Просто жить

День первый пятой жизни.

Человек — странное существо. Дай ему что-то ценное, и очень скоро он захочет еще больше. Отбери то что дал — смертельно обидится, и попытается забрать обратно. С причинением тяжких телесных. Человек постоянно стремится забраться повыше, и стать обладателем как можно большего числа ценных вещей. Власти, в конце концов. Не знаю, почему так. Не знаю, да и не собираюсь ломать голову над тем, как можно это изменить. Единственное, чего я хочу — просто жить. Пока что получается плохо.

Бытует мнение, что смерть — это конец пути. Также некоторые считают, в зависимости от религиозного мировоззрения, что смерть — это путь к Богу. В рай или ад, не так уж важно. Реальность оказалась куда забавней, смерть — это лишь конец старой жизни, и начало новой. Перерождение. Реинкарнация. Наверное, это не так уж и плохо? Может быть, это говорит о том, что душа — довольно ценная субстанция. И потому ее используют по многу раз, стирая память и личность...

Не в моем случае. Уж не знаю, что за сбой случился в системе мироздания, но отчего-то после смерти я не потерял память. И очнулся в теле младенца со всей памятью взрослого человека... та жизнь закончилась довольно печально — в психиатрическом отделении, в возрасте десяти лет. Случился пожар, по вине одного из больных. А я ведь только-только собирался выписаться, свыкнувшись с новым бытием... Третья смерть — примерно в три года, из-за нападения каких-то отморозков на мою третью семью. Четвертую жизнь я отчаянно пытался вести себя как можно более обычно, старательно избегая рисков. Итогом стала смерть от рака. В пятнадцать лет.

И вот она — пятая жизнь. Ничего хорошего я от нее не жду. Больно печальный опыт за плечами. И как я уже говорил, в мечтах у меня не власть или богатство. В мечтах у меня — просто жить. Как обычный человек. Хотя бы одну чертову жизнь я хочу прожить как обычный человек! Умирать, между прочим, это охренительно больно!

Вздохнув, открываю глаза. Мутный мир с дрожащими контурами предметов. Чуть притерпевшись, осматриваюсь. Загон детский — одна штука. Комната пустая — одна штука. Я — одна штука. Рука скользит вниз. Неуверенно, медленно. Натыкается на тряпки, именуемые пеленками. Чертыхаюсь про себя, но помучавшись, все же добираюсь до самого дорого. Мальчик. Уже в пятый раз. Хоть тут везет!

Подношу руку к лицу. По определению возраста собственного тела я уже практически эксперт. Лапка мелкая, пухлая. Ногти розовенькие, мягкие. Навскидку я бы себе с год-полтора дал. Значит и тут изменений никаких — примерно в этом возрасте просыпается сознание, до этого момента действует только набор базовых инстинктов. Еще раз осматриваюсь.

Пустая комната, оббитая деревянными панелями, с деревянным же полом. Загон детский из деревянных дощечек, застеленный мягким ковром. Игрушки, раскиданные ровным слоем по полу. Правда, странноватые игрушки. Ножички, мечи, наручи, какие-то пластины металлические. Все затуплено до невероятности, но любопытен сам факт! Кряхтя, доползаю до пластинки, прикрепленной к куску материи. На пластинке выбит странный символ — спираль с наконечником копья.

Отбросив игрушку в сторону, подползаю к дверце загона. С трудом встаю, и изучаю дверцу и замок. Изучаю с толикой удивления — замок сложный, такой изнутри не открыть. И зачем спрашивается такую преграду от детеныша городить? Шлепаюсь на пол, и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не зареветь. Только в четвертой жизни я смог провести детство без соплей и слез, и мне бы не хотелось нарушать эту традицию.

Вздохнув, валюсь на пол. Руки-ноги чуть подрагивают после непривычных усилий. И шея тоже болит. Делать мне, собственно, пару ближайших лет попросту нечего. Кто бы знал, как это бесило поначалу. Однако после третьей смерти я подобное ничегонеделанье стал ценить. Практически уверен, что и в этой жизни от судьбы стоит ждать подлянок. Однако они, подлянки, будут позже. Так что сейчас стоит отоспаться впрок, на будущее. Да и вообще, дети, говорят, растут именно во сне.

