|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вместо предисловия:
Побледнел мой камень драгоценный,
Мой любимый темный аметист.
Этот знак, от многих сокровенный,
Понимает тот, кто сердцем чист.
Робких душ немые властелины
Сатанинской дерзостной игрой
Жгут мечту — кровавые рубины,
Соблазняют грешной красотой!
Мой рубин! Мой пламень вдохновенный!
Ты могуч, ты ярок и лучист...
Но люблю я камень драгоценный,
Побледневший чистый аметист!
Тэффи. Цикл "Аметист"
Глава 1
— Тяжело терять близких. И кажется, лучше всегда быть одному, чем пережить такую боль. Но отчаяние проходит, и человек снова продолжает жить. И я смею надеяться, это горе не сотрет надолго вашу улыбку.
Адриан ужинал со мной. Вернее сказать, просто сидел за столом и всячески пытался меня развлечь. Оделся он в черное, в тон моему траурному платью. Бледная кожа вампира казалась пергаментно-белой в тенях от рубашки.
— Вы помните, каково это — терять тех, кто дорог?
Его алые губы изогнулись в горькой усмешке. Он устремил взгляд в окно на заходящее солнце.
Закат. Сегодня я не смогу уснуть, но завтра снова встанет солнце, и этот кошмарный день никогда не вернется. За это я благодарила Бога.
— Я помню лица и смерть, но не то, как горевал. Время залечило эти раны. Я сталкивался с множеством смертей и чужих бед. На их фоне мои собственные пережитые печали кажутся бледными призраками.
Интересно, а Дориан... Что бы он мне ответил?
— Я знаю, о чем вы думаете.
Я вопросительно взглянула в лицо вампира. Со времени нашей встречи у Морганы Адриан сильно изменился. Черты его лица не казались нечеловечески острыми, светлые золотистые волосы приобрели сияние сродни солнечному свету. Губы уже не были столь бледными, а глаза потеплели и утратили голодный суматошный блеск. Он был бы очень красивым мужчиной, если бы только был жив.
— Беды пройдут, Элен, вы переживете это горе. Алхимик поступил с вами жестоко, но изменить он действительно ничего не мог.
Я пережевала безвкусный кусочек мяса, запила его таким же лишенным вкуса соком и отложила нож и вилку. Надеюсь, Диана не расстроится, что я почти ничего не съела.
— Вы узнали первыми о ней?
Адриан вздохнул и снова перевел взгляд за окно. В свете закатного солнца его волосы казались чистейшим золотом, а глаза приобрели янтарную глубину. Мягкое красноватое свечение придавало румянец бледной коже вампира.
— Я стерег вашу сестру. Один из агентов Алхимика, посланный следить за вашей матерью, сообщил мне по прибытии, что миссис Мейтбраун покинула родной город и направилась в Лондон, к дочери. С вами она не связывалась, хотя должна была приехать еще вечером прошлого дня.
— Тогда скончалась девушка на площадке.
Я прикрыла рот рукой, подавляя всхлип. Какая ужасная подлость со стороны судьбы. Я была там тем же вечером. Была и не знала, что на самом деле в этом месте умерла моя родная мать. Тварь вселилась в нее. Точнее, это непонятное существо насильно переселили в тело моей мамочки. Слезы выступили на глазах. Как же было стыдно видеть на лице вампира эту сочувствующую улыбку.
— Алхимик не рассчитал время: поздно понял мотивы противника.
Я подавила еще один всхлип и глубоко вздохнула. Сердце заболело. Тупой нож обиды раскромсал его на части.
— Как вы думаете, где он?
Адриан нахмурился.
— Сегодня печати нашего с Дорианом магического договора начали слабеть. Я уже сообщил об этом Сводбери. Не хотел без надобности говорить вам.
Страх сковал ноги, мгновенно вспотевшие ладони я пристроила на коленях. Неужели он в опасности? Невозможно. Только не теперь. Если и Дориан умрет, я не смогу этого пережить. Кто угодно, только не он!
— И что это значит? Он в беде?
