— Авада Кедавра! — раздаётся громовой рёв Хагрида, и Петунья Дурсль, осветившись на секунду изнутри зелёным сиянием, падает оземь.
— Редукто! — и мощный взрыв разбрасывает по расположенному на острове мелкому домику останки того, что ещё недавно звалось Дадли Дурслем.
— Тварь... Ненавижу вас, волшебников! — Вернон судорожно пытается зарядить ружьё, не понимая — он ещё жив лишь потому, что Рубеус Хагрид хочет немного поиграть напоследок.
— Секо! — Хагрид небрежно взмахивает палочкой, и отрубленная по колено нога Вернона Дурсля отлетает в сторону. — Протего!
Выстрел из ружья пропадает втуне. Ещё несколько заклинаний Секо лишили Вернона оставшихся конечностей, затем вспороли живот. Добивать магла Хагрид не стал.
— Ну, пойдём, что ли, Гарри? — Хагрид прячет палочку в один из многочисленных карманов пальто. — Эй, Гарри, ты чего?
Наблюдавший за гибелью своих родственников Гарри Поттер не ответил. Его мучительно тошнило прямо на окровавленный пол домика.
* * *
— Значит, я волшебник? И могу творить чудеса?
— Да, Гарри. Ты можешь стать настолько же могущественным волшебником, как твои родители — а может, даже сильнее. Я-то что: то, что ты видел — лишь самая грубая боевая магия. Вот Лили Поттер, помню, как-то на моих глазах вывернула магла-полицейского наизнанку заклинанием, да так, что кожа не порвалась, а всё, что было раньше внутри, оказалось снаружи! Она была лучшей в выпуске факультета Гриффиндор того года. Да, весёлые были деньки... До тех пор, пока не пришёл Тот-кого-нельзя-называть.
— Кто такой Тот-кого-нельзя-называть?
Гарри мучительно думал, в какой кошмарный сон он угодил. Дурсли могли быть безразличны и даже жестоки к нему, но вся их жестокость оказалась невообразимой мелочью рядом с обыденной жизнью мира волшебников, о котором Гарри только что узнал. А сейчас они с Хагридом направлялись в Косой переулок, где Поттер-младший сможет купить необходимые для школьной учёбы принадлежности.
— Тот-кого-нельзя-называть, Гарри, это — один очень плохой волшебник. Он вышел с худшего факультета Хогвартса, Слизерина, где учатся одни лишь грязнокровки и тёмные маги. Ещё на пятом курсе его исключили из Хогвартса за убийство собственной однокурсницы, — Рубеус решил умолчать, что на самом деле её убил ручной акромантул, принадлежавший самому Хагриду, и профессору Дамблдору пришлось приложить немалые усилия, чтобы приписать убийство другому. — Покинув школу, он несколько лет прожил в Англии, пытаясь вжиться в чужое ему, по сути, общество. Наконец, после очередного страшного преступления против наследника древнего чистокровного рода его пытались арестовать, но он сбежал из Англии и много лет скитался по планете, овладев таинствами наитемнейшей магии...
— А что вообще такое тёмная магия и чем она отличается от светлой?
— Гарри, ты вообще дослушаешь? — Гарри содрогнулся, представив себе, что Хагрид, так добродушно с ним общающийся, разозлится так же, как во время "беседы" с Дурслями. — Чем тёмная магия отличается от светлой? Да понятия не имею. Это наш директор, Альбус Дамблдор, ненавидит всё, связанное с Тёмными искусствами. Великий человек, да. Не знаю причин, но он точно прав, ибо никогда не ошибается! Сам Фадж, министр магии, стелется у него под ногами, стоит только Дамблдору зайти по делам в Министерство.
— Так вот, — после короткой паузы Хагрид продолжил свой рассказ. — Так вот... Тот-кого-нельзя-называть — его настоящее имя Том Реддл, а сторонники называли его лордом Волдемортом, но волшебники теперь боятся произносить эти имена — скитался по планете и вернулся в Англию лет за пять до твоего рождения. А вместе с ним пришли его сторонники, отправившиеся в добровольное изгнание после него. Они называли себя Пожирателями Смерти... Толпа мерзких грязнокровок, осмелившихся бросить вызов устоям всей магической Британии! Они пытались унизить каждого истинного чистокровного мага, утверждая, что маглы обладают теми же правами, что и волшебники, а грязнокровок ставили вровень с чистокровными. Конечно, на стороне Того-кого-нельзя-называть было немало якобы "чистокровных", но это всё — лишь подлые предатели крови, забывшие о своём происхождении!