Внезапно раздается резкий звук — дверь открылась. Пытаюсь подняться с пола и посмотреть кто там, но терплю поражение раз за разом. Однако вошедший сам подходит ко мне, и открыв дверцу загончика, заходит внутрь. Через пару секунд я вполне ожидаемо оказываюсь прижат к чьей-то груди. Впрочем, не слишком объемистой. Новая мама? Что-то напевая про себя женщина, под кодовым обозначением 'мать', понесла меня куда-то прочь из комнаты.

Я был спокоен. Я был совершенно спокоен, несмотря ни на что. Ровно до того момента, когда увидел, куда меня несут. Здоровенный бассейн с насекомыми! Попытки вырваться, громкий-громкий ор... все было напрасно. Я с ужасом следил за приближающейся поверхностью, состоящей из каких-то жуков! Новый рекорд, смерть сразу после начала новой жизни — мелькнула отстраненная мысль, будто и не меня сейчас скормят за неизвестно какие грехи этим мелким тварям. Я обреченно закрыл глаза...

* * *

Год шестой пятой жизни.

Ура. Поздравьте меня. Мне исполняется семь лет, и потому, по местному обычаю, семилетних взрослых брутальных сопляков отправляют в Академию шиноби, учиться грабить, убивать, и наси... льно изменять физическое состояние не понравившихся руководству Деревни индивидуумов. Отвертеться нет никакой возможности, ибо я — наследник клана Абураме. Крайне немногочисленного клана. Я уже говорил, что карма у меня такая — до старости, или хотя бы зрелости не доживать? Да я даже девственности лишался только в двух жизнях из пяти! Ладно. Не будем о грустном.

Будем о интересном. Деревня, в которой мне теперь суждено обитать, зовется Деревней Скрытой в Листве. Все с большой буквы. Однако в разговорах место со столь пафосным название обзывают обычно Деревней, или просто Листом. Причину сего я пока выяснить не успел. Звать меня теперь Абураме Шино, и мне, как я уже говорил, семь лет. Впрочем, обо мне рассказывать особо нечего, гораздо интереснее рассказать о клане.

Клан Абураме. Народ считает нас кланом жуководов-жукоедов. В принципе, все так и есть. Вот только жучки не простые, зовутся кикайчу, и при достижении минимального числа особей переходят из отдельных особей в Рой. И этот Рой слегка разумен. Если подпитку чакрой не снимать. Собственно, благодаря взаимодействию с Роем, и становится возможно выполнять техники совместные.

Сказывают, что раньше у нас был Договор подписан с Призывом, предками тех самых кикайчу. Однако затем кто-то из предков решил выделиться, и вместо спокойного сотрудничества взял да и расщепил Рой. И вживил части тела кикайчу себе, благодаря чему стал считаться частью Роя. Всех прочих, понятое дело, вырезал. При жизни шиноби он был крутым и брутальным, клан процветал. А затем его тихонько прирезали, и век процветания закончился — начались проблемы.

Что мы имеем на сегодняшний день? Отсутствие ответа от Призыва. Раз. Необходимость вживлять в тело кикайчу, питаться их же дохлыми трупиками, и отдавать этим мелким паразитам до пятидесяти процентов всей своей чакры. Просто чтобы они думать могли. Два. Отсутствие в течение нескольких поколений в клане шиноби, постигших путь Отшельника. Три. Правда, кое-какие подвижки все же есть, неполноценным путем Отшельника в клане владеют все, даже я! Но именно что неполноценным. Да еще и кутаться в кучу одежек приходится. И очки темные носить. Ибо метки на теле и глазах скрыть сложновато, а открыть нечто подобное народу — значит подписать смертный приговор клану. Прирежут, пока полноценным путем не овладели. Так, на всякий случай.

