У Константина начались горячие деньки. Впрочем, как и у всех, кто был связан с военной экономикой и Стратегическим концептом. Союз с Германией было решено укрепить еще и перекрестным проникновением активов в ВПК двух стран. Например, немцы вошли в капитал Челябинского вагоностроительного комбината и Красноярского авиазавода. Русские — в "Верфи Ростока" и радиозавод Сименса. Были и другие "обмены", в том числе секретные. Дело в том, что над Германией до сих пор висел Версальский мир, подписанный кстати и Россией, по которому немцам запрещалось строить бронеходы, самолеты и подводные лодки. Но так то — официально. Неафишируемые же производства и КБ размещались в Бельгии, Швейцарии, России, Швеции. Небольшого размера, да, но дело свое делали, а масштабирование в случае чего организуется. Вот эти-то тайные заделы и были интересны для сотрудничества. Ни одна страна в мире не может быть сильной во всем. Разработать наилучшие образцы всех вооружений. Всегда что-то будет лучше аналогов противника, что-то хуже. Потому стояла задача — определить какая техника лучше у нас, а какая — у немцев. Затем, совместно доработав и унифицировав наилучшее, запустить в производство в обеих странах. А как выбирать, если ни один из них не опробован в реальных боях? Значит надо проводить серии испытаний, учения хотя бы тактического уровня, обстрелы, обкатки и многое другое. Конечно это дело Военного Министерства, но тут пришлось подключится всем, кто в теме — сроки поджимали. Вот и сейчас, Константин стоял на краю полигона, у опушки и поджидал своего старого знакомого — Клауса фон Лютвица. Подъехала представительская "Лань" и оттуда, широко улыбаясь вылез генерал. — Рад Вас видеть, господин Краев — крепкое, уверенное рукопожатие. — Взаимно, взаимно! — Константин тоже доволен и благодушен. До чего же всё таки приятно, что они оказались по одну сторону баррикад. Вон и немец похоже тому же радуется. Неприятно думать, что вот эти самые образцы техники начали бы стрелять по русским. А образцы-то ведь хорошие! Сегодня испытывали очередное детище сумрачного тевтонского гения. Самоходное бронированное орудие непосредственной поддержки пехоты. Помесь бронехода и полевой пушки. Немцы его называли Штурмгешуц — штурмовое орудие. Интересная в общем идея — приземистый, неплохо бронированный, маневренный. Непонятно только насколько тактически он будет полезен — не окажется ли слишком дорогой игрушкой или, наоборот, слабосильным хламом. Орудие 50 миллиметров, броня по лбу 50 мм , двигатель на 200 лошадей. Вроде неплохие показатели, но, например, наши бронеходы уже давно ушли дальше и по броне и по движкам. Да и углы наклона листов можно бы поэффективнее было бы сделать. Сложно, конечно, сразу так судить, ведь это все-таки совсем новый вид вооружения, у нас такого нет. Так что нужны еще испытания и макетные учения. Это когда создается поле боя сначала 1:100, затем 1:20 а потом и вовсе 1:1. И начинается: а если он встанет так, а вот так, а под таким углом? А если его вот эдак применить? А если в этот момент слетит гусеница? И таким образом его мусолят, выявляя слабые места и намечая тактику. А потом проводят учения в составе батальона. И только затем можно сделать какие-то выводы предварительные и передавать технологам. Они должны будут отработать производственные процессы с точки зрения максимальной производительности. Возможно, вернут конструкторам на допиливание — подумайте, пожалуйста, господа, чем вот эту деталь можно заменить, а то уж больно много человеко-часов она отнимает. Так же нужно заняться унификацией деталей с нашей техникой — насколько это возможно, конечно. До вечера они с немцем смотрели за действиями штурмгешутца, облазили его сверху донизу и даже сами попробовали в деле. И только на следующий день, Константин засел за подробный