Короткая история жизни Пофунтия, Крестьянина Светлого Замка Рыцаря

Повесть моя проста и неказиста, как и любого крестьянина нашей деревеньки. Родиться мне довелось в светлый год Тёмного Единорога, седьмой темницы декад хаоса, от рождения пресветлой правительницы Империи стального грифона в деревеньке Гнилые кабачки, что у долины Забвения.

Деревня наша не пропащая, а из свободных, приграничных. Земель вокруг вдоволь, урожаи знатные — знай себе паши поля, расти детишек да радуйся.

Так и растила меня матушка с батюшкой, говаривая: "Пофунтий — имя доброе, уготована тебе судьбинушка пристойная."

Матушка моя не простая тётка была, не от коровы с козой пошла, сызмальства наукам учена, да у аббатстве воспитана. Дюже батюшке сдюжило с ней. Не чета она была стражнику сельскому, но поди ж ты — слюбилось, устроилось. Не прошло и недели -на свет появился я. Учила меня матушка яко положено — словом добрым да хворостиной справной. Усё мальство в огороде, та с коровкой днём, или с книгой, та пергаментом вечером. Усё детсво науки познавати пришлося, две недели самого счастья дитятского, яки проклятый порот был, но толку доброго зело много буты, за что ей поклон земной да слово тёплое у сыну.

А как юношою стал, так тут и батько мудрость у руки свои отцовские взяв, с дрыном, что "Уразумителем" звал, познакомил. Что я сразу понял, дрын тот, хворостине мамкиной родичем приходится, не то братом старшим, не то другим родичем постарше, ибо так же спину мою да задницу полюбил. Тогда-то и гонять меня батька стал с воружием разным, когда с кистинём, когда с косою боевой, а разок и алебарду свою подержать дал.

Чего сказать хочу, алебарда, вот сила-то, я тогда, понял, за что селение-то наше батю кормит и поит. Махать ею знатную силу иметь надоть.

Так ещё неделя детства утекла, и стал я парубком молодым, что и скелета пришлого уделать смог руками голыми, и пашню от жуков отбить косою с братками сдюжили, тогда-то к нам и пришёл Господин наш Светло Солнышко, Юрий-РыцарьСветаЛунного25.

Много радости было когдать вошёл в селение оборванец с перстнём заветным, что землю оживить могёт, та властию своею провести к счастию и благополучию должон. По первому зову, получив пинка отеческого, вышел я с косою своею на службу наниматися.

Повёл Юрий-РыцарьСветаЛунного25 нас к месту магии, что охранялось медведем особым. Потапыч был лют, но получив по тычку от каждого из пришедших с Господином братишек, отдал он шкуру на тулуп боярский годную нам. Чего уж горюшко таить, и нам кровью заплатити пришлось сполна, порвал косолапый двоих братюнишек в хлам, и ни свет целительный, от господина нашего, ни мои познания, матушкой даденные не помогли.

И вознёси он длань свою над местом сим, и развёризя небёси, и пролиласи свет истиннай, и не произошло ничерта более, ни замка, ни оплота, ни хибары завалящей. И чегось мы попёрли за ним спрашается. Ещё издеваться изволит, али не герой ли я? Ха, слыхивал бы батюшка, у момент бы уразумителем по спине отходив бы "Хероя".

Но пошукав трошке, нашли мы останки рысаря безродного, что потапычем покушан был, рвань да грязь, но меч справный да щит калёнай остались. Господин наш в мудрости своей забрал себе усё, ба хотьбы спросил, может комусь оружие то сподручней булобы. Вон Митрас, сын Салагора, сызмальства батькой к щиту приучен был, проку во сто крат було бы, а так магик наш перстненосный, со щитом, та мечём теперь стояти за спинами нашими будет. Тай и то хорошо, что косу мою, самоклёпную отобрати не сообразил.

Не дожидаясь ни замка ни воинства достойного, попёрли мы, господином понукамые, к лесочку ближнему, тамо у нас пилорама старенькая була,уже почитай месяцов пяти, яко заброшенная, та обветшалая. Племя мелочи зеленокожой там обитатемо стало, чай его и разогнати хотел господин наш, у десятком.

Пришли тай хапнули по горбу мы знатненько, попёши первымо со щитом, господин наш, возомнил себя воином знатным, за что и получил первые два дротика в ногу тай у плечё, умети щитом работати надоть, чей тебе не кусок доски. Еле ноги уволокли от паскуды мелкой. Слава батькови моёму,что вечером за чаркаю сказовав якось мени, что спасти друга на хребту туже правильно бути. Али благодарен будет до часу смертного, али от стрелы пущеной в спину утикающему прикроет.