— Ну так вот, — Хагрид задумчиво огладил бороду. — Тёмный лорд и его сторонники сеяли страх и ужас среди представителей древних чистокровных семей. До тех самых пор, пока он не захотел убить твоих родителей и тебя, Гарри.
— Меня? — Гарри шокированно посмотрел на Хагрида.
— Да, именно тебя, Гарри, — Хагрид грустно отвернулся. — Было какое-то пророчество, что лишь ты один в целом мире наделён силой, способной победить Тёмного лорда. Так или иначе, твоих родителей он убил. Джеймс Поттер, замечательный волшебник и умелый боец, ничего не смог противопоставить Тому-кого-нельзя-называть. Твоя мать, Лили Поттер, тоже не сумела его победить. А вот когда он попробовал убить тебя... Авада Кедавра, заклятье смерти, не даёт осечек. Ты сам видел, как я убил твою тётю с его помощью. Но от тебя — единственного на всём свете! — это заклинание отрикошетило и убило самого Тёмного лорда. Хотя да, Дамблдор утверждает, что он наверняка выжил, ибо просто не мог не озаботиться какими-нибудь особо тёмными и наимерзостнейшими ритуалами...
"Я не хочу жить в этом мире" — подумал Гарри. — "Не хочу. Он слишком жесток для меня."
* * *
— Здесь свободно? — в занятое ранее лишь одним Гарри купе Хогвартс-Экспресса постучался какой-то светловолосый мальчик в чёрной школьной мантии. За его спинами виднелись ещё трое.
— Да, конечно. Проходите, — Гарри подвинулся. Он не был расположен к разговорам и рассчитывал провести дорогу в полном одиночестве, но вежливость не позволяла просто выпихнуть вошедшего.
— Вот и хорошо, — белобрысый явно обрадовался. — Благодарю. Парни, заходим!
Вслед за ним в купе вошли двое мускулистых мальчиков. Ещё один мялся у двери, пока первый его не окликнул:
— И ты, Невилл, не робей — заходи! Да, будем знакомы — меня зовут Драко Малфой. Его, — указывает на одного из вошедших, — Грегори Гойл. Его — Винсент Крэбб. А он, — указывает на боязливого, — Невилл Лонгботтом.
Все расселись. После небольшой паузы Гарри представился:
— А меня зовут Гарри Поттер.
Лица его собеседников сразу залил шок, спустя секунду сменившийся выражением брезгливости и презрения со стороны Малфоя, Крэбба и Гойла и чистой, незамутнённой ненавистью — со стороны Невилла.
— Ненавижу! Тварь, выродок гриффиндорский! — ещё недавно робкий Лонгботтом врезал кулаком в челюсть Гарри, после чего выбежал из купе.
— Сожалею, но вынужден попрощаться, — поднялся со своего места Малфой, сохраняя на лице презрение, лишь слегка оттенённое страхом. — "Предателям крови", как называют нас тебе подобные, нечего делать в одном купе с Мальчиком-который-выжил.
Он пропустил вперёд Крэбба с Гойлом, после чего готов уже был выйти сам, когда Гарри отпустил набухающий на лице синяк и спросил:
— За что вы все так меня ненавидите? За что? Мне был всего год, когда это произошло. Я даже ничего не помню. Я НИ В ЧЁМ НЕ ВИНОВАТ!
— За что тебя, Поттер, — голос Драко, и так не отличавшийся добротой, буквально сочился ядом, произнося эту фамилию, — ненавидят?
Он резко наклонился в сторону Гарри.
— Быть может, за то, что твоя мамаша убила старшую сестру Невилла и запытала до потери рассудка его родителей? Быть может, за то, что после твоей так называемой "победы" над лордом Волдемортом к Поцелую дементора приговорили всех попавшихся его сторонников, в числе которых был и мой отец, Люциус Малфой? Быть может, за то, что теперь только маглорождённые, у которых нет иного выбора, поступают на факультет Слизерин — да ещё немногие чистокровные и полукровки, у кого хватает храбрости противостоять захватившим Британию преступникам и убийцам? Быть может, потому, что учеников-слизеринцев перестали обучать любым боевым заклинаниям, а освободившееся время заставляют тратить на то, чтобы прислуживать ублюдкам-гриффиндорцам, таким, как ты и твои родители, а преподаватели это уже много лет покрывают?! Да не удивлюсь, если и сам факультет оставили в школе лишь ради того, чтобы проклятые падальщики-грифы могли наслаждаться нашими унижениями.