Вампир смерил меня пристальным взглядом. Конечно, он прекрасно видел мой страх. И это ему не нравилось.
— Это значит, он слабеет. Его магический резерв не восполняется, но он по-прежнему жив.
— И вы не знаете, не подозреваете, куда он мог деться?
Вампир пожал плечами.
— Зная Алхимика — куда угодно. Самое лучшее, что мы можем сделать, — это ждать. Он сильный маг и, если сам не выпутается, непременно подаст нам какой-нибудь знак.
Знак? Как же! Его гордость этого не переживет. Когда я спустилась за ним в подземелье, он страшно орал. Теперь же ситуация вышла из-под контроля уже наверняка, но что можно сделать? Он пропал, не указав ни места, ни направления. Я отложила салфетку. Ужин закончен, а идти в свою комнату и снова оставаться одной не хотелось. К счастью, у меня было важное неотложное занятие: оставленная Дорианом тетрадь. Потренируюсь контролировать воду на остывшем чае.
— Вы не против прогуляться по саду? — вампир перевел на меня янтарный взгляд больших внимательных глаз.
Я тепло улыбнулась в ответ. Вечерняя прогулка — почему бы и нет? Тетрадь могла еще немного подождать.
— Очень люблю закат, — пояснил Адриан. — Ничего не могу с собой поделать.
Мы вышли в вечер вместе. Земля оживала, выпуская навстречу солнцу густые щеточки молодой травы. Пахло цветущей вишней. Деревья расцветали, распускали еще редкие листочки. На усыпанных бело-розовыми цветами ветвях то тут, то там пели птицы. Человек семь садовников выкорчевывали совсем недавно высаженные розы и складывали их в некотором отдалении от парадного входа. Происходящее так меня удивило, что намерение прогуляться забылось мгновенно.
Некоторое время я оторопело наблюдала за работой.
Высокий худощавый мужчина сгрузил часть колючих кустов в тачку и повез в сторону садовых сараев.
— Зачем вы убираете розы? — выпалила я на одном дыхании, когда мужчина поравнялся с нами. Садовник удивленно покосился на меня, но все-таки остановился и ответил:
— Распоряжение Алистера, мисс.
— Алистера? — по-прежнему ничего не понимая, я перевела взгляд на груду колючих стеблей и увидела... почувствовала это. Веточки высохли: безжизненные, сморщенные, почти черные. В них не было ни капли силы — теперь я смогла четко это почувствовать. Они были мертвы.
Неужели все розы, высаженные вокруг особняка, погибли?!
— Когда это произошло?
Мужчина почесал затылок.
— Да почти пару дней. Третьего дня все хорошо было. Бутончики наращивали, цвести собирались. А потом... видно, в ночь заморозки прошли. Утром цветы уже такими были.
Я кивнула. Собеседник, перехватив тачку, продолжил путь. В голове закрутилась тревожная мысль, ускользая от моих неловких попыток за нее ухватиться.
— Жаль цветы. — Адриан пожал плечами. — Высадят другие.
— Не в этом дело. Он любил розы...
Не договорила, осеклась. Ноги сами сорвали меня с места. Не сбавляя темпа, я промчалась мимо занятых делом садовников, обалдевшего Алистера, недовольной Дианы и ее подруги. Наверх по лестнице, на четвертый этаж. У дверей я замерла, переводя дыхание, собираясь с силами. Было страшно, но я заставила себя толкнуть двери, не закрывая глаза.
Сказочный сад, любимая Дианой оранжерея, выглядел кошмарно. Все растения погибли. На сухих стеблях крепились сухие же листья. Некоторые кустики не просто высохли, а почернели, будто их сожгли, выпили изнутри. Цветы осыпались, скрыв под скукоженными лепестками узорные плитки каменной дорожки. Когда-то зеленые лианы ссохлись и повисли на колоннах и столбах жалкими обрывками. Все это напоминало мне картинку из фильма ужасов, постапокалиптический пейзаж.
