Абсолютное равновесие

АБСОЛЮТНОЕ РАВНОВЕСИЕ.

ПОВЕСТЬ.

Вступление.

Решения... Мы принимаем их каждый день, каждый час, каждую минуту — всю жизнь! Большинство решений не играют заметной роли в человеческой жизни, потому, что касаются вещей не затейливых, не значительных, ничего не определяющих. Но некоторые из них, совсем малая толика, способна кардинально изменить все: вознести до небес, низвергнуть в пучину забвения, лишить Родины, друзей, навеки оставить нетленный след в истории человечества, опозорить до скончания века.

Примерно половина серьезных решений принимается спонтанно, под давлением эмоций и является неожиданностью для тех, кто это сделал. Вторая половина дается тяжело, после длительных, мучительных сомнений, консультаций со специалистами, друзьями и дальновидными родственниками, что в итоге приводит к совсем не тем результатам, какие ожидались.

Все самое интересное в жизни начинается просто, обыденно, скучно. На пороге вашего дома не появляется огненный вестник, дудящий в мятую, заржавленную дудку судьбы. Не пикирует с заоблачных высот ангел с благой вестью. Не снится вещий сон, в котором давно усопший родственник или канонизированный мученик открывает великие тайны человечества и подвигает на героические подвиги. Не вламывается через балконную дверь сиреневый инопланетянин, дабы наделить необыкновенными талантами! Вас толкает плечом случайный прохожий, звонит давно забытый товарищ с заурядной просьбой, происходит удивительная встреча и действо начинается. Приблизительно так произошло и со мной!..

* * *

От трех до пяти лет! Суровый приговор, не оставляющий места надежде, вынесли мне шесть дней назад медики нового Кардиологического Центра города Екатеринбурга после длительного и всестороннего обследования. Их вердикт не оказался большой неожиданностью, а лишь подтвердил давно известный факт — мой возлюбленный, не операбельный порок сердца неминуемо убьет меня. Сделать пересадку больного органа, в силу некоторых особенностей моего организма, не представлялось возможным. Поэтому оставалось одно — покорно дожидаться неизбежного конца бренного существования. Конечно, страшно в семнадцать лет услышать столь не обнадеживающую весть! Да, я все знал заранее и не строил иллюзий, но... жизнь, увы, закончилась, толком и не начавшись. Сознавать это больно, страшно и... непривычно. Молодость не приемлет смерти. Они существуют порознь и пересекаются только в исключительных случаях. Мне от этого было не легче. Но разве жизнь у меня была до этого: постоянные приступы, скорые помощи, бесконечные уколы, таблетки и слащавые заверения кардиологов всех мастей и званий, что все будет хорошо. Мне всегда хотелось верить в чудо, только со-стояние здоровья явно говорило — искалеченному сердцу недолго осталось надрываться в груди.

Из-за паршивого недуга мне запретили все на свете: встречаться с девчонками, работать, заниматься всеми видами спорта, ходить в походы и на рыбную ловлю, потому, что пациент обязан был постоянно находиться в поле зрения медиков. Чтобы окончательно не сойти с ума от безысходности мне срочно требовалось занять себя хоть чем-нибудь. Не мог же я, в самом деле, целыми днями валяться на боку! Собственно, выход у меня оставался один — освоить компьютер. Он полностью удовлетворял моим не столь уж великим притязаниям. В интернате, мать отказалась от ущербного сына еще в роддоме, шефы оборудовали кабинет информатики, и я увлекся составлением программ. К огромному удивлению мои скромные успехи не остались не замеченными. Руководство завода зарезервировало для подающего большие надежды ученика не хилое место в вычислительном отделе. А два месяца назад судьба подарила мне единственную, большую радость, почти счастье. Совершенно неожиданно я стал победителем европейского конкурса молодых программистов. Ребята, с которыми я общался через Интернет, надоумили меня принять участие в весьма престижном испытании. Я подал заявку, получил задание, оформил соответствующим образом ответ и отослал в комиссию. Результат не заставил себя ждать. Вместе с извещением о моей славной победе пришло весьма лестное предложение сразу от трех солидных фирм, которые горели желанием увидеть юное дарование в числе своих сотрудников и не скупились на щедрые посулы. Я страшно взволновался радостному известию, в результате чего заработал сильнейший сердечный приступ. Меня долго и настойчиво приводили в чувство, а потом настоятельно порекомендовали отказаться от смены обстановки. Сердце просто не выдержит переезда. Я внял голосу разума. Однако фирмы не собирались сдаваться. Они клятвенно уверяли, что приложат все силы для моего выздоровления, выпишут ведущих кардиологов, заплатят, сколько потребуется и, вообще, разобьются в лепешку. Только приезжай. Я поблагодарил всех за участие в моей скорбной судьбе и выказал желание умереть на Родине.