Малфой отвернулся и быстро вышел, не оглянувшись. Дверь захлопнулась.
Гарри Поттер молча плакал.
"Не хочу жить. Не хочу. Не хочу! Почему мир так несправедлив ко мне?! Мне всего одиннадцать лет, я не заслужил такого отношения!"
Но ведь, наверное, должен быть выход?..
* * *
Альбус Дамблдор, могущественнейший светлый маг и директор Хогвартса, сидел на своём знаменитом троне. По обе стороны от него усаживались преподаватели Хогвартса, в зал понемногу заходили старшие курсы всех факультетов — кроме слизеринцев, которых традиционно вынуждали добираться пешком от самого поезда, вне зависимости от погоды. Сегодня им, к сожалению многих присутствующих, повезло — дождя и, следовательно, грязи на дорогах не было.
Дамблдор ожидал, пока профессор МакГонагалл введёт в Большой зал первокурсников. В этом году поступал Гарри Поттер, так необходимое Альбусу оружие против Тёмного лорда. Светлый маг намеренно отправил его после гибели родителей в семью сестры Лили, так как, прочитав её мысли легилименцией, прекрасно понимал, насколько она ненавидит всё, связанное с волшебством — из-за сестры. Сама Петунья была обычным сквибом, не получившим в своё время письмо из Хогвартса, но завидующим каждому, кто обладал магическими способностями — и племяннику не в последнюю очередь. Дамблдор рассчитывал, что такое воспитание достаточно озлобит Гарри Поттера, чтобы он никак не мог хорошо относиться к маглам и грязнокровкам — а зрелище кровавой мести в исполнении Хагрида обеспечит доверие к директору и гарантирует распределение на факультет Гриффиндор.
И Гарри Поттер убьёт Тома Реддла — для того, чтобы умереть следующим самому. Как и говорится в известной одному лишь Альбусу подлинной версии Пророчества.
Дамблдор умел ждать. За свою долгую жизнь ему не раз приходилось это делать.
* * *
— ...Только не в Гриффиндор... Только не в Гриффиндор... Только не в Гриффиндор!
— Ты уверен, что не хочешь распределения в Гриффиндор? — мягко звучал в голове Поттера голос Распределяющей шляпы. — Жизнь по заветам Годрика Гриффиндора научит тебя быть великим, научит, как достичь вершин власти и славы.
— Нет. Нет. Нет!!! Я не хочу в Гриффиндор. Я не хочу жить так, как жили мои родители, я не хочу жить так, как хотят чистокровные!
— Хм... Ты же понимаешь, что все ожидают, как я выкрикну слово "Гриффиндор". Ты понимаешь, что от носителя силы, способной победить Тёмного лорда, не ждут иного.
— Мне наплевать, что от меня ждут. Я не желаю иметь ничего общего с этими людьми, как они уже давно не имеют ничего общего с человечностью.
— И куда же хочешь поступить ты? Когтевран, быть может? В тебе не слишком велико стремление к знанию ради знания, ты не подходишь для этого факультета. Пуффендуй? Трудолюбие, дружба... Ты можешь стать отличным пуффендуйцем, но хочешь ли ты этого?
Гарри колебался. Наступил момент решающего выбора.
— Нет. Вначале я хочу задать тебе ещё вопросы. Ведь ты знаешь всё то, что знал каждый надевавший тебя когда-либо человек?
— Ну, предположим, не каждый... Лишь последние сто лет доступны моей памяти.
— Неважно. Главное — ты можешь мне рассказать, каким был Том Реддл, когда ты его распределяла. Можешь рассказать, какими были его сторонники. Можешь рассказать, какие они ставили перед собой цели, за что боролись, ради чего умирали. Ты знаешь, что о них могли бы рассказать наследники. И ты знаешь, что из их слов было бы правдой, а что — вымыслом.
— Ты и в самом деле хочешь всё это услышать? Пусть будет так. Но это долгая история...
— Так я никуда и не тороплюсь.
* * *
Тёмный лорд Волдеморт, под обличьем профессора Квиррелла проникший в Хогвартс, напряжённо ждал конца распределения. Больше всего Шляпа задержалась на том, кому суждено было стать его врагом. Кто способен убить его и положить конец великому делу, которое Том Реддл почитал высшей и единственной целью своей жизни.