-Шино, не пора ли тебе? -спокойный, тихий голос отца непонятным образом слышно на любом расстоянии. Подозреваю тут какую-то технику!

-Иду я, отец. -отозвался я.

И действительно — пошел. В конце концов, в зеркало смотреться бесполезно, красивше не станешь. Мелкий семилетний шкет в темных очках, закутанный в балахонистую одежду. Не будь я клановым шиноби, звание фрика мне было бы обеспечено! Но все эти тряпки — необходимая маскировка.

-Помни, сын. Мы много от тебя ждем. -обняв на мгновение, отец тут же отошел на пару шагов — кикайчу заволновались, почуяв рядом конкурентов.

Оставив его слова без ответа, просто иду за ним к Академии. Меня уже успели просветить что в моем теле живут не простые кикайчу, а из первого поколения. Да и пути Отшельника меня учили осторожно, миновав все набитые кланом шишки. По мнению отца, как главы клана, я просто обязан добиться успеха и привести клан Абураме к процветанию, овладев путем Отшельника, вернув Призыв, и став Хокагке. Хммм... немного преувеличиваю. Ждут от меня только первого, с небольшой надеждой на второе, и не помышляя о третьем. Мечта о спокойной тихой жизни теперь остается всего лишь мечтой.

До Академии мы добрались без проблем — слава у нашего клана та еще, и потому народ по пути просто расступался перед высокой, закутанной в длинный плащ фигурой, стараясь даже краем одежды не коснуться оной. В чем-то они правы, но только применительно к сражению — прикосновение Абураме в бою это гарантия смерти, если рядом нет опытного ирьенина. Кикайчу они ведь разные бывают, есть и весьма ядовитые тварюшки.

-Времена трудные ждут всех нас. -задумчиво пробормотал отец, осматриваясь. Последовав его примеру, пусть и с меньшей высоты, я не смог понять, с чего он сделал такие выводы. И потому решился задать вполне закономерный вопрос:

-Почему?

-В этом году много шиноби сильных, клановых. Это поколение будет сильным. Значит — война разразится. -терпеливо разъяснил отец.

-Не хотелось бы. -покачал я головой.

Еда? Можно? -как всегда не вовремя, проснулся Рой. Вздохнув, закрываю глаза, и недолго медитирую, стараясь форсировать выработку чакры. При этом пытаюсь поглотить хоть немного сен-чакры, но как и всегда — безрезультатно. Это проклятие просто какое-то! Тело само кое-как поглощает сен-чакру, но только в количестве, необходимом для жизни кикайчу. Для техник же, или просто для укрепления тела — шишь. И на это я потратил три с половиной года...

-Шино. Удачи. -быстрое прикосновение, еле заметная улыбка. И отец уходит, оставляя меня одного перед Академией. Вздохнув, иду к концу очереди из сопляков разных возрастов, толпящихся перед входом в здание, и жаждущих погрызть гранит науки. Неожиданно, но обнаруживаю перед собой конкурентов. Наследника клана Нара, стоящего засунув руки в карманы, позевывающего, и явно мечтающего лечь спать прямо здесь. Оно и понятно, обучение у них в клане идет строгое, изматывающее. Ибо только так невеликий запас чакры, свойственный этому клану, можно раскачать до приемлемых размеров.

Второй мне незнаком, одет в довольно потрепанную неприметную одежду, настороженно зыркает на всех вокруг. Глаза голубые, волосы светлые. На щеках странные полоски, навевающие мысли о клане, но все кланы Листа я знаю наперечет, как глав так и наследников, и таких меток не припомню ни у кого. Третья скромно ютится в сторонке, опустив глаза к земле. Тем не менее узнать ее нетрудно — наследница клана Хьюга, Хината.

Пожав плечами, встаю за ними. Мне непринципиально. Так даже лучше — брезгливых гримас смогу избежать. У меня самого брезгливость ушла еще на втором году жизни. После постоянных то ванн из жуков, тех же жуков на завтрак-обед-ужин и полдник, да еще и после пары операций, когда точно знаешь, что внутри тебя есть части кикайчу, и даже с пару сотен вполне себе цельных, мировоззрение малость меняется. Даже на те сотни кикайчу что постоянно находятся на моей коже, внимания уже не обращаю — привык.