Итак, первого сентября аж две тысячи четвертого года я сидел на аллее улицы Ленина в районе бывшего ДК им. Дзержинского, вооруженный двумя сосисками, запеченными в тесте, и с грустью размышлял о несправедливости, существующей в мире. Почему все так устроено? Одним — все, другим — ничего! Сегодня даже погода контрастировала с моим внутренним состоянием. Возбужденные ученики стайками бежали с занятий. В летнем кафе звучала музыка. Светило яркое солнышко. Веяло теплом, а на душе царил мрак, полнейшее уныние и некому было поплакаться в жилетку. Время от времени мимо проходили нарядные девчушки. Некоторые из них замолкали и недоуменно, исподтишка, рассматривали мрачного юношу, на благородном челе которого покоилась печать скорби и отрешенности от дел мирских. И вдруг, не смотря на обилие пустых скамеек, кто-то уселся рядом, судя по звуку, вызывающе, сладко зевнул и принялся дудеть под нос похабный мотивчик. Я осторожно посмотрел на нежелательного нахала и невольно вздрогнул. Соседом оказался здоровенный детина в странной одежде, изготовленной из матового, мягкого материала, очень похожего на хорошо выделанную кожу молодых, талантливых программистов. Этот жлоб сидел и делал вид, будто рассматривает облака, редких прохожих, трамваи, автомобили, а сам якобы украдкой косил на меня черным, заинтересованным глазом. Наверное, его привлекли сосиски, и он дожидался удобного момента, чтобы вырвать их из моих немощных рук и убежать, жадно пожирая добычу на ходу. Или это был современный, несколько омолодившийся Воланд. Следуя логике, вскорости должны были появиться Бегемот с Фаготом. Но, увы, скорее всего сосед был очередным извращенцем. Нынче их развелось — хоть пруд пруди. У них сердца не болят. Зато интенсивно чешутся задницы. Эта сволота отличается недюжинным здоровьем и способностью жить до трехсот лет!

Я решил не тушеваться, отважно повернул голову и вызывающе посмотрел на соседа. При ближнем рассмотрении он не понравился еще больше. Мужик оказался каким-то необыкновенным, насупленным, раздражающим. Крайне неприятный тип. От такого можно ожидать чего угодно. Я уже, совсем было, собрался ретироваться, как детина заговорил:

— Здравствуй Иван по фамилии Филимонов. Хочу сразу представиться. Меня зовут Леонид Хансен. Поверь, тебе не стоит меня опасаться. Скорее наоборот...

Мне сделалось страшно и одновременно интересно.

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Я в какой-то мере провидец, ясновидец, телепатец, — хмыкнул Хансен. — Мне ведомо гораздо больше о тебе, чем ты думаешь. Послушай, если в чем ошибусь — поправь...

И сосед поведал мне о моих последних злоключениях. Я страшно удивился необыкновенной осведомленности Леонида, попробовал взять себя в руки и с дрожью в голосе поинтересовался:

— Ничего не понимаю. К чему вы проделали столь обширную работу? Наверняка она отняла много времени и денег! Чем моя скромная персона могла заинтересовать вас? А главное зачем? Не могу представить, кому понадобился сердечник, стоящий одной ногой в могиле?

