Подарок для Ёлки

Подарок для Ёлки

Глава 1

Газета с размытой фотографией и душераздирающим заголовком пахла свежей типографской краской, скандалом и неприятностями. Для меня.

Моя пятая точка их чувствовала за версту, а тут они появились в непосредственной близости. Испепелить это бумажное недоразумение взглядом вместе со всем тиражом вряд ли получится. Я тяжко вздохнула, зажмурилась, с надеждой распахнула глаза — нет, картинка не поменялась.

— Не нравится? — хмыкнула Ларка и подсунула мне цветной журнал с тем же безобразием на обложке, только фотография в цвете и резкость лучше. — Вот здесь хорошо видно. Ты и труп во всей красе, — процедила подружка в своей обычной неторопливой манере, откинувшись на спинку маленького диванчика.

Она отлично смотрелась в ярком интерьере кафе, стены которого были окрашены в темно — бордовый цвет, а местами, словно оклеены старыми выпусками американских газет и черно — белыми ретро фото закатившихся голливудских звезд. Софи Лорен, Орнела Мути, Бриджит Бордо. Остальных, закатившихся "celebrity", мне с моего кресла было не видно, но если бы они были здесь, то точно бы позавидовали Ларке, молодой, гибкой и стервозной. При удачном макияже подружка выглядела как Кейт Мосс — один в один, такая же тощая, умная и цепкая. С настоящей Кейт Мосс я лично не знакома, но, как мне кажется, другая Кейт никогда бы не взлетела так высоко и так надолго.

— Между прочим, он мне муж, как никак, — глотнула я холодного капучино из огромной кружки, — а ты, бесчувственная, не видишь, мне и так тяжело, — я придвинула журнал.

Да уж, картина Репина приплыли. И кто же этот талантливый фотограф? Руки бы ему вырвать по самое не балуй, и ракурс какой удачный подобрал, скотина! Снято сбоку и чуть сверху.

— Это не ты подсуетилась, ласточка моя меркантильная? — поинтересовалась я у любимой подруги. — Вот уж, не удивлюсь.

— Нет, Елка, ты же знаешь, нам не только фотоаппараты, даже телефоны в зал приносить запрещено. Так что, при всей моей любви к деньгам, увы. За комиссионными не ко мне.

— Ну что за "отрыжка носорога"? Чтоб ему пусто было! У людей горе, — продолжала я возмущаться, рассматривая фото.

А посмотреть было на что!

На дорогущем мраморном полу в ослепительно белом трикотажном костюме, облегающем тело как вторая кожа, коротенькой юбке и обмотанная неоновой гирляндой, нелепо раскинув руки, а также ноги в белых роликах, лежала я. Сверху развалился мужчина в черных брюках и водолазке, в еще более корявой позе, лицом вниз. Странно изогнувшись, согнутые в коленях ноги с одной стороны моего тела, руки по бокам, а простреленная голова на груди. Рассмотреть смертельную рану на фотографии невозможно из -за черной трикотажной шапки, одетой на голову убитого. Но красное пятно на моей груди и светлом полу — впечатляет.

— Выглядит очень трагично. Черное на белом и все в крови, — не выдержала Ларка.

В жизни подружка немногословная и, кому -то может показаться даже медлительной, но я знаю скорость, с которой она просчитывает все возможные выгодные и не очень для себя любимой варианты. Под этой внешней ленцой спрятан гипермозг. А какие у Лары глаза, Кейт Мосс бы удавилась от зависти, вместе с толпой голливудских визажистов. Это точно.

Я обожаю её по -королевски плавную манеру общения, неторопливые жесты. На Ларкином фоне все сразу выглядят как -то мелко, недостойно и суетливо.

— С этого ракурса я меньше всего похожа на ёлку, больше на женщину. Провод, — констатировала я, налюбовавшись творением мне не известного гения, — фотоаппарат бы тебе в ухо, ушлепок майонезный!

— Скажи спасибо, что не замкнуло, — лениво процедила Ларка, а меня передернуло.

