаешь в кармане платок Первого Маршала. Кто виноват, что у тебя нет ничего, принадлежащего Катари?

Ты выпил яд, едва пришел домой. Да уж... За подобную ересь матушка бы точно прокляла: назвать домом особняк кэнналийского ублюдка, убийцы отца. Но кто виноват в том, что это место действительно стало тебе домом? Ты? Он? Вы оба?

Кто виноват, что ты, всего за день до того, как увидел Алву с королевой, подошёл к уличной гадалке?

Ты не хочешь, чтобы Ворона предавали. А ещё ты с ужасающей ясностью понимаешь, почему этот мужчина не позволяет никому подойти слишком близко. Но это уже не имеет значения.

Два слова, определившие тот и последующие дни. Определившие всю жизнь.

В кольце ещё осталась одна крупинка. Ты опускаешь безделушку в конверт, запечатываешь и бросаешь в ящик стола. Завещание там же, в таком же безликом конверте. А сверху — письмо Ворону. Точнее, два письма: у тебя так и не поднялась рука сжечь вместе со всем остальным бумажным хламом этот сумбурный черновик, принявший невнятные признания и извинения. Во втором варианте больше смысла и меньше эмоций.

— Погадать тебе, мальчик?

Уже перевалило за полночь, но спать пока не хочется. Да и странно как-то засыпать, зная, что уже не проснёшься. Не так. Не в этой комнате. Не одному, как бы ни трусливо это звучало.

Кажется, эта мысль становится решающей.

Ворон не спит и это радует. Насмешливые колючие фразы не могут пробиться через облегчение, обрушившееся на тебя тяжелым одеялом. Ты наливаешь вино, что-то говоришь... и ловишь себя на том, что звук костяшек, рассыпающихся в раскладе на двоих, не отдаётся в ушах. Впервые за эти дни.

— Как умер мой отец?

Зачем ты это спросил? Нет, не так. Зачем ты спросил именно это? Скоро ведь сам узнаешь, разве нет? Или мятежник Эгмонт Окделл удостоился Рассвета? Что-то сомнительно: он ведь тоже клятвопреступник, нарушил присягу... Откуда столько иронии? Яд? Или?..

Как же много "или" набралось за этот вечер.

Линия. Забавно. Помнишь, пару часов назад ты думал о чём-то похожем.

— Он проклят... самые близкие, самые дорогие... Предательство или смерть...

— Юноша, вы меня удивляете. Вы здоровы?

— Да, вполне.

Этот вечер похож на предыдущие — вино, разговоры, насмешки Ворона. Этот вечер не похож ни на один из тех, что были прежде — ты не обижаешься, просто спрашиваешь, не желая слушать ответы. Этот вечер последний, когда вы вместе. Это просто последний вечер в жизни.

Или уже давно ночь?

От выпитого в голове шумит и тянет в сон. Сейчас уже можно. Сейчас ты не один и в груди наконец-то стало тепло. Это трусливо и эгоистично, но Ричард Окделл никогда не умел справляться со своими слабостями. Да и не важно уже.

— Эр Рокэ, это правда — про проклятье Ринальди?

Ведь ты не дурак, ты сопоставил слова гадалки с тем, что прочитал в библиотеке Ворона. Он сам велел тебе искать гальтарские легенды, а о проклятии там было много. Тебе просто не хватало кусочка мозаики, чтобы сложилась цельная картина. А, может, ты напоследок всё-таки немножко научился думать.

Жаль только, что спросил ты, уже закрыв глаза, а сил, чтобы поднять веки, нет. Очень хочется увидеть сейчас его лицо. Когда ты успел так устать?

— Юноша, вы точно не простыли?

Интересно, это уже сон? Наверное, да. Тебе снятся рука на лбу и едва заметная тревога в голосе.

— Юноша...

Ну вот, ты уснул в кресле и Ворон решил растолкать непутёвого оруженосца. Я сейчас встану, эр Рокэ, сейчас. Одну минутку...

— Ричард... Закатные твари, Дикон!.. Очнись...

Это сон, конечно. Не может быть в голосе Первого Маршала Талига столько беспокойства.

— Дикон...

И такой невыносимой боли тоже быть не может...

Костяшки рассыпаются раскладом на двоих и гадалка поднимает пронзительные синие глаза.