В сухом воздухе витали боль и отчаяние, их впитала даже земля. Фонтан по-прежнему журчал, и в воде плавали коричневые ошметки. Остатки кувшинок, поняла я.
Неужели с Дорианом случилось что-то настолько страшное? Или... или все это сделала я? Невозможно... Но почему он не остановил? Сердце сжалось в груди, а по щекам покатились слезы.
— Что тут произошло? — Адриан поднял с земли черный бутончик когда-то желтой розы. Я и не подумала, что вампир пойдет за мной. Лучше бы он этого не делал. Сейчас я никого не хотела видеть. Рыдание душило, вынимая душу изнутри.
— Элен? Что с вами? — он несмело обнял меня, погладил по спине.
Вампир, пытающийся успокоить человека, как это смешно! Ха-ха... Я рыдала и не хотела останавливаться. Эта боль... страдание, осевшее черной сажей на листьях погибших роз, оно было знакомо мне. Из глубины души пришел отклик моему отчаянию. То, что я чувствовала, когда решила, что Дориан меня предал. Неужели я действительно полюбила его? Когда это произошло?!
Неважно, что скажет Сводбери и был ли он прав в своих домыслах — мне все равно. Я люблю Дориана. Действительно люблю, и даже если мои чувства останутся без ответа, я найду его. Я должна.
В тот вечер гулять я больше не пошла. Вернувшись в комнату, сразу же поплелась смывать с себя слезы и усталость невероятно тяжелого дня.
Когда я, вдоволь наплававшись, села за чтение тетради, солнце уже давно зашло. Теперь, выныривая из-за набежавших туч, в окно заглядывала ущербная весенняя луна, а разгулявшийся ветер цеплял ветвями деревьев оконные рамы, подвывая в каминной трубе.
Слова мага, что тетрадь составил для меня Сводбери, оказались откровенной ложью. Испещренные поправками и замечаниями, страницы текста принадлежали скорее Дориану. Основную работу тут проделал явно он. Витиеватый красивый почерк будто насмехался над простенькими каракулями Сильвестра Сводбери. Я погладила рукой аккуратные завитки, выведенные магом на бумаге, перевернула страницу. Вместо предисловия в тетрадь была вложена записка, написанная специально для меня.
'Любой человек гениален от рождения во всем. То, что умеет один, способно постичь множество. Но наше достоинство является нашей же глубочайшей слабостью. Мы подвержены предрассудкам и догмам, мы верим окружающим и все дальше уходим от собственной истины, скрытой в человеческом сердце. Бог создал нас по своему подобию, вложив силу и возможность создавать миры, преодолевать время и пространство. Человек может лечить свое тело, поддерживать его и, развивая, питать бессмертную душу, скрытую в бренной, но способной на бесконечное выживание оболочке. Сейчас запас знаний и возможностей человека настолько мизерно ничтожно мал, что это даже невозможно описать числами.
Я не говорю, что мне есть чем гордится. Живя непозволительно долго по человеческим меркам, я смог во многом достичь успеха, но, даже назвав свои достижения феноменальными для простого обывателя, ни на йоту не приблизился к гениальности и безбрежности вселенского разума. Я сам все еще только учусь и хочу вложить частичку собственных знаний в вашу голову.
Прежде всего уясните две истины. Первая: у человеческого сознания, у нашей души, нет предела возможностей, и никогда не верьте тем, кто пытается убедить вас в обратном. И второе: никогда не пытайтесь постичь свою душу целиком. Не тянитесь в ее глубины, не пытайтесь вытащить на белый свет то, что скрыто под покровом вашего сознания. Ваш разум даст вам все, что нужно, как только сам будет готов к этому. Не просите и не тяните из себя больше возможного. Рассудок у вас один и, попрощавшись с ним, вы уже ничего не добьетесь. Берегите его, доверяйте себе.
То, что описано в этих записях, реально, но для положительного результата вам придется учиться, а не просто прочитать инструкцию и применить ее на практике. Вам придется научиться осознавать происходящее так, как вы осознаете существование лежащего перед вами на тарелке персика.