отчет. То, что машина получилась перспективная — это да. Сильно поможет пехоте — однозначно. Однако есть и нюансы. Сразу заметно, германские конструкторы в своей манере переусложнили изделие. Даже невооруженным взглядом видно, как щедро использованы дорогие материалы, фрезерованные и полнотелые детали. Ну, это немецкая школа. Русская давно уже обучена экономить каждый грамм и рубль. Что же, будет что улучшать. Эх, нельзя обкатать изделие в боевых условиях — на засветку новейших вооружений наложен строжайший запрет. А то было бы неплохо, в той же Испании. А в Испании сейчас ... перемирие! Да, да самое настоящее. Когда дивизии генерала Франко при помощи русских начали широкомасштабное наступление и дошли почти до Валенсии вой в дипломатических сферах поднялся до небес. Ко Франции с Италией присоединилась Англия, затем подтянулись Штаты, а за ним и страны помельче. Мол, нарушение всех норм и международного права, неприкрытая агрессия и тому подобное. Хотя Коминтерн делал ровно тоже самое. И отбрехались бы от этих наездов, но тут подоспели Судеты и стало совсем нелегко. Да и наступление подвыдохлось естественным путем, в результате пришлось пойти на перемирие, выгодное в первую очередь республиканцам. Обе стороны занялись перегруппировкой и накоплением резервов. Но вот уже сентябрь месяц, а нарушить паузу никто не решается. Коммунисты по понятным причинам боятся контрнаступления, а Франко придерживаем мы. Нам сейчас крайне важно показать миролюбие Русско-Германского Союза. Ну, ничего, время играет на нас, большая часть Испании под контролем генерала, и эти все ресурсы идут к нему. Так что не осенью, так зимой начнем всё равно. А пока везде мир да гладь, можно спокойно делами позаниматься. Экономика, слава богу, начала оживать, не в последнюю очередь благодаря инвестициям в русле Стратегического Концепта. Деятельность Бюро Трудоустройства также сыграла свою роль, ведь когда у людей есть хоть какие-то средства, они могут их тратить, запуская маховик денежного оборота. Так же, Ассоциация Производителей Нефти наконец начала выполнять своё предназначение — поддерживать цены на интересном уровне. В результате бюджет страны пополнился дополнительным потоком, что в свете гигантских расходов было совсем не лишним. Арабские шейхи тоже были довольны таким раскладом. А где они будут закупать новые буровые, услуги специалистов, предметы роскоши? То-то же! Синергетический эффект! Костя довольно усмехнулся. Его идея! Конечно, это всё не могло еще вывести в профицит и мы продолжаем проедать резервы, но уже не такими темпами. Чтобы сократить их еще более, был выпушен низкопроцентный оборонный займ. Обстановка диктовала. Так как в мае и летом ощутимо запахло войной, народ проникся важностью задачи, и сборы пошли внушительными. Этот факт, кстати, указывал на то, что если конфликт разразится, он станет подлинной борьбой народов, с тотальным напряжением всех сил. Да... Война, будь она не ладна. Убивает людей, убивает экономику, а сколько умрет еще в тылу, из-за болезней, вызванных недостатком снабжения. Может еще есть возможность соскочить с предначертанного пути? Вряд ли, судетский кризис только обнажил существующие противоречия. Так что рано или поздно... Может своим альянсом с Германией они только подтолкнут войну? Наверняка. Но лучше в мощном союзе и тогда когда мы будем готовы, чем как попало и на авось. Как в ту же Крымскую например. Хороший однако получился урок тогда. Вот уже 80 лет с тех пор к каждой войне готовимся с маниакальным упорством. И пока выигрываем. Ну, война войной, а мирное строительство никто еще не отменял. Надо готовить доклад Императору. В последнее время Константин превратился в этакого теневого министра экономического развития при Николае. Правда больше занимается информированием и продвижением