Мы с подружкой работали официантками в очень дорогом ресторане на Рублевке. Последней фишкой нашего горе -дизайнера Марка был общий полумрак, оттеняемый белоснежными стенами, светлым мраморным полом и мерцающими звездами в потолке, более яркими над столами клиентов. Круглый зал с ломаными стенами. У центральной стены, расположенной напротив входа, небольшая сцена. К ней прямыми линиями тянутся столы для гостей, расположенные ровно друг за другом на невысоком подиуме, а между ними, как белые лучи, стелются дорожки. Высокие своды, увековечены небесными светилами.

Полное ощущение белоснежной пещеры, стены которой мерцают кристаллами соли, и в ней мы — несчастный обслуживающий персонал. В обтягивающих белых костюмах гимнастов с длинными рукавами, коротких юбках, на роликах, с огромными подносами и, как будто этого всего для полного счастья нам недостаточно, Марк из гибких неоновых трубок — гирлянд, соорудил нам подобие новогодних костюмов. Они питались от небольших блоков, закрепленных сзади на поясе.

Я, например, ёлка, Ларка — звезда. Ещё из недр своей больной фантазии Марк извлек на белый свет: шишку, лотос, снеговика, белку и сову! Как видно, нам с Ларкой грех жаловаться. Но именно питающий это неоновое безобразие электрический прибор, по счастливому стечению обстоятельств не замкнул, хотя я лежала с ним практически в луже крови.

— Надо бы родственников навестить, сказать, что претензий на наследство не имею и узнать, где похороны будут. Хороший был парень, жалко...

— Дура, — процедила Ларка, небрежно смахнув волосы с лица, — никто не оценит твоего благородства, это раз. К тому же, муж твой был очень богат и с очень большими странностями, значит, с дерьмом смешают однозначно, это два.

— Да какой он мне муж, — возмутилась я, — повезло еще, что вчера следователь паспорт от корки до корки пролистал. А то бы узнала, что я замужем только при подаче заявления, когда оскорбленный в лучших чувствах возлюбленный, шваркнул дверью ЗАГСа у меня перед носом.

— Допустим, перспективного возлюбленного, готового дойти с тобой до ЗАГСа пока не наблюдается, а вот от факта, что ты уже вдова, я бы отмахиваться не стала, — гнула свою линию неугомонная Кейт Мосс. — Что ты носом воротишь? Завтра, не дай Бог, ногу подвернешь и вылетишь на улицу без выходного пособия! Думаешь, наш Стасик — карасик, будет тебе больничный оплачивать? — припечатала Ларка.

Наш генеральный менеджер, Станислав Аркадьевич, своими пухлыми слюнявыми губами, выпученными глазами, прилизанными блеклыми волосами и склизкой сущностью, неотвратимо напоминал карася, вытащенного на берег. Такой же скользкий и живучий. Кличка "Карасик" прицепилась к нему намертво, к Ларке — "Кейт", а ко мне это дурацкое — "Ёлка", и всё потому, что я, Ксения Елышкина.

Это Марк виноват, креативщик недоделанный! Хотя, скажу честно, когда наш гений и по совместительству дизайнер озвучил своих персонажей и назвал мою фамилию, единственное, о чем я про себя молилась: "Только не шишка! Умоляю, только не шишка!"

И вот, пожалуйста, сбылась мечта идиота — я ёлка!

Вообще, получается, исполнилось даже две мечты. Вторая сокровенная — выйти замуж за богатого, это казалось решением всех проблем. Последние, самые ужасные два года в моей жизни закончились смертью мамы. И, только узнав, что у мамы рак в невероятно агрессивной форме, я поняла, что деньги тут не помогут.

