|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Текст чисто постебаться.
Глава 1.
По стране шла программа по сносу ветхого жилья и улучшения гражданам жилищных условий. В общем, Кольке, прописанному в бревенчатом бараке всю свою двадцатисемилетнюю жизнь, дали квартиру в новом районе, в новом доме.
Ни мать, ни брат, ни тем более бабка, так и не дождались этого дня, получив свои квадраты на кладбище. Бабка от старости, мать от отравления этиловым спиртом, а брат от "макарыча", сделавшем в нем четыре дыры.
Колька любил выпить, но не запивался,знал меру.
Еще он любил баб и травку. А чего не любил, так это работать.
Друзья у Николая были под стать ему. Таких, как Колька и его дружбаны, в народе называют "гопниками".
В юности их компашка зарабатывала тем, что шерстила наркоманов, отбирая их "честно заработанное" бабло, которое они пытались донести до цыган, да бомбила "неправильных" граждан. К неправильным относились все те, у кого были норковые шапки и золотишко.
От лихих девяностых остался лишь отголосок. Колька не успел повариться во всей этой каше. Ему было четырнадцать, когда при очередной разборке его двадцатидвухлетнего братана застрелили. Тогда брат и его банда еще контролировали цыган, торгующих наркотой и водкой, но власть уже подгребали менты. И в очередной рейд за деньгой один из баро отказался делиться. Цыган был матерым, а его родня многочисленной. В заварухе и те и другие повытаскивали стволы. Кто обрезы, а кто и вещи посерьезней. Колькиному брату не повезло. После его смерти и запила мать, да так, что хлестала уже все, что горит. Отомстить за брата Коляну очень хотелось, но кишка оказалась тонка. Так и прошел бум блатоты мимо него. Остался лишь жаргон, повадки да выпендрёж.
В бараке он не жил, закрыл его сразу после материной смерти и тусовался уже несколько лет по квартирам. Перебивался случайными заработками. Такими, например, как прием и сдача металла или перекупка и сбыт золотишка. Однушка, выделенная щедрым государством, была очень кстати. Любвеобильная сорокатрехлетняя хозяйка квартиры, у которой Колька зависал последние два года, порядком его достала. И он с огромнейшей радостью въехал в пустую хату, перевезя нехитрые пожитки из барака.
На его площадке седьмого этажа было шесть квартир. Три справа и три слева. Все они были еще пустыми, так же как и на шестом и восьмом этажах. Заселение дома только началось.
Мусоропровод стоял прямо напротив его двери, а рядом с ним лифт. Вообще, дома были построены как насмешка над народом. Ждали — получите. Вам, барачным, и такое сойдет. Стены — словно картон. Колька отлично слышал, как за стеной в пустой квартире риэлтор договаривается по телефону о сдачи её новым жильцам. Получившая эту однушку семья не захотела в ней жить, предпочитая сдавать. Наверное, в отличие от Кольки, люди, не дожидаясь сноса их халуп, что-то уже прикупили.
Когда заехали новые соседи-квартиранты, он не видел. Они как раз с "пацанами" разбирали его старый барак, чтобы продать хорошие еще доски и бревна. Но вот услышать, что они заехали, ночью ему довелось отлично.
За стеной орали и стонали так, что, казалось, все действия происходят на диване у самого Кольки.
Николай прислушивался, пытаясь разобрать женские стоны, но был слышен только мужской ор, причем на две совершенно разных тональности. Не выдержав, он начал долбить кулаком в стену. За ней резко заткнулись, а потом послышался смех. И опять только мужской. Решив днем поговорить с этим блядским порнушечным кабелем, играющим на публику, Колька, наконец, спокойно заснул.
Все звуки в подъезде были отлично слышимыми, даже если сидишь в комнате, поэтому поднимающийся и останавливающийся лифт Колян не прокараулил. Он резко открыл двери и офигел.
У соседской двери стояли два здоровенных парня — один открывал замок , а другой мацал его за задницу. Увидев Колькину вытянутую морду, они заржали, синхронно ему подмигнули и, зайдя в квартиру, захлопнули перед его носом дверь.