— Мое руководство жаждет завербовать тебя на работу. Чем мы хуже иноземных фирм и твоих шефов? Нам крайне необходимы молодые, талантливые сотрудники. Конечно, на первых порах тебе предоставят скромную должность, койку в общежитии и средний по размерам оклад денежного содержания. Но по мере становления тебя, как крупного специалиста, начнётся активное продвижение по служебной лестнице, и лет через десять тебе светит место начальника отдела. Не меньше!..

— Интересы какой организации вы представляете?

— Весьма влиятельной, могущественной, способной на очень и очень многое. У нас огромный штат сотрудников, почти безграничные технические возможности и обширнейшее поле для деятельности.

— Уж не братве ли я понадобился? Вы очень похожи на бандита...

— Поверь на слово — мафия здесь абсолютно ни при чем...

— Тогда давайте не будем играть в угадайку...

— Хорошо. Слегка приоткроем карты. Я — сотрудник Разведывательного Центра.

— Хочу сразу предупредить — в силу определенных обстоятельств я не в состоянии выбрасываться с парашютом, красться под покровом ночи, стрелять через плечо, уходя от погони и ползти на животе через линию фронта под концентрированным артиллерийским обстрелом. В таком качестве я абсолютно бесполезен. Более того! Мне никогда не доводилось слышать ни о каком Центре!

Сосед, ни сколько не смущаясь, залез во внутренний карман куртки, вытащил оттуда плоскую коробочку со странным вензелем на крышке, похожую на электронную записную книжку и протянул мне.

— Не бойся, — успокоил Леонид, заметив, что я приготовился спасаться бегством. — Внутри нет бомбы и ампул с ядом. Это мой карманный компьютер. Полюбопытствуй! Ты же у нас спец, — и неожиданно продекламировал:

— Нажми корявым пальчиком

— На чудо завитушечку,

— Получишь много радости

— И с творогом ватрушечку!

Я пожал плечиком и последовал мудрому совету. Крышка откинулась, и из коробочки брызнуло несколько лучиков. Один развернулся и образовал довольно приличный по площади экран. Остальные сформировали объемную клавиатуру. Карл ткнул пальцем в полупрозрачную клавишу.

— Инициация поиска, — пояснил он.

— Представляю, каким образом мы выглядим со стороны: сидят два идиота и балуются фонариком или еще какой хренотенью! Особо бдительные пенсионеры вызовут милицию...

— Не переживай. Никто ничего не увидит. Аппаратура работает таким образом, что посторонние ни о чем не догадываются...

Пока мы дискутировали и препирались, компьютер принялся за дело. Мы сидели напротив большого здания, на каждом этаже которого угнездилось довольно внушительное количество разномастных фирм. Так вот моя козявка принялась потрошить все компьютеры по очереди. Крушить защиты. Взламывать коды. Сметать пароли.

— А это что за значок? — спросил я.

— Он поясняет — мы без особого труда влезли в системные блоки, которые отключены от сети!

Всё увиденное никак не укладывалось в голове. Меня обмануть трудно. Ни одна фирма в мире не могла производить подобные штучки — кишка тонка! Тогда откуда сотрудник какой-то там разведки раздобыл вот это, обладающее фантастическими способностями? Я не выдержал и спросил прямо в лоб:

— Я не понимаю, кому под силу создать столь сложный прибор?

— А чёрт его знает, — несколько смутился мой собеседник, — я как-то не интересовался этим вопросом. Просто не было времени. По всей видимости, их собирают эд"ги, а может лопроидаки, а может нундбаги, хотя они, скорее всего, поставляют комплектующие. Извини, я как-то до сих пор не задавался таким вопросом, хотя лично для тебя попробую уточнить. Эй, ты, бездельник, ты не в курсе?