Уже не помогут, хотя их катастрофически не хватало. Я даже унизилась и позвонила по скайпу отцу в Америку. До этого я демонстративно дулась на него, с мамой на пару. Отец развелся с ней, женился на русской еврейке и уехал с новой женой на ПМЖ в Канаду. Звал меня, рассказывал, как хорошо живется в свободной стране. А когда я позвонила и попросила денег, запел совсем другое, что он для них эмигрант, работы по специальности нет, "Грин карты" нет, денег, соответственно, тоже нет. Но, несмотря на это, напрягался и высылал мне периодически по двести долларов, и на том спасибо.

Я окончила школу, похоронила маму и отправилась поступать в институт Иностранных Языков, где благополучно провалилась на бюджет — не хватило двух баллов. В шоке после прочтения списка поступивших, плюхнулась на лавку в сквере перед институтом рядом с курящей Ларисой. Очень хотелось курить, а поскольку раньше я этим не баловалась, пришлось стрелять сигареты у неизвестной ещё мне тогда девушки, чьи царственные жесты и неторопливая манера вести беседу, уже тогда действовали на меня как удав на кролика.

Выяснилось, что Лариса Бахтеева, как и я не поступила, не хватило одного или двух балов. Но в отличие от меня уже познакомилась с парнем из деканата, а если быть точной, продуманка Ларка познакомилась с ним еще при подаче документов.

Проблема в том, что на платное отделение документы принимают и зачисляют раньше бюджетников, и милый мальчик Игорь подрабатывает тем, что зачисляет на платное отделение так называемые "мертвые души", а затем продает эти места — недорого. Все — таки отделение платное. Но всегда находятся абитуриенты из вполне обеспеченных семей, переоценившие свои возможности, родители которых не готовы, чтобы их чадо болталось без дела целый год. В первый год вылетает половина поступивших на бюджетное отделение студентов, потому как осознание данного факта своей крутости, приводит к тому, что они просто забывают учиться. А Игорь, опять же, за небольшую мзду, обещал посодействовать в будущем о переводе на освободившиеся места бюджетного отделения, при условии отличных оценок. Схема, конечно, заманчивая, но я ни в коей мере не относилась к категории студентов, которые могли себе позволить учиться на платном, о чем и поведала новой знакомой.

Ларка окинула меня своим недоуменно — оценивающим взглядом. Спросила только москвичка ли я, умею ли кататься на роликах и в курсе ли я, что похожа на Монику Беллуччи? Я от подобного набора вопросов слегка растерялась и даже закашлялась от Ларкиных сигарет, но быстро пришла в себя и сообщила, что коренная москвичка, восемь лет занималась фигурным катанием, а вот по поводу Моники Беллуччи однозначно ответить не могу. Да, в моей жизни встречались молодые люди, прибегавшие к этому банальному, с моей точки зрения, комплименту при попытке познакомиться, но до настоящей Беллуччи мне надо набрать десять килограмм веса, плюс килограмм макияжа. Ларку этот факт вообще не расстроил, а вот фигурное катание привело ее в невероятную подвижность. В смысле, для Ларки невероятную, а так, просто в эмоциональную подвижность.

Услышав про работу в вечернее время, которая позволила бы мне учиться на дневном и оплачивать обучение, я пришла в негодование и, гордо вскинув подбородок, сообщила, что в проститутки не пойду, чем вызвала приступ необыкновенного для будущей подружки веселья. Затем она поинтересовалась, с чего я взяла, что проституцией можно заработать такие деньги. Я искренне удивилась, а чем еще девица вроде меня, без образования и каких — либо навыков, да еще в вечернее время, может заработать. И Ларка отвела меня в НОЭ.

Я, конечно, тряслась как осиновый лист, что я не очень похожа на Монику, что я грохнусь с подносом на злобного олигарха, и меня по — тихому прикопают в летнем саду под деревцем рядом с рестораном. Что я буду путать названия блюд и прочее, но, как выяснилось на этой работе, то чего я так боялась, пустяки, а боятся надо было того, к чему я совсем не была готова. Краситься помогал стилист, так что Моника из меня выходила, на зависть окружающим. Машка, например, приходила на час раньше, ее долго гримировали под Мерлин Монро, по полной программе и даже с париком.