Колька, потрясенный увиденным, тоже зашел к себе. Вышел на автомате на балкон, перекурил и... разозлился.
— Охренеть! Послал бог соседей! Блядь, жить рядом с пидорами — да это же себя не уважать!
Он снова выскочил в подъезд и решительно нажал на звонок соседней квартиры.
Парень, открывший ему, был выше его и шире в плечах.
А уж хлюпиком Колян никогда не был. Боевое детство и деревянные игрушки сделали из него неслабого пацанчика. На морде у пидора — нахальная улыбка и дерзкий с прищуром взгляд.
— Чего тебе?
— Сваливайте нахуй из нашего дома, пидоры гребаные! — Колька сплюнул на бетонный пол.
За спиной первого педрилы появился второй. Еще здоровее первого. У Кольки нехорошо так скрутило в животе не то от страха, не то от злости. Он предпочитал думать, что от второго. Оба парня переглянулись между собой и послали его опять синхронно — далеко и надолго, захлопнув в очередной раз перед носом дверь. Он пнул по железу со всей дури. Дверь тут же открыли и, не успел Колька среагировать, как его сгребли за грудки, и он оказался нос к носу с тем, кто был поздоровее.
— Еще раз так сделаешь, и я наделаю вмятин уже на твоей двери, только не ногой, а твоей тупорылой башкой.
Колян было собрался врезать этому вонючему хренососу по морде, но его рука вместо цели со всего маха вписалась в железный косяк. Как его так быстро развернули, что он не успел остановить удар, он так и не понял, взвыв от боли. Казанки были разбиты в кровь, и кость наверняка треснула.
— Ай-яй, как нехорошо-то. Что же ты так неаккуратно? Чем тебе косяк-то не приглянулся, что ты его долбишь? — Насмешливый голос соседа немного привел в чувства.
— Пиздец вам, педрилы. Завтра вам пацаны объяснят, что нехуй жить рядом с нормальными людьми. — Колька еще раз сплюнул и зашел к себе.
Внутри все кипело. Его сейчас реально опустил хреносос. О своей угрозе на счет пацанов он уже пожалел. Не мог он братве сказать, что какой-то педик его отымел. В переносном, конечно, смысле, но факт. Он не смог вдарить гомику. Стыд и позор. Подержав руку под холодной водой, перебинтовал ее эластичным бинтом и пошел в магазин за бутылкой.
Глава 2
— Ну, и что делать теперь будем? — Иван смотрел на спокойно жующего Саню.
— Ты о чем? — Тот удивленно вздернул густющие брови вверх.
— Да о соседе, конечно. Не хватало нам еще разборок со всякой шушерой.
— Тебя это напрягает? С каких это пор? — Сашка скептически скривил губы и слизнул с них крошки.
— Ты что, не понимаешь, что у нас с хозяевами могут проблемы возникнуть, если это быдло действительно кипишь устроит?
— И что ты предлагаешь? — Парень с хрустом потянулся, а затем, сделав резкий выпад рукой, дернул сидящего напротив Ивана за майку так, что тот оказался грудью на столе, возмущенно охнув. Не дав Ваньке опомниться, Алекс засунул в его рот язык.
— М-м-м... Да перестань ты... Я серьезно говорю. Вот нахрена ты вечно руки свои распускаешь, где не надо?
— А где это не надо? Твоей заднице, по-моему, очень даже надо.
— Да блин...Саня! Ты можешь хоть немного побыть серьезным?
— Ладно, я очень, очень серьезно и внимательно тебя слушаю. — Александр отпустил Ванькину майку и сделал сосредоточенно-суровую рожу.
— Клоун. Уговорил, пошли поваляемся. Утро вечера мудренее.
— Наконец-то, хоть одна правильная мысль! А на счет этого, блин, гомофоба недоделанного не парься. Ну, какие у такого могут быть друзья? И кому, в конце-концов, поверят? Какому-то алкашу, а по его роже видно, что он алкаш, или нам, работникам правоохранительных органов?