инициатив, бюджет-то ему правительство не выделит конечно. Однако и этого хватает — премьер-то прислушивается к его Величеству. Уже не одна идея, рожденная в Структуре, была реализована от лица премьер-министра. Так, посмотрим, что у нас есть доложить. Текущие результаты переселение в При— и За— Байкалье вполне удовлетворительные. Устойчивый поток, за прошлый год разынми путями переехало около трехста тысяч. Большинство расселяется в стандартизированных поселках — выделах, как их стали называть. Очень удобно и надежно, когда сельхоз оборот заранее продуман, подвезены стройматериалы, расписано что и как строить и куда сбывать какую продукцию. Кроме сельского хозяйства, со временем должны были появиться и мастерские и даже минизаводы: кожевенные, металлообработки, кирпичные, канатные и прочие. Они будут снабжать продукцией себя и более молодые поселения. И так шаг за шагом, неуклонное и поступательное развитие. рисунок. + направления сыба продукции китаи, монголия, красноярсккий район, дв. Также немалое число внутренних мигрантов устремился на Урал — огромные заводские "кусты" поглощали работников как воронка. А так как это были выходцы в основном из южных районов европейской части, то мало-помалу скученность и малоземелье в тех краях сокращалась. Свои мощные "кусты" были и там — Днепропетровский, Харьковский, Киевский и тоже оттягивали население из села. К этим потокам стали потихоньку подмешивать среднеазиатов. Расселение многочисленного и оттого бедного населения — насущная необходимость. Занялись этим те же самые переселенческие конторы. Они рекламировали преимущества богатых и неосвоенных земель, иногда даже устраивая показательные туры, а то контингент там недоверчивый и тяжелый на подъем. Затем перевозили желающих на новое место и только после укоренения, через год, получали от государства причитающуюся сумму. Да это было дороже, зато хлопот меньше, результат лучше, и нет никаких обвинений в коварной политики империи. Всё сугубо добровольно и с огоньком. Надо сказать та же тактика неплохо показала себя в Финляндской области и Прибалтике. Так, далее. Наш анализ результатов антикоррупционной чистки. Хм, вполне удовлетворительные, хотя и не назвать великолепными. Мздоимцы, сильно уменьшившись в числе и затаившись, становятся всё более изобретательными и пройдошливыми. Ну, и так неплохо. По оценке, теневой оборот сократился впятеро. Очень хорошо, что удалось не допустить эпидемии ложного доносительства. А то некоторым гражданам только дай разгуляться... На предотвращение этого работали с разъяснениями и телевидение и церковь и даже сам Император, не говоря уже об органах, которым это по штату положено. Портить народ и превращать его в сутяжников-стукачей даже ради экономической выгоды — не стоит. А вот здесь в конце аналитической записки и выводы — признать кампанию успешной и продолжить еще лет двадцать пять. И начать параллельно новую — антикриминальную. Мысль в общем здравая — и в мирное время, а в военное особенно — криминал это проблема. Как для населения, так и для экономики. Теперь, получив некоторый опыт в масштабном наступлении на конкретную социальную болячку, можно попытаться подуменьшить и эту. А что? Операторы "машинок правды" потихоньку высвобождаются, вон уже и несколько частных контор открыли. Время еще есть, надо почистить эту братию. К тому же, среди неё затесалось и немалое количество недобитышей-нацистов. Вот и доложим Императору, а затем по цепочке премьер-правительство в дело. Кстати, в следующем, 38-м, году очередные выборы в Думу и Банязин, с которым так хорошо спелись, уходит. Он конечно и далее будет оказывать влияние, наработанная репутация позволяет, но уже, конечно, не так. А вот с новыми кандидатами пока не густо. Да, надо будет спросить Его Величество, что он по этому поводу думает.