Победить смерть. Бессмертие — для всех. Всех достойных людей, и волшебников, и маглов.
Потому его организация и называлась Пожирателями Смерти.
У него не было никакого желания убивать годовалого младенца, но что одна жизнь против миллионов, миллиардов, стоящих на другой чаше весов? Долгая жизнь, горькие потери и предательства былых друзей сделали наивного и доброго некогда идеалиста жёстким, как сталь. Он мог жалеть своих врагов — но это не мешало ему убивать их. Ради высшей цели можно всё.
Во всяком случае, можно тому, кто готов пожертвовать ради цели и собой. Своей собственной душой, которую Волдеморт разорвал на части для того, чтобы даже смерть не могла остановить его на пути к великой цели.
Никто из его сторонников, с которыми Том Реддл поделился секретом крестражей, не рискнул разорвать душу. Никто, кроме Беллатрикс Блэк, которая, как надеялся Волдеморт, должна была сейчас вербовать вместе с Антонином Долоховым борцов за справедливость где-то в континентальной Европе.
Дамблдору, у которого под рукой всегда был философский камень Фламеля, отсутствовала нужда в создании крестражей. Один глоток Эликсира жизни — и в следующие несколько дней тебя не убьёт ни Авада, ни Редукто; хорошо, если хоть атомная бомба могла что-то сделать с обладателем такого вида бессмертия. Дамблдор не был ветхим стариком — с самой победы над Гриндевальдом, когда он получил фактическую власть над Британией в качестве приза, у него был постоянный доступ к Эликсиру. Могущественный маг полностью контролировал свой облик, оставаясь под покровом иллюзии молодым и здоровым.
Но у него не было ни малейшего желания своим бессмертием делиться.
Волдеморт был уверен: у Дамблдора нет морального права пользоваться Философским камнем. Как нет его и у Фламеля, за свои шестьсот лет предоставлявшего доступ к Эликсиру только сильнейшему, кто мог отнять его и силой — вместе с камнем. Бывшему когтевранцу Николасу полностью безразличен моральный облик тех, кто использует плоды его трудов — его самого интересовали лишь дальнейшие алхимические исследования. Он готов делиться только ради собственной безопасности.
Но теперь Философский камень в Хогвартсе.
Получив его, Волдеморт сумеет вернуть полноценное тело и отомстить подлым убийцам и палачам. Отомстить за всё.
А затем — построить новый мир. Мир, навеки лишённый зла, жестокости и неравенства. Мир, где даже старость и сама Смерть останутся лишь в страшных сказках, навсегда прекратив разлучать людей.
И ради этого Волдеморт был готов убить годовалого ребёнка. Как готов был попробовать убить вновь и одиннадцатилетнего.
Но почему Шляпа настолько задержалась с распределением Гарри Поттера?.. Прошло уже не меньше получаса.
* * *
— Да, в тебе есть храбрость, честность, готовность бороться до конца ради правого дела... Все те качества, которые так ценил в учениках мой создатель, великий Салазар Слизерин. Я вижу, что ты сделал выбор. Я не буду тебя отговаривать и знаю — мой вердикт уже ни на что не повлияет. Но...
* * *
— Слизерин!
Гробовое молчание.
"Этого не было в сценарии" — холодно подумал Альбус Дамблдор, глядя, как Гарри Поттер направляется к столу слизеринцев. — "Неприятный сюрприз. Впрочем, Пророчество ничего не говорило о том, что Избранный должен убить Волдеморта добровольно. А значит, способы можно найти. Любые. Хорошо выбирать, когда нет моральных запретов."
* * *
— Слизерин! — выкрикнула Распределяющая шляпа, казалось, во много раз громче, нежели распределяя кого угодно ещё из сидящих в зале волшебников.
"Не ожидали, правда?" — слегка отстранённо подумал Гарри, с высоко поднятой головой направляясь к столу Слизерина. В его глазах стояли едва сдерживаемые слёзы. — "Думаете, я такой же, как и мои родители."
От него поспешно отодвигались все ученики этого факультета, кроме нескольких поступивших в этом году маглорождённых, ещё не знающих, кто оказался рядом. А, нет — ещё Драко Малфой с круглыми от шока глазами пытается, размахивая руками, что-то объяснить соседям. Те отворачиваются и продолжают сдвигаться. Также попавший в Слизерин Невилл, с отвращением глянув вначале на Гарри, а затем на Драко, отошёл на максимально возможное расстояние, втиснувшись между старшекурсниками на противоположном конце стола.