— Ну, во-первых, не правоохранительных органов, а всего лишь охранного предприятия. Не преувеличивай. А во-вторых, рожа у него, как рожа. Совсем не алкашная, а очень даже ничего. — Иван подмигнул Саньку и засмеялся.
— Однако... Мне начинать ревновать?
Ванька переместился всей своей немалой тушей на крепкие колени Санька, обнимая того, за короткую "бычью" шею.
— Ну... — Он поиграл не менее густыми бровями. — Можешь немножко. Мне нравится, когда ты ревнуешь.
Через пять минут борьбы, кто кого засосет и облапает больше, Саня возлежал кверху мускулистой и волосатой задницей, на кухонном столе, а Ваня основательно так в него вколачивался. Стол ходил ходуном, в буквальном смысле — перемещаясь под напором Ивана к противоположной стене. Грохот стоял знатный, когда бедный, кое-как склеенный ширпотребный столик приказал долго жить.
Сашка, придавленный Ванькиной тушей и возлежащий на впивающихся в ребра остатках стола, матерился во все свое луженое горло.
— Блядь, я отбил себе все, что можно отбить! Хорошо еще хер не сломал, — жалобно проскулил он, после отборного мата.
— Это все сосед виноват, — вынес вердикт Иван, поднявшись и помогая встать Саньку.
— А он-то здесь причем? — удивился Алекс, рассматривая ссадины на ребрах и животе.
— Весь вечер из-за него через жопу.
— Ага, через мою. Пошли, горе-трахатель, на диван, будешь мои ранения зализывать.
Глава 3.
Колька успел выпить только пару рюмок, размышляя над тем, как подосрал ему риэлтор, подселив соседями двух педрил. И как жить дальше на одной площадке с хренососами, когда у этих самых "сосов" раздался грохот и отборные маты. Правда, звук был приглушенным, видать, грохнуло что-то не за стенкой, где, как предполагалось, находилась комната, а на кухне.
Сам Колька пил водочку, сидя на диване и расположив бутылку, рюмку и закусон рядом на табуреточке. Не успел он погадать, что могло такого грохнуться у соседей, как за стенкой отчетливо раздался протяжный стон.
— Блядь! Вот уроды! Опять, суки, трахаются. Козлы позорные, да заткнитесь вы уже! — Он с остервенением начал долбить здоровой рукой по стене.
Стоны стали громче и уже в два голоса. А потом началось вообще что-то невообразимое:
— Да, давай, трахни меня! Трахни! Воткни по самые яйца!
— Блядь, отъебу тебя, сучка, как сидорову козу!
И дальше шли "ахи", скрип траходрома и всевозможные похабные выкрики.
Колян в бешенстве схватил молоток и начал долбить по панели уже им.
В ответ соседи врубили музыку, и Колька услышал из-за стены:
Нет, не смогу я позабыть
Как с тобой мы стали жить
На двоих кровать делить
Чу! Я подую на свечу
Знаешь ты, что я хочу
Что скучаю без тебя
Дай утолить мой голод
Вдарь, словно в попе молот
Я попрошу поглубже
Мне так будет много лучше
Я— паренек прекрасный
Я— радость педераста
Все, что мне сегодня надо—
Чувствовать мужчину задом
Ночь от заката до восхода
Ты ошиблась мать природа
Что меня мужчиной сделала-ла
День от рассвета до заката
Вазелин найти мне надо
И намазаться везде
О-о-о...
(
* * *
текст песни братья Торч)
Колян глушил водку уже стаканом, рядом валялся молоток, а в уши долбилась песня про пидорасов.
* * *
— Гребаные стены! Надо было снимать квартиру в старых домах. Он же нам теперь никакого покоя не даст. — Ванька выключил музыкальный центр и снова завалился на диван.
Саня курил, выпуская дым кольцами.
— Да, концерт мы, наверное, зря этот устроили. Он же не один в доме живет. Надо бы и, правда, потише быть. — Он выпустил очередное кольцо и затушил сигарету: Ванька не любил, когда он курил в постели.
— Подумаешь, я застонал. Он же сам начал в стену тарабанить, из-за какого-то еле слышного стона. А потом, конечно, Остапа понесло.