* * *

Ветер бьет в лицо, снежинки, кажется, прокалывают кожу. Аппарат под ногами в бешеной тряске, воет винт за спиной. Адреналин! Руки свело судорогой на руле, спина занемела, но аэросани летят по белой тундре. Как жеж хорошо! Азарт погони, вот что нужно мужчине. Федор кричит. ДААААААА! Да, это я, Тундра, я пришел взять тебя, я возьму тебя всю! Вот ты где у меня, здесь, в моих кулаках! Ты — моя!! Двигатель саней солидарно ревет. Ему тоже нравится покорять. Укладывать под себя километры, давить снег, лететь, радуясь своей мощи! Он авиационный, однако, не попал на самолет, но так даже лучше. Прорубаться сквозь заносы — это покруче, чем парить среди облачков. Они догоняют оленя. Вот уже сто метров осталось и ему не уйти. Ненец Петр, сидящий позади, готовит аркан. Олень нужен, он дикий, мощный и даст хорошее потомство. Вон как улепетывает, без саней не догнать. Вот уже пятьдесят метров. Да он просто гигант! Экземплярище! Петр не ошибется, он опытный. Уже двадцать. Ненец раскручивает аркан, надо держать поровнее. Но как прет, а? Федор прижимается к рулю, стараясь идти по ниточке. И мир раскалывается. Пробив головой плексигласовый козырек, потерявший сознание Федор, летит вперед. Петр отлетает влево. Аэросани, без правой стойки, делают кульбит, падают верх тормашками и начинают кувыркаться, раз, другой, третий, чудом перепрыгнув своего неподвижного водителя. В куски защитная решетка, гнется винт, поршни крушат движок. Объемный бензобак лопается по шву и последний кувырок сани совершают в огне. Жаль, что некому увидеть этот фейерверк. Петр очнулся. Жутко болит голова, видимо ею и воткнулся в землю. Ну, хоть живой. Надо подниматься всё-таки. На мгновение боль в правой руке затмила головную, сознание почти ушло. Плохо дело, сломана. Так, с остальным что? Вроде все на месте, только тошнить стало, значит совсем сильный сотряс. Как там Федя-то? Лежит ничком, не понятно, жив-нет? Перевернуть, потрясти. Стонет. Живой! Сознание возвращалась к Федору Тимофеевичу в виде киноленты, на которой прокручивалась вся жизнь. Прокручивалась и укладывалась в мозг, создавая обратно его Я. Школа, друзья, дом с большими окнами, университет, девушки, кружок, гибель Князя Алексея, Плейстоценовый парк, севера. Севера! Они же ехали на санях! Что-то случилось! — Что... — ребра не дают сказать, видимо трещины и ушибы. — Похоже камень. Хорошо торчал, но под снегом. Н-даа... Редкий случай. Не повезло. Потихоньку пришли в себя, сделали лубок Петру, Федору перетянули грудь. Молча посмотрели на догорающий остов аэросаней, отдавая тем самым последний салют. На этом их проблемы только начинались. Уехали они от городка километров на двести, сильно отклонившись в сторону от запланированного маршрута. Так что искать их здесь не будут. А значит, им предстоит нелегкий марш-бросок по заснеженной ноябрьской тундре. Палатка сгорела, лыжи — в щепу. Хорошо хоть вещмешок с НЗ слетел с саней, только вот еды там — кот наплакал. Банка тушенки и булка хлеба. Ешьте и ни в чем себе не отказывайте! — Ну что ж, Петр, давай готовиться к походу. Закидали снегом останки саней. Срезали уцелевшие резиновые детали, те что смогли — пригодится на костерок. Из остатков лыж, проволоки и кусков обшивки сделали подобие снегоступов. Взяли два листа жести — вместо лопат. И пошли. Время дорого. "Двести километров — вроде и немного, при удаче можно дойти за четыре дня" — рассуждал про себя Федор, размеренно шагая за Петром — "плохо только то, они не в лучшей форме и снегоступы это все -таки не лыжи". "Ну да ладно, прорвемся! Ненец парень опытный, да и я тоже поднабрался уже за время жизни на Севере. Уже который год мотаюсь, особенно много пришлось по делам Плейстоценового парка. Ох и поколесил же тогда! А сейчас вот снова вернулся ненадолго на свою старую приполярную биостанцию, в творческую, так сказать, командировку. Помочь старым друзьям да и мозги растрясти, чтобы не твердели на одной теме. Как домой вернулся, право слово! Такая теплая у нас компания подобралась. До утра гулеванили, рассказывая друг