"Я не желаю иметь ничего общего с убийцами и палачами. Я отрекаюсь от Лили и Джеймса Поттеров. С этого момента и до смерти моё имя — Гарри Реддл!"
Гарри садится рядом с Драко Малфоем. Единственным, кто не сбежал на противоположный край полупустого факультетского стола.
"Только так я могу искупить вину перед людьми."
Малфой сдвигается в сторону Гарри и хочет что-то сказать. Но Реддлу-младшему нет до его слов никакого дела.
"Тот единственный, кто обладает силой, способной победить Тёмного лорда..."
Продолжают распределение. Вот за стол Слизерина отправляется последний в этом году ученик — Блейз Забини. И, естественно, сразу же отходит как можно дальше от Гарри.
"Ради того, чтобы никогда больше чистокровные не глумились над маглорождёнными и не убивали для развлечения маглов..."
Перед глазами Гарри встаёт сцена гибели Дурслей.
"Ради того, чтобы Смерть никогда больше не разлучала детей с родителями, а два любящих сердца — друг с другом..."
Гарри вспоминает слова Драко: "Быть может, за то, что твоя мамаша убила старшую сестру Невилла и запытала до потери рассудка его родителей? Быть может, за то, что после твоей так называемой "победы" над лордом Волдемортом к Поцелую дементора приговорили всех попавшихся его сторонников, в числе которых был и мой отец, Люциус Малфой?"
"Ради того, чтобы исчезли навсегда злоба и жестокость из людских душ..."
И снова Дурсли. Ещё живые.
"Ради того, чтобы рухнул мир насилия, лжи, предательства, несправедливости, лицемерия и похоти..."
После короткой речи Дамблдора на факультетских столах возникают сотни изысканных блюд. Только один стол оказался гораздо беднее всех прочих.
"Ради того, чтобы был построен новый, справедливый и добрый мир..."
Гарри Реддл хватается за появившийся перед ним нож.
"Ради всего этого Мальчик-который-выжил должен умереть!"
Он направляет нож прямо себе в лицо, боясь только лишь одного — что не успеет. Что кто-нибудь его остановит.
"Пусть я никогда не увижу этот прекрасный мир будущего..."
Драко в последний момент резко поворачивает голову к соседу и пытается сдвинуться в его сторону. Медленно, слишком медленно...
"...Но единственная в мире сила, способная остановить лорда Волдеморта, навсегда сгинет в небытие!"
Блестят отражения свечей на серебристом лезвии.
"Чтобы мир..."
Острие втыкается прямо в глаз.
"...Увидел завтрашний день!"
Холод. Тьма. Пустота.
Вечное Ничто.
* * *
"Кажется, я только что проиграл" — отстранённо подумал Дамблдор, глядя на торчащий из глазницы Гарри кухонный нож. Лезвие, направленное слабой и неумелой, но ведомой благородным порывом рукой, глубоко проникло в мозг и не оставило шансов на выживание. — "Но проиграл я не Волдеморту. Я проиграл одиннадцатилетнему мальчишке. Когда же я успел так ошибиться?"
Преподаватели уже толпились вокруг трупа слизеринца, пытаясь что-то сделать и один за другим осознавая — уже слишком поздно. Кричали ученики, бились в истерике несколько девочек, испугавшихся вида крови. За столом профессоров остались сидеть только два человека.
Альбус Дамблдор, застывший на троне ледяным изваянием и всё ещё силящийся понять, что именно сейчас произошло.
И изображающий Квиринуса Квиррелла лорд Волдеморт, из глаз которого сплошным потоком текли слёзы. Впервые за очень-очень много лет. В последние мгновения жизни Гарри Реддла опытный легилимент успел прочитать его мысли.
Волдеморту приходилось видеть многое. Предательства былых друзей, изуродованные трупы, оставшиеся от сохранивших верность. Многое, очень многое, чего он не пожелал бы и злейшему врагу.
Но даже всё это не могло подготовить Тёмного лорда к тому, что он увидел сегодня. К тому, как одиннадцатилетний ребёнок, которого Волдеморт уже пытался убить и готов был попытаться снова, добровольно отдаст свою жизнь ради его победы. Лорд точно знал, что он не предаст этого доверия и обязательно исполнит промелькнувшие перед смертью мечты мальчика.
Нет, это не его, Тома Реддла, победа.
Сегодня решающую победу над миром насилия, хаоса, жестокости, лжи, лицемерия и подлости одержал Гарри Реддл.