— Двух Остапов понесло, — засмеялся Санек, устраивая голову на плече у Ивана. — Да ладно, не парься, прорвемся.
— Слушай, а это правда, что гомофобы, это латентные геи? — Ванька тут же начал перебирать Сашкины волосы, легонько почесывая кожу на голове.
— А хрен их знает, может, и правда. Вроде как психологи утверждают, что да. А с чего вдруг такой вопрос? — Саня чуть не мурлыкал от удовольствия.
— А вдруг наш соседушка тоже, того...
— С ума сошел? Да он гопник натуральный. А у них у всех мозги на один настрой — понятия. — Саня даже засмеялся от абсурдности предположения, что их сосед — гей.
— Ага. И по этим понятиям они с удовольствием трахают петушков. Не-е, они не гомики, они же просто опускают пидорасов, причем ни один раз.
— А с чего ты взял, что этот ушлепок сидел?
— Я не конкретно про него. Я обобщаю. А если сидел или сядет, думаешь, не будет драть петухов? — Иван дернул Саню за волосы.
— Блядь, больно. Ты-то хоть не жаргонь. Зоофилией отдает. Ладно, поживем — увидим, что дальше делать. Но вести себя надо поскромнее, а то не один этот сосед на нас взъестся. Это хорошо, что сейчас дом полупустой, а заедут жильцы, не очень бы хотелось, чтобы в нас пальцем тыкали.
— Ладно, будем трахаться молча, — согласился с ним Ванька.
Глава 4.
Утро у Кольки было кошмарное. Башка трещала, рука ныла, во рту лошадь обосралась — и во всем виноваты пидоры из соседней квартиры.
Засунув голову под холодную воду и кое-как приведя себя в порядок, он отправился вставать на биржу. Один пацан говорил, что можно на шофера бесплатно отучиться, еще и деньги платят, пока учишься.
Работать, конечно, было в лом, но Колян понимал, что когда-то придется начинать. А уж если пахать, то не на заводе, а лучше сидеть за баранкой.
На бирже ему выдали кучу бумажек и направлений.
Домой он шел в приподнятом настроении и с новенькой сберкнижкой в кармане, на которою в скором времени будут перечислять халявные деньги.
Хотелось пива, но ему в понедельник предстояло проходить медкомиссию, а денег оставалось как раз только на нее. Калыма в выходные не предвиделось, поэтому с пивом придется обломиться. Если только кто-нибудь из братвы в гости не завалит затаренный.
Соседи, как предполагалось, были еще на работе, и Колька от души попинал их дверь, оставляя следы подошв на коричневом металле.
Полюбовавшись на свою работу, он с чувством выполненного долга зашел домой.
Часа два Колян пялился в телек, потом ему это надоело. Померив жилплощадь семью шагами туда и обратно, потащился на кухню. Залез в холодильник — сухой паек кончился, а варить лень. Взял телефон и начал листать список контактов: "Бабенку какую-нибудь в гости пригласить, что ли? Хоть жрать, может, сготовит, да и потрахаться бы не мешало. Устроить ответный концертик соседям".
От этой мысли Колька залистал список быстрее и наконец, выбрал нужную даму.
Наталья была девкой некрасивой, но темпераментной. Про таких говорят: злоебучая.
Познакомились они в летней палатке, она сама тогда пригласила Николая потанцевать. Встречались несколько раз в сауне, когда у Коляна хорошая халтура выгорала и деньжата водились. Наташа жила с родителями, а Колька тогда на квартире, контролируемый любвеобильной квартирной хозяйкой.
Через два часа Колян довольный попивал пивко, привезенное девушкой, и уминал толченую картошку с котлетами. Под боком притулилась улыбающаяся, теплая Натаха.
Она поглаживала Колькину спину, приговаривая:
-Кушай, кушай бедолажка мой. Совсем отощал без бабы-то. Квартира есть, теперь можно и поджениться, а, Кольчик? Девушку тебе постоянную надо, хозяйку. Чтобы тебя кормила, лелеяла, стирала, убирала, давала...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