другу — кто, как и что. А потом выложили ему задачу, ради которой и пригласили. Дело в том, что население в Салехарде и вообще растет, да еще и стройки планируются большие, так что вопрос обеспечения продуктами — всё острее. Тепличные культуры уже во многом отработали, но в виду больших затрат в инфраструктуру, значительную долю рациона они составят не скоро. Стойловое животноводство требовало еще и значительных операционных издержек. В направлении удешевления работали конечно, и со временем это даст свои плоды, но со временем. Еще была мысль увеличить продуктивность оленеводства — вот в этом направлении и должен был помочь Федор. Чем он в общем и занялся, налаживая племенную работу. А вообще Обдорск ему понравился. С момента его отъезда прошло три года, а сколько всего изменилось! Новые здания, аэропорт, новый порт, паромная переправа в Лабытнанги (куда наконец дотянули ЖД ветку). Лаборатория разрослась до 30 человек, площади посевов, как закрытых, так и открытых — выросли в десять раз. Вообще, жизнь в городе явно кипела. Открывались предприятия, такие например, как судоремонтный и рыбзавод. Но больше всего его поразил шпало-рельсо укладчик. Здоровенная такая махина, длиной 50 метров, пыхтит, гремит. Почти без помощи людей укладывает перед собой шпалы, рельсы, забивает костыли. 10 человек её обслуживают и проходят в день втрое больше, чем 60 раньше. Тоже опытный участок, тянут не спеша ветку на восток, более отрабатывая технологию, нежели торопясь пройти километры. Пока финансирование невелико, накапливают опыт, чтобы потом масштабировать. А масштабировать будет куда, Северный Широтный Ход — проект такой грандиозный, что с кондачка его не возьмешь и даже только на подготовку и запуск потребуется много лет. Огромные малонаселенные пространства вдоль трассы требуют комплексного освоения. Необходимо организовать самоподдерживающийся процесс — железная дорога даёт доступ к территории, а территория загружает её потоком грузов. На юг пойдут полезные икопаемые и биоресурсы, в обратном направлении — стройматериалы, продукты, товары. И чтобы все было сбалансированным, чтобы ни один сектор не оставался подвешенным — нужно все тщательно спроектировать, отработать, создать заделы. Когда пойдет строиться железка — на трассе уже будут закладываться шахты, заводы, агрокомплексы. Каждый нюанс будет учтен и использован. Даже такой, вроде узкий момент, как заготовление оленьих пантов — хороший разнообразить экономику региона. А если таких "мелких" производств будет множество — значит, жизнь здесь не будет прозябанием, а утвердится в серьез. Таким образом, человек брал Север в правильную, продуманную осаду. С контрвалационными линиями, сапами, чередуя штурмы и планомерное давление. А попутно осваивая новые технологии, ценные и сами по себе. Такие как — приполярное сельское хозяйство, прокладка ЖД по вечной мерзлоте, практическое применение дирижаблей, эффективное теплосбережение, медицина экстремальных условий и многое, многое другое. Кстати, о медицине. Скорее бы до нее добраться. Какие там повреждения у нас — бог весть, как бы не сказалось. А Петр, несмотря на травму так и шпарит впереди, четко выверяя дорогу по компасу, неутомимо как машина. Силен. Силен, ничего не скажешь. А вот сам Федор на четвертый час уже начал сдавать. Всё чаще заплетались ноги в этих самопальных снегоступах. Всё тяжелее было вставать после таких коротких привалов. Но он не протестовал — знал — пожалеешь себя, начнешь плестись потихоньку, поход растянется. Быстро сгорит невеликий запас продуктов, слабость заставит еще уменьшить скорость. И холод добьет тебя. Неотвратимо. Поэтому они шли и шли, упрямо пробивая километры, даже когда сил совсем не осталось. Пока, наконец, Петр не повалился молча на левый бок, прямо с ходу. Федор, даже не попытавшись сократить разрыв, тоже упал. Провалявшись так пятнадцать минут и начав уже порядком замерзать, он, наконец оторвался от земли и побрел к продолжающему лежать ненцу. — Ээээ, Петр, ты чего? — совсем не похоже на выносливого аборигена