-Тебя Шино звать? Здаров. -внезапно повернувшийся Нара сбил меня с мысли. И заставил слегка удивиться. Тем не менее я согласно кивнул:

-Имя мое верно ты назвал, Шикамару. Здравствуй.

-Ага. Согласно заветам предков, будем считать, что мы теперь друзья? -чуть изогнул бровь Нара, явно иронизируя над традиционным наказом глав кланов наследникам — установить дружественные отношения с другими наследниками.

-Не против я. -кивнул я в ответ. С немалым удивлением увидел протянутую для рукопожатия руку. Осторожно, не снимая перчаток, пожал ее. Рисковый парень этот Нара, с Абураме за руку здороваться! Хотя если подумать... мы еще дети, да и кланы дружественные. Ничем он не рискует. В отличии от представителей других деревень. Тем не менее таким вот способом показав свое расположение и пренебрежение к слухам, бродящим вокруг клана, пару лишних очков дружелюбия он получает без проблем. Даже с учетом того, что я понимаю все его мотивы.

Наконец толкучка у входа и на лестницах заканчивается, и мы медленно но верно рассаживаемся по местам в классе, в котором проведем ближайшие пять лет. Шикамару, покинув меня, отправляется к своим друзьям, наследникам кланов Яманака и Акимичи. Хьюга чуть пометавшись по классу, в конце концов садится на первую парту. Белобрысый паренек бредет в конец аудитории, и садится на последнюю парту. В глазах его я не вижу особой радости от поступления. Сам я, недолго думая, сажусь на первую же парту, рядом с дверью. И с толикой грусти и внутреннего превосходство наблюдаю за тем, как вокруг меня образуется свободное пространство.

Речь куратора класса о сплоченности, готовности принять в себя волю Огня, и вести Деревню в светлое будущее, под руководством Хокаге, и остальной словесный поток я пропускаю мимо ушей, занятый очень важной беседой. Рой снова проснулся.

Рядом Опасность! -встревоженно сообщает он.

Где и кто? -пытаюсь я адресовать ему мысль, но кроме образа 'огня' и привкуса 'злой-злой' чакры никакой другой информации не получаю. Тогда приходится пойти на крайние меры — запуск разведчиков. С учетом площади класса, хватит трех десятков.

Запуск кикайчу-разведчиков проходит без проблем, и вскоре я, закрыв глаза, воспринимаю помещение с помощью их чувств. Источник 'злой-злой' чакры удается найти без проблем, им оказывается тот самый мрачный светловолосый паренек. Вздохнув с облегчением, отзываю разведчиков назад.

Не угроза. Союзник. -посылаю образ-мысль Рою.

Злая-злая чакра! -продолжает нудеть он в ответ.

Не хочешь, не ешь! -ехидно усмехаюсь я, услышав жалобу. Рой на пару минут зависает, обдумывая мысль, а потом снова начинает нудеть, но уже по другой причине:

Хочу есть!

Поминув Девятихвостного биджу и его каждый хвост по отдельности, тишком складываю печать концентрации. Мне повезло родиться с хорошим, по меркам нашего клана, запасом чакры. Постоянное чакродонорство, привычное с малых лет, увеличили как запас чакры, так и скорость ее восстановления. Я был горд. До пяти лет, до того момента, когда закончились все операции по вживлению управляющих частей тела кикайчу, и Рой окончательно стал моим симбионтом. Ибо эта сволочь мгновенно отожрала процентов пятьдесят с гаком всей наличной чакры, и на достигнутом останавливаться не планирует. Такие вот просьбы 'покормить' меня вообще убивают, ведь половина всей моей чакры постоянно идет этому проглоту на прокорм! И ему этого МАЛО! Хорошо хоть кормить несложно — сложил печать концентрации, чуть помедитировал, форсируя выработку чакры, и все.

Вкусно! -довольно промурлыкал Рой.