Тоскати доводилося мени и тяжёлише поклажу, нежели туша господина нашего свежи приставившегося, и потому драпал я, як от от мамки когдась, чарку бормотухи неспросясь упервой попробовати решився. Дельно бактько балакал, укрыл меня господин ещёй от трёх дротиков, кабы не волочащийся щит, так и вообще цены ему небулоб.

Прибыв к месту, что господин наш именовав Замком, застали, успевшие утечь братцы, нашего голодранца в одних портках, что тёплым матерным словом поприветствовал нас. Юрий-РыцарьСветаЛунного25 приветствовал нас криком, что мы собачьи дети и трусы деревеснские, почитай считал он нас хуже плесени раз мы из бою утекли.

А мы чёго, мы не чёго, мы знамое дело молчим, да помалкиваем, ему господину-то виднише, яко оно правильно под стрелами да копьями гибнуть.

Прооравшись всласть и выплеснувши страх нутряной, господин соизволить решил заметити свою тушку, мною приволочену, та и портянки егойные и снаряжение добротное, что он соизволил оставить гоблинам на усиление. Сбледнув по царски от окровавленной туши своей, он снизошёл поблагодарить меня низко кланяяси до меча ною ненароком выпамшего, тай соизволил узнати имя моё, мамкой да папкой даденное. Я малость стушевался тай сказал, что сын я стражника селения да целительнице деревенской, услышавши меня он возрадовался и саказал, с сегодняшнего дня звати меня Гнутый.

ВОт батько-то растроится, не справно это Гнутым бути, но ктож супротив Госоподина пойдёт, так и стал я Гнутым из деревни Гнилые Кабачки, оруженосец Господина Юрий-РыцарьСветаЛунного25.

Бути оруженосцем господина дело зело полезное, но мало надёжное, сего дня ты Оруженосец, а завтра сталбыть корм для гоблинов. Радует, что оруженосцу полагается добротный доспех, достойное оружие, и знания. За неделю мотания с Юрий-РыцарьСветаЛунного25, мне удалось разжиться и первым и вторым, да и замок отстроившийся потихоньку, вместе с таверной не мог не порадовать. Из первых ребять только Глазун да и остался, бегает теперь по лесу с луком, молодняк гоняет, да сам тренируется на живности разной. Меня Господин при первой возможности отдал на мечника учиться, что зело полезно, но батькина алебарда мне во сто крат любимее была. Ели упросил господина оставить себе одну из найденных в стойле орков.

Любимушка моя на следующий же день меня и порадовала, когда мы на варговых наездников выехали, еле отмахались, да и то господин умудрился под стрелу шальную залезть и вновь к замку улететь. Та и благо то было. Был бы он там, не смог бы я командовать братцами нормально, так и полегли бы все.

Вообще, погибать господин сильно любит, чуть ли не по на каждом бое домой так отправляется, знамо дело почему: как в замок приедет, так девку из свободных да тех, что не против берёт себе и в спальне закрывается, нет чтобы тренировкой на плацу хоть раз заняться. Так у нас его за глаза стали любовно Амурчиком звать, потешаясь. А что? Летает небесами, да любовь разводит.

Две недели дурью маялся господин, хорошо хоть строиться не забывал и то хлеб. Отстроил и кузницу знатную, и аббатство, и монастырь, так на очереди говорят орден боевого братства стоит. Коли сдюжится — упрошу его отпустить меня на паладина жизни выучиться. Чувствую я, что сила мне от матушки доставшаяся не просто так в жилах моих бежит — выхода просит.

Так усё шло своим чередом, и выучился я паладина жизни. Научили меня братья, и, как оружием достойно владеть, и, как силу магическую направить, усиливая себя и друзей, и, как самому сильнее стать на пути врагов веры истинной.

Почти месяц дурью страдал наш Амурчик, пока однажды не проснулся утром с жутким криком,"Сорвался, НЕЕТ", тогда за голову взялся, и господин стал делом заниматься. Да не долго это продлилось. Как раз к концу недели подошёл к замку отряд эльфов во главе с Княжной. И в осаду взяли.

Дня три осада неправильная та была. Ни одной стрелы выпущено не было ни одной атаки, лишь разглагольствование и восхваления, но вот на стену вышел наш Господин. Став в горделивую позу и вздёрнув нос.

— Открыть врата — провозгласил он.

Он предал нас! Это ничтожество, ради буферов древесной мрази предал заветы веры.

Моя алебарда сама выскочила из-за спины и единой светящейся дугой снесла башку подонку.

— Братья, не посрамим заветов отцов, никогда голова истинно верущего не склонится пред нечистью. ВО ИМЯ ВЕРЫ. — Осаду снесли единым ударом конницы в калённых доспехах. Егеря ещё долго ловили по лесам длинноухую шваль, а дуралея нашего, так мы больше в замке и не видели.

КОНЕЦ.