Прежде чем меня отправили в зал громить несчастных олигархов, Стасик несколько дней гонял меня по пустому залу с подносом, груженным тарелками и полными бокалами вдоль сервированных столов.

Для передачи заказов на кухню существовала суперсовременная система. У каждого "роллера в юбке и неоновом кабеле" на поясе висел гаджет, куда мы быстро тыкали специальной палочкой, формируя электронный заказ для каждого стола, который моментально оказывался на кухне и в баре. Дальше в разделе готовых заказов высвечивалась иконка, что и для кого можно забирать. Эта штуковина потрясающе экономила нервы клиентов, ноги официантов и сокращала наше общее время пребывания в данном заведении. Мы открывались в восемнадцать ноль -ноль и, соответственно, до последнего клиента. Олигархам, к сожалению, на дверь не указывают, даже если очень хочется.

То к чему я оказалась не готова — это потрясающее хамство, высокомерность и редкое умение наших посетителей смешать тебя с дерьмом. Опять же, помогла Ларка, у нее была разработана система общения с подобными фруктами.

Первое: надо было крепко сжать зубы, до скрипа и тихонько сопеть в две дырочки;

Второе: принять подобострастную позу;

Третье: лицо должно выражать полное согласие с претензиями клиента, раскаяние, искреннее сожаление и робкую надежду на выживание, плюс шанс исправиться. И пока ты стоишь с этим сложносочинённым выражением лица можно:

Четвертое: про себя придумывать для клиента заковыристые ругательства.

Когда пациент выговорится, следовало, сохранив идиотское выражение лица, сообщить, что это больше никогда и ни за что не повторится, и презентовать что -нибудь от заведения. Вы не поверите, как богатеи любят халяву, но факт остается фактом. А дальше, мы лихо подлетали к стойке раздачи горячих блюд и сообщали, что "злыдень писюкастый" с четвертого стола, или "пельмень, контуженный с двенадцатого", или "очказавр из седьмой" или, "чтоб тебе ежика вперед иголками родить с десятого", хвастались неологизмами, так сказать, которые не в полной мере, но позволяли смириться с окружающей действительностью. И все — таки, главным фактором, как это ни банально, были чаевые! Эти странные люди — олигархи, получив в подарок от заведения бутылку вина на десять тычяч рублей, согласно стоимости в карте вин заведения, могли оставить на чай в пять раз больше...

— Стасик — карасик даже эластичный бинт не оплатит, — вынуждена я была согласиться с подружкой.

Все — таки здорового прагматизма и жизненного опыта в ней гораздо больше, чем во мне, несмотря на минимальную разницу в возрасте, всего в три месяца.

— Ты можешь опять меня назвать юродивой, — я вытянула перед собой правую руку, где на среднем пальце красовался он! Единственный подарок от моего ныне покойного мужа, кольцо с бриллиантом в один карат, — но никто и скорее всего никогда, не сделает мне такого оригинального предложения руки и сердца.

— Очень оригинального, — согласилась подружка, потянув к себе мою руку. — Все — таки чистый, зуб даю. Твой псих, если и купил кольцо, то три / третьих, или две/ вторых, — бормотала Ларка.

— Он не псих, — обиделась я, отобрав свою руку с кольцом, — просто с небольшими отклонениями...

— Конечно, с очень небольшими, но оригинальными, — снова не удержалась подружка, — надо же было сделать предложение девушке, так, что она даже не заметила...

— Такое предложение, — я покрутила рукой у Кейт под носом, — трудно не заметить. Я просто не успела понять, что он предлагал. Он взял и умер, — тут слезы сами покатились у меня из глаз.

— Не переживай, — смилостивилась Ларка, — твоего Славика, кроме тебя вообще больше никто не понимал. Ты лучше вспомни, как вы познакомились в первый раз, когда он начал орать и бить себя по башке. Я решила, что нашего Карасика сейчас кондрашка хватит, а ты молодцом, не растерялась...