— Вы к кому обращаетесь?

— Не важно, не обращай на мои странные привычки внимания...

— А вот эти, которые вы перечислили — они подпольные фирмы?

— Дело в том, Ваня, — вздохнул сосед, — что вышеупомянутый Центр находится не на Земле. Сей планетоид и строго засекреченный объект разделяет тьма световых лет. Я не уполномочен рассказывать тебе всего, но одно могу обещать твердо — твой страшный недуг для наших медиков пустой звук. Они с ним справятся в два счета!

— Тогда получается — вы инопланетянин, или биоробот,— сказал я.

— Нет! Землянин. Просто в свое время мне, как сейчас я тебе, предложили поработать в пространстве. Кстати, я жил тут неподалеку. Напротив овощного магазина. Я согласился и не пожалел. И ты не пожалеешь...

— Мне бы хотелось покопаться в компьютере, — я просто не мог в данный момент думать ни о чем другом. Руки тряслись от жадности. До меня, наконец, дошло — все, с чем я имел дело до сих пор, никчемный хлам по сравнению с аппаратом Хансена. Он творил сущие чудеса. С другой стороны я сообразил, если простой карманный компьютер способен на такое, то, что говорить о серьезных системах! Пока я наслаждался, радовался и удивлялся, Леонид глазел по сторонам, рассеяно поглаживал странного цвета шейный платок и, скорее всего, думал о чем-то своем.

Неожиданно до меня дошло, о чем говорил Леонид.

— Мне бы хотелось немного подумать...

— Сколько угодно, но пойми одно — уже завтра твое место перестанет быть вакантным. В Центре работает много всякого народу, и кто-нибудь из коллег непременно откопает на одной из сотен обитаемых планет достойного кандидата, который без лишних колебаний согласится на переезд. А ты останешься здесь — умирать!

— Получается, времени на размышление нет?

— Ни мгновения...

— Ваш рассказ весьма занимателен, только желательно получить более весомые доказательства, чем компьютер. Вылечите меня! Тогда я поверю вам полностью и смогу с чистой совестью покинуть Землю.

— Для всех сотрудников Центра дисциплина превыше всего, — холодно ответил сосед, отобрал у меня коробочку, закрыл и спрятал во внутренний карман. — Меня уполномочили доставить или не доставить тебя на место. Ни больше — ни меньше. Дело осталось за тобой...

Вдруг я с болезненной остротой осознал — если Хансен не врал, то меня в скором будущем ожидала уйма интересного и долгая, безумно насыщенная невероятными приключениями, жизнь. А! Пропади все пропадом! Двум смертям не бывать — одной не миновать!

— Хорошо, — выдохнул я из последних сил. — Куда идти?

Мне неожиданно сделалось плохо. Сердце принялось бешено колотиться в груди и вдруг подкатило к горлу. Я начал задыхаться, хрипеть, сознавая — пришел мой смертный час...

— Успокойся, малыш, — быстро сказал сосед и подвинулся ко мне, — умирать пока рано. Нам еще работать и работать. Сейчас все будет хорошо, — он засунул руку прямо внутрь шейного платка, вытащил оттуда остро пахнущий лоскуток материи и приложил к груди. Сердце мгновенно успокоилось.

— Вот так уже гораздо лучше, — удовлетворенно проворчал Леонид. — Давай посидим еще чуть-чуть. Лекарство должно впитаться. Потом у тебя произойдёт небольшая потеря памяти. Ничего не бойся...

Белый свет медленно, будто в кинотеатре, померк. Я провалился в успокаивающую пустоту и больше ничего не помнил.

* * *

Я очнулся в небольшом помещении. В нем не было ни окон, ни дверей, лишь два кресла стояли напротив лежанки, на которой находился я. В одном из них сидел Леонид и сосредоточенно работал на компьютере. Наконец он соизволил оторваться от увлекательного занятия и весело произнес: