Вася Иванов - невинная жертва царизму

Вася Иванов

Невинная жертва царизму

19/Х-1905

Вася Иванов родился в 1889 г. 5 Апреля. Мать его была вдова, и Вася был по тогдашней терминологии — незаконнорожденный. Мать его жила в прислугах в В-Уфалее, на время родов оставила место, приютилась у профессиональной нищей старухи, родила у ней Васю и там же его и оставила. У старухи Вася прожил 2 года, служа ей средством при сборе милостыни до ея смерти, после которой попал в другую нищенствующую семью, где и пробыл до 12 Августа 1892 г., т.е. до возраста 3 г. и 4 месяца.

Осень в В-Уфалее всегда дождливая, а в 1892 г. была особенно грязная и холодная.

Утром 12 Августа местный торговец П.Н. Иванов, занимаясь своими делами около лавки, сначала услышал, а потом и увидел вышедшаго из-за угла плачущаго маленькаго мальчика, босого, грязнаго, с пустым грязным маленьким мешочком в руках, в одной рубашонке, со вздутым животом и без штанишек на кривых грязных ножонках. Мальчик продрог, посинел, дрожал и плакал.

Жаль стало торговцу мальчика, решил его отогреть и пошёл взять его. Испугался незнакомаго человека мальчик, ещё пуще заревел, но торговец всё-таки увёл его к себе.

Невиданная обстановка в доме, жена и прислуга торговца сначала напугали мальчика своими хлопотами около него, а потом заинтересовали, и он, отогреваясь, мало по малу перестал плакать и начал есть.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Васька, — прохрипел он.

— Где ты живёшь?

— Тамоди жиу, — махнул он ручёнкой в сторону.

Сняли с него грязную вшивую рубашонку, обмыли и посадили на печку, где он вскоре и уснул.

Пока Вася спал, сшили ему новую рубашку и штанишки, купили чулки и ботинки, а когда проснулся — обмыли, очистили, привели в [92] порядок, одели и накормили.

Против всего этого Вася не протестовал и, видимо, удивлённый и поражённый всем происходящим и никогда им не виданным и не испытанным, молчал, отвечал только на вопросы и охотно ел.

Дети скоро осваиваются, и к вечеру он начал разговаривать:

— А хто у вас по миру ходит? Хто вам подаёт такие куски?

Ответы кажутся странными и непонятными, а может быть и сомнительными: никто по миру не ходит — а все едят; никто им не подаёт, а как-то сами дают, да ещё и куски-то какие!

— Хлеб-то у вас есть? И мука есть?

Совершенно непонятно.

Послышался свисток на соседнем заводе в 2 верстах.

— На Суховязе шесть свистит, — прохрипел Вася, конечно, не зная ни Суховяза, ни свистка, ни что такое шесть. Слышал, что все взрослые так говорят — говорит и он.

Стали укладывать его спать и, из предосторожности, чтобы не замочил бельишко, стали снимать с него рубашку и штанишки. Испугался Вася, заплакал, не даёт, думая, что возьмут и не отдадут, но его уверили, что всё будет лежать рядом с ним, и он, как проснётся, может опять всё одеть. Поверил странным людям Вася и, видя свои обновки рядом, скоро уснул.

Ивановы не знали, чей Вася и откуда, и весь день через других старались узнать о нём и дать знать родителям, что Вася у них.

На другой день приходит к Ивановым девочка и спрашивает:

— Васька у вас?

Заревел Вася зычным голосом, как только увидел девочку.

— Не пойду! Не пойду к вам! Вы меня бьёте! Не пойду!

Ивановы детей не имели и с удовольствием его оставили у себя. Довольна была и прислуга Ивановых, старая дева Василиса. [93] Так и остался ко всеобщему удовольствию Вася у Ивановых и сам стал Ивановым.

Был он, конечно, рахитик. Кроме того, всё тело его было из"едено паразитами и покрыто струпьями. Леченье и правильное усиленное питание понемногу сделали своё дело. Мальчик поправился и стал быстро развиваться. Ивановы его усыновили.

Учась в школе, заболел Вася скарлатиной, которая сопровождалась осложнениями в виде нарывов на шее и в ухе, и которые мучили Васю несколько лет. Нарывы эти сделали шею мало подвижной, а слух на одно ухо был потерян.

Характер у него был очень хороший, нрав кроткий, терпеливый, ласковый, и его все любили. Всегда и ко всему он был внимателен, учился хорошо и настойчиво.

После окончания народной школы его подготовили к поступлению в Реальное Училище в Екатеринбурге, но под предлогом большого конкурса он туда не попал.

Всего вернее, что он не был принят потому, что был "незаконнорожденный", нищий и только усыновлённый, а знаменательная полоса того времени не только "незаконнорожденных" и нищих, а и "кухаркиных детей" была в самом разгаре.

Васю оставили в Екатеринбурге готовиться к поступлению на следующий год во второй класс, и подготовка эта шла очень успешной у известной тогда всему городу учительницы Е.М. Кремлёвой.

На следующий год открывалось реальное училище в Челябинске, и т.к. "большой конкуренции" там не предвиделось, то Васю решили поместить туда — и он поступил.

Глухота его продолжала усиливаться. В классе Васе заниматься стало делаться всё труднее и труднее, и инспектор училища, заметив, что ему легко даются черчение и рисование, посоветовал П.Н. Иванову перевести Васю в Художественно-Промышленную школу в Екатеринбурге, что П.Н. Иванов и исполнил.

Этой школой Вася был очень доволен. Довольны были им и учителя, и товарищи. [94]

Теряя постепенно слух, он приучил себя всё более и более внимательно присматриваться к окружающему и пристрастился к чтению. Любимым его чтением были книги по естествознанию. Всё прочитанное он свободно и легко передавал в пересказе.

Любил он и музыку и, несмотря на глухоту, имел музыкальный слух и легко схватывал новые мотивы, и воспроизводил их, играя на мандолине.

В Челябинске Вася начал вести дневник, который продолжал и в Екатеринбурге до последняго дня своей жизни. Дневник этот теперь утрачен. Изучение дневника показывало, с каким вниманием он относился ко всему окружающему и происходящему. Запись накануне его последняго дня вся посвящена происходящим событиям, собраниям и митингам, происходящим в городе, на которых он многое не понял, т.к. "недослышал", "не разслышал", и решает обо всём этом завтра же разспросить.

Последняя его запись в таком роде: "Завтра наша школа идёт во главе демонстрации учащихся. По пути к нам присоединяются сначала гимназистки, потом эпархиалки, духовники и все, которые по пути. Придём на площадь к Кафедральному Собору, и там нам будут говорить речи. Надо будет обо всём расспросить и всё узнать. Интересно".

19 октября 1905 г. демонстрация учащихся действительно началась с Художественной школы, ученики которой двинулись с небольшим красным флагом. Вася был в первых рядах. К ним по пути присоединялись весёлыя шумныя толпы других учащихся. На улицах, по тротуарам и на балконах везде народ празднично настроенный. Все радостны, все ликуют, что удалось вырвать хоть часть желанных свобод из цепких лап царизма.

Особенно весело делается молодёжи, когда проходят мимо грозной 1-й Полицейской части с красным флагом во главе.

— Возьми флаг, — говорит Васе сосед.

— Давай. Что струсил?

Свернули налево к Кафедральному Собору, прошли уже почти весь собор, как вдруг что-то произошло. [95]

В шуме движения Вася не слышал топота толпы черносотенцев, переодетых полицейских и пожарных, бросившейся на главу демонстрантов из засады в старом гостином дворе. Заметив, что что-то произошло, Вася повернул голову вправо, черносотенцы же были слева, и крашеная палка от пожарной машины одним удачным ударом по затылку положила Васю на мостовую у юго-западного конца собора, а с ним упал и красный флаг.

Хоронили Васю торжественно. Провожали его и представители власти, и представители города, была и музыка. Похоронили его в 1-й Монастырской ограде, в северо-западной части, рядом с любимой им и любившей его "тётей Пашей" (П.М. Брониной).

П.Н. Иванов поставил на могиле памятник, перед которым стояла чаша, наполненная до краёв и сверху покрашенная красным. "Чаша сия наполнена невинной кровью", — значилось на памятнике.

До самой Революции 1917 г. эти два памятника были бельмом на глазу полиции и монахинь, т.к. учащаяся молодёжь не забывала Васю и каждый 1 Мая и 19 Октября навещали могилу Васи, и писали на памятнике прозой и стихами, что помнят, за что он пал невинной жертвой, и оставляли соответственный пожелания врагам народа.

По требованию полиции монахини старательно стирали, смывали и выцарапывали "неподобные" надписи, но они появлялись снова и в таком большом количестве, что не умещались на памятнике Васи и перешли на памятник "тёти Паши".

Чаша простояла не больше года и исчезла, а вслед за ней была срублена и надпись о ней на памятнике.

Оба памятника осели и покосились один на другой, и скоро коснутся друг друга, как будто хотят обняться так же, как иногда обнимались и "тётя Паша" с Васей при жизни. [96об]

Смерть Васи отразилась и в Верхнем Уфалее.

Через несколько дней после похорон Васи в В-Уфалее было устроено собрание местных черносотенцев, приезжал кто-то из Екатеринбурга. После собрания толпа в несколько десятков человек подошла к дому П.Н. Иванова и начала ломиться в ворота, требуя, чтобы он вышел к ней и об"яснил причину, почему вывесил флаги. Толпа росла и дошла до 200-300 человек, но ломились не все. Напор на ворота всё усиливался, и их грозили выломать и разгромить весь дом.

По счастливой случайности в эту ночь ехал из Екатеринбурга на заводы Южного Урала Г.П. Медведев, командированный екатеринбургскими революционными организациями, узнал о подготовке погрома и пошёл к Иванову. В это же время подошла к дому отработавшая смена рабочих из завода. Благодаря вмешательству Медведева и рабочих буйство скоро прекратилось, и толпа разошлась.

После оказалось, что полиция всё время нападения была поблизости, но помощи оказать "не могла".

В толпе, как оказалось, было много не громил, а поджидавших лишь момента, чтобы начать действовать против громил, и только благодаря этим людям так скоро прекратилось буйство после вмешательства Медведева и рабочих.

Потом, конечно, у Иванова были обыски, неоднократно арестовали его, садили в тюрьму и высылали за пределы губернии как опаснаго революционера и "социал-демократа". Почему-то последнему придавалось особенно важное значение.

Такова история Васи Иванова, начавшаяся нищенской сумой, кончившаяся торжественными похоронами и имевшая столь печальныя последствия для его воспитателей.

11/І-1925 (подпись) [97]

ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.133.Л.92-97.