Зарисовка в темноте.

Зарисовка в темноте.

...Темнота. Ночь. Тишина. Человек, сидящий в помещении, отделённом от меня стеной. Такой же обречённый, как и я...

...Едва слышные шаги. Звук на грани слуха. Движение за стеной.

— Светлый... Светлый, ты меня слышишь? — И не только он, между прочим. Но об этом никому знать необязательно.

...Знакомый голос. Она...

— Что тебе нужно? — Кажется, я догадываюсь.

— Вытащить тебя отсюда.

— Зачем? Что тебе с этого?

— Тебя это не касается.

— Ошибаешься.

— Не важно. Ты хочешь жить?

— Глупый вопрос. Разумеется да.

— Тогда беги. Для тебя это единственная возможность спастись и, как следствие, выжить.

— Как? Отсюда не выберется даже муравей.

— Я помогу. — О да, она поможет. Как помогла мне. Очутиться здесь.

— Но не просто же так.

— Почему вы всегда считаете, что мы ничего не делаем бесплатно? Ладно, скажем так — мне нужно, что бы тебя завтра не было.

— Вот как?

— Да. Ты согласен?

— Да.

— Хорошо.

...Голоса замолкают. Щелчок замка, звяканье ключей, тихий скрип петель. Едва слышимый стук двери об косяк. Звук человеческого дыхания. Чуть слышные шаги...

— И, всё-таки, почему?

— Тебе лучше не знать. Так будет лучше. Ты слишком молод...

— Не верю, что тобой двигала жалость. — Я тоже не верю. Потому что жалости как раз у неё нет, и никогда не было. Как, впрочем, у всех нас.

— Это не важно. Уходи. До рассвета на границе Чёрных трав должна исчезнуть сама память о тебе.

— Хорошо. И... спасибо.

— Не за что. Иди.

...Звук шагов, теперь более отчётливый. Мужских, заглушающих её шаги. Звук стихает в отдалении и снова тишина, нарушаемая лишь моим дыханием и почти неслышной поступью вышедшей на ночную охоту кошки...

...Снова шаги. Уже скоро рассвет. Это она. Всё-таки пришла. Я знала, что она придёт. Не могла не прийти.

— Здравствуй.

— Глупое пожелание той, кто ещё до полудня развеется на ветру, не находишь?

— Ты права. — Тихий вздох и едва слышный перезвон. Я помню эту её привычку заплетать в волосы серебряные колечки и бусинки.

— Не слышу мелодраматического надрывного "прости", так любимого авторами любовных романов и бульварной фантастики.

— И не услышишь.

— Это хорошо. Потому что услышь я подобное — сразу засомневаюсь в твоей нормальности.

— А она у меня есть?

— Есть. Хоть и весьма относительная... Как и у всех нас. Благодарю.

— За что?

— За сегодняшнее.

— Ты слышала.

— Конечно. Какой смысл ждать рассвета, если ничего не можешь ему сказать? Я хочу умереть с чувством исполненного долга. Хоть раз в жизни удастся подложить свинью твоей матери. Да и всем остающимся здесь.

— Ты странная, — усталое удивление в голосе. Наверняка сейчас кривит совершенные губы в раздражённой усмешке.

— Вовсе нет. Просто мыслю несколько иными категориями. И повторюсь — благодарю.

— За что?

— Не люблю компаний. Тем более — таких. Огонь взовьётся к небесам, открыв дорогу в облака...

— Сочиняешь стишки?

— Как и всегда. ...Пусть смертный видит только дым, я знаю, где-то там она...

— Зачем тебе это?

— Меня там ждут. Ждут слишком долго, я должна идти.

— Ты сумасшедшая. — Шелест юбки, едва уловимо потянуло лиственными духами. К двери она что ли прислонилась?! — Неужели ты думаешь, что ТАМ его встретишь? Или, считаешь, тебя пустят в Рай?

— Возможно. Всё в этом мире относительно и не предопределено.

— Только не мы.

— Вы в первую очередь. Знаешь, а я могла бы всё рассказать твоёй матери.

— Ты этого не сделаешь.

— Верно. Потому что не хочу, что бы со мной уходили ещё двое.

— Это было бы твоёй местью.

— Моей местью будет то, что я умру, не сказав, кто выпустил мальчишку. А ей будет очень интересно.

— Твоя воля.

— Да. На всё м о я воля.

— Прощай.

— Увидимся в чистилище, если тебя туда пустят.

— Пустят. Может мне это зачтётся.

— Я надеюсь.

— И я на это надеюсь... сестрёнка... ещё увидимся сегодня.

— Увидимся... сестрёнка...

... Стихающие шаги. Встаёт солнце. Пора. Улыбнись, сегодня будет прекрасный день. И я ещё увижу его начало.

Шаги. Совсем другие, тяжёлые, нарочито громкие...

— Пора. — Я знаю.