Вы разумная девушка и быстро разберетесь, что к чему. Если что-то будет непонятно, спросите меня или Сильвестра. Он объяснит. Удачи. И помните: никогда не сомневайтесь в себе!
Д.Л.'
Тетрадь захватила меня целиком, я читала и обдумывала, пробовала на практике. Снова и снова, пока не получалось. И это было лучшим из всех возможных лекарств для болящего сердца. Как я заснула, совершенно не помню. К счастью, сон мне в то утро не приснился.
* * *
А вот магу сон снился. Он знал, что это нереально, хотя само событие казалось странным. Ночные грезы уже так давно не приходили к нему. Ему снилась мать, расчесывающая пепельные волосы, отец в доспехах, император, первый учитель... Как картинки, всплывающие в сознании, они все пролетали мимо. Знакомый земляной погреб, в котором его держал учитель, тяжелая работа. Алхимические опыты и первое вскрытое им тело. Люди, которых он лечил, когда работал врачом, те, кого он исповедовал, когда был священником. Александрия, объятая пожаром и окруженная огненным заревом. Извержение вулкана в Помпее... текущая по улицам лава. Тюрьма и императорский дворец, голод...
Он зацепился за эту мысль. И она потянулась ближе, распустившись в сознании алым цветком розы. Вампиры! Перед глазами мелькнула вампирша-француженка: когда-то давно он провел с ней ночь и убил, иначе она убила бы его. Война... Так много крови...
Он снова вернулся к вампирам, пытаясь вспомнить, открыть глаза. Моргана, его кровь на ее алых губах... Красные глаза... Адриан! Вот оно! Он был уже рядом — что-то, чей-то голос, запах — только образ он не мог вспомнить. Вампир Адриан — договор.
С ним же Элен осталась!
Сердце болезненно сжалось и пустилось в галоп, отдаваясь сумасшедшим ритмом в висках.
Дориан открыл глаза. По ним тут же резанул тусклый свет. Железная решетка, отгородившая его от силы, извернулась, как живая, больно ужалила, поудобнее устраиваясь в голове. Да, совершенно точно, этот некромант подселил и в его тело какую-то бестелесную агрессивную тварь.
Дориан сощурился и попытался прикрыть глаза ладонью. Рука не поддавалась. Металлический звон всколыхнул воспоминания. Его посадили на цепь, теперь он вспомнил и ощутил ломоту во всем теле. Кожу саднило, мышцы ныли от укусов. Моргана пила его кровь и... ну да, куда же без развлечений.
Он потерял сознание от кровопотери, а когда вновь очнулся, уже находился здесь, в спальне. За шею и руки его сковывали стальные цепи, достаточно длинные, чтобы можно было сесть. На второе кровопускание эта сучка собрала всю свою элиту.
Давно маг не испытывал такого унижения. Нагота его не смущала: своего тела он никогда не стеснялся. Заморочки этой твари, вампирской королевы, — ее личные проблемы. Но цепи... авторитет среди старших вампиров этого клана он потерял, жаль. Многих придется убить. Жалко терять разумных, умудренных опытом кровопийц, но это был их выбор. Те, кто пробовал его кровь, умрут. Алхимик неприкосновенен. Как неосязаема душа, как неукротима магия. Марго нарушила это порядок, и наказание последует неотвратимо.
Дориан заморгал, пытаясь прояснить сознание, прогнать мутные образы.
Комната в ало-золотых тонах. Потолок, стилизованный под небо, красные стены с золотыми геральдическими лилиями. Несколько кресел, обитых красным бархатом, имитирующие мебель периода Возрождения, как к экрану, были развернуты к кровати с золотым бархатным балдахином, на которой, собственно, и лежал маг.
В отдалении у стены стоял заставленный колбочками и бутылочками столик, комод и большое зеркало. Двери прикрывала ширма красного бархата.
Поясница заныла, долго сидеть без опоры он не мог. Откинувшись на подушки, Дориан уставился в зеркало на всю ширину кровати, вделанное под балдахином. Чертова извращенка.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
