Жалоба рассмотрена

— Я буду жаловаться вашему начальству! — посулил инженер Агафонов не слишком уверенным голосом. Советского ещё выпуска тётка по ту сторону стойки диспетчера ЖЭУ равнодушно кивнула.

— Да хоть господу богу, — пояснила она на словах и беззлобно махнула рукой, отправляя посетителя вон.

Домой инженер Агафонов шёл в кипящем расположении духа, которое к концу дороги успело остыть и выпасть в осадок. Отчего-то одно крутилось в голове: дожил до старости, чтобы такое выслушивать! И ещё подумалось, что биография в последнее время очень похожа на эпитафию: родился, учился,женился, состарился, преставился. Вроде и жизнь была интересной, отчего ж ничего путного не вспоминается?

— Вот господу богу и напишем, — инженер Агафонов атеистически усмехнулся и взял с полки чистый лист бумаги. Пальцы быстро вспомнили хватку, и слова потекли из-под шарика авторучки уверенно и споро. "Считаю своим долгом сообщить вам, что..." — и далее вся суть претензии: деньги платим, а в подъезде убирать никто не собирается, и всё такое. Всего такого раненая и обиженная душа излила немало, едва уместился в лист. Подпись. Дата. А куда это отправлять? В какой почтовый ящик бросить?

— Если существует, и так прочтёт, — инженер Агафонов вновь атеистически усмехнулся и обнаружил, что праведный гнев сам собой расточился. Как и не было. А что, подумалось неожиданно, неплохая терапия. Ведь ясно, что жалобы тут не помогут, детское это. А надо идти к руководству ЖЭУ с бумагами и брать его за жабры, или чем оно сейчас дышит.

В дверь звонко, правоохранительно постучали. Хотя и не предвидилось у инженера Агафонова конфликта с властями — пенсионер, да, вольнодумец — был, нраву сложного — не отнять, но с властями не ссорился. По мелочам, во всяком случае.

— Иду, — ворчливо отозвался инженер Агафонов и снабдил ноги тапками. В которых дома почти не ходил, тапки стояли у дивана, навроде реликвии.

— Жалобу подавали? — бесстрастно осведомился, козырнув, служитель закона. Какой именно и какого закона, инженер Агафонов не рассмотрел: поначалу струхнул, да и зрение не в лучшей форме.

— Подавал, — признал инженер Агафонов очевидное, и запоздало подумал: стой, о какой жалобе речь?

— Вот об этой, — служитель закона добыл из портфеля тот самый лист. Жалоба на имя господа бога. — Ваша?

— Моя, — и сердце инженера Агафонова зачем-то провалилось в пятки на пару секунд. А когда всплыло на место, инженер Агафонов обнаружил, что ему протягивают квитанцию. На ней его ошарашенный взор разобрал только неразборчивый вердикт «Жалоба рассмотрена».

— П-п-простите, это как же — жалоба уже рассмотрена?

— Разумеется, — вежливо козырнул слуга закона. — Принята и рассмотрена по всем правилам.

— И-и-извините, и что сделано в ответ?!

— Ничего, — слуга закона посмотрел с удивлением. — Вас это удивляет?

И вновь вскипел благородный гнев ни за что обиженного пенсионера.

— Меня это возмущает, — инженер Агафонов отринул всю очевидную нелепость беседы. — Я требую, чтобы вы приняли меры!

— Вам придётся подать жалобу в вышестоящую инстанцию, — слуга закона вздохнул. — Хотя я бы не советовал.

— И подам, — пообещал инженер Агафонов, накаляясь до белого каления. — На чьё имя писать?

— Зачем же писать? — удивился слуга закона. — Мы по-простому, без канители. Сами же всё и расскажете. Прошу!

И инженер Агафонов, не понимая, почему, шагнул на лестничную клетку и захлопнул за собой дверь. Запоздало осознал, что на ногах тапки, а одет в самое затрапезное.

— — —

— Где я? — сумел выговорить инженер Агафонов, не сразу осознав, что они стоят вовсе не на лестнице.

— В Учреждении, — охотно пояснил его сопровождающий. — Порядок такой. Если вы желаете лично проследить, чтобы вашей жалобе был дан ход, директор лично примет вас.

Тут Агафонов обрёл достаточно присутствия духа, чтобы остановиться. Сейчас только дошло, на чьё имя он писал жалобу. И что у этого кого-то есть, оказывается, вышестоящее начальство.