так валяться. — Ммм, нормально, сейчас... Похоже при аварии его приложило сильнее чем казалось вначале. С трудом поднявшись, Петр прохрипел: — Дом делать будем. Что ж, дело знакомое. Кряхтя и поохивая, взялись за листы жести — "лопаты". Начали нагребать снег в большую кучу, одновременно утрамбовывая. Постепенно мышцы разогрелись обратно, даже какая-то энергия появилась. Сугроб накидали — с рост человека. Выкопали в нем лаз и пещерку. Пол пещерки сделали выше входа — чтоб уходил углекислый газ, а тепло наоборот оставалось. Забрались и еще долго лежали, отдыхая. Подложив "лопату", разогрели на обрезах резины пол банки тушенки. Хлеб отогревать не стали — мерзлый вкуснее копченого. После такого шикарного ужина, быстро сделав медленную горелку из пустой банки, проволоки и тонких лент резины, сразу отрубились. Выспаться удалось на троечку — то проснешься разжечь "печку", то снятся летящие на тебя аэросани, то просто от холода. Но ничего, даже удалось отдохнуть и набраться сил. Вот только Петр чего-то совсем смурной сидел, пока ели четвертинку с пустой кипяченой водой. Видимо травма давала о себе знать. А впереди, по расчетам, было еще сто сорок километров... На всякий случай, Федор черкнул несколько строк с описанием событий и вложил блокнот во внутренний карман. Следующий переход был хуже предыдущего. Силы кончились уже через два часа и еще шесть они шли уже просто "на зубах". Теперь уже Федор прокладывал дорогу, а ненец все чаще и чаще отставал. "Дом" на этот раз делали два часа, расходуя последнюю энергию. Доели тушенку, оставив четвертинку хлеба на завтра. Эх, свежего мясца бы сейчас сюда, ружье-то сохранилось. В течении дня Федор высматривал — не окажется ли представитель местной фауны настолько глуп, что выскочит прямо рядом с идущими людьми. Но дураков не нашлось. Следов достаточно было, а вот тех, кто их оставил — не видать. Да и что тут увидишь, коротким днем — сумрак, ночью и подавно. А гоняться по следу — с их силами и скоростями — совсем бесперспективно. Так что одна надежда — что в теле хватит запасов энергии. В конце концов, в это день прошли сорок километров, значит примерно уже половина. Еще три дня — и они на месте. Значит дойдут. Выживут. Обязательно. Однако на следующий день они не сделали и 30 километров. Поднялась пурга со встречным ветром и пришлось становиться на ночлег. После голодного, урывками сна — еле поднялись. Разговаривать давно уже перестали, не было сил. Только Федор нацарапал несколько строк в том же блокноте, ему казалось это важным. Они уже много часов брели в снежном мареве не чувствуя ни себя ни окружающего. Петр шел теперь впереди и, хотя скорость его была ужасающе медленна — обогнать ненца Федор не смог бы. Давно уже не подсчитывали пройденное расстояние. Но так как шли долго, можно было надеяться, что преодолели изрядно Следующий день — почти копия предыдущего. В этот день Петр упал и больше не поднялся. Шел, шел, вдруг стал резко забирать влево. Пока Федор отупевше наблюдал за его эволюциями, тот успел пройти двадцать метров и рухнул. На попытки поднять его не реагировал, но дышал. Когда через два часа он не поднялся и даже не пришел в сознание — стало ясно, что это надолго. А в их ситуации, может и навсегда. Пришлось ладить волокушу из "лопат" и остатков снегоступов Петра. Сколько все-таки сил в человеке, если после всего, Федор смог-таки сдернуть с места и потащить это сооружение. И шел еще бесконечно долго. Соорудить на ночлег "дом" он уже не смог. Просто вырыл в снежном заносе узкую нору на двоих. Резины давно уже не было, так что, кое-как затащив Петра, сразу уснул. Видимо на улице слегка потеплело, и холода он не чувствовал. А может от усталости. Проспал он четырнадцать часов подряд и благодаря этому смог, с превеликим трудом, но уложить ненца на волокушу и пойти дальше. Точнее побрести. Но истощенный организм нельзя обманывать до бесконечности и Федор Тимофеевич Обухов, исчерпав до дна всю энергию, не дойдя двадцати километров до окраины Обдорска, упал в последний раз.

↓ Содержание ↓