Вокруг, на первый взгляд, было самое обычное учреждение. Оплот бюрократии. Коридоры, коридоры, двери. Кругом сновали сотрудники и сотрудницы, все в костюмах, и пахло вполне канцелярски. Никто не удивлялся его, Агафонова, виду. Агафонов посмотрел на вид и ахнул: облачён был в такой же строгий костюм, что и спешащие вокруг сотрудники.

— Положено, — пояснил сопровождающий. — Итак, сейчас я вас провожу к директору, и вы лично выскажете ему все претензии.

Они отправились по коридору. Время от времени коридор пересекался перпендикулярным — и всюду двери, двери. Зелёный казённый ковёр под ногами, плафоны над головой. Инженер Агафонов брёл за слугой закона и разум мало-помалу просыпался вновь.

— Слушайте, так ведь я же писал жалобу господу богу!

— Всё верно, — подтвердил сопровождающий.

— И... он её рассмотрел?!

— Видите ли, — слуга закона остановился и дружелюбно улыбнулся. Что-то странное померещилось в его облике инженеру Агафонову. Но вроде всё, как положено — голова как у человека, сверху снабжена фуражкой, руки и ноги, сапоги и костюм. Портфель в руке. Особенно долго отчего-то смотрел на сапоги. И понял, что с ним говорят, вообще-то.

— Видите ли, — ещё дружелюбнее повторил сопровождающий. — У нас, как в любом Учреждении, свои правила. Вначале жалоба отправляется на рассмотрение куратору, затем — инспектору, затем — главному инспектору, затем — заместителю директора, и только потом...

— А вы кто?

— Я куратор, — ободряюще улыбнулись инженеру Агафонову. — Дабы избавить вас от ожидания, имею полномочия лично препроводить вас к директору.

Всё смешалось в голове инженера Агафонова, и приходить в порядок упорно не желало.

— То есть... я, видите ли... в общем... Господи! — он практически залепетал, но быстро пришёл в себя — устыдился. До такой степени, что отчасти обрёл самообладание.

— Да вы не беспокойтесь, — заверил инженера Агафонова куратор. — Директор примет вас быстро.

— Это почему?

— Видите ли, ваш мир Он создал когда-то первым.

— Простите? — инженер Агафонов замер на очередном перекрёстке коридоров. — Мой?! То есть...

— Ну да, — удивился куратор. — Самой первой Вселенной была ваша. Для меня большая честь следить в ней за порядком.

— И это вы называете порядком?! — инженер Агафонов вновь испытал острую гражданскую обиду. — То, что у нас там творится — это порядок?!

— Солнце работает исправно, глобальных катастроф не допускаю, пришельцы вас ещё лет триста не заметят. Ну да, всё в порядке. А что вас не устраивает?

Инженер Агафонов долго, энергично и пламенно перечислял, что лично его, пенсионера, честно отдавшего пятьдесят лет служению своей стране, не устраивает. Не устраивало практически всё.

— Позвольте, а я тут при чём? — удивился куратор, не теряя при том дружелюбия.

— Как это при чём?! Вы же за порядком следите?

— Всё верно. И, если вы не в курсе, людям дарована свобода воли. Не всем, между прочим, такое даруют. А вам вот даровали.

— Да что толку... — и инженер Агафонов прикусил язык. Вокруг них шли сотрудники, в обе стороны, и никто не обращал внимания на ораторские таланты инженера Агафонова. — Но постойте! Это как же... вы что, рассматриваете все жалобы на имя господа бога?

— Мы называем Его директором. Можно говорить "Творец", — уточнил куратор. — Так правильнее.

— Да пожалуйста! И что, вы принимаете все такие жалобы?!

— Разумеется.

— Их ведь, наверное, тысячи!

— Ну что вы. В день в среднем пять-шесть квадриллионов. Вы ведь не думаете, что люди — единственный разумный вид в вашей Вселенной?

— И всё это успеваете читать?! — поразился инженер Агафонов.

— Ну да. Это входит в мои обязанности, — куратор наклонил голову.

— Но когда вы успеваете?

— А, пустяки. Видите ли, время здесь идёт совсем по-другому.

Инженер Агафонов попытался представить себе пять квадриллионов жалоб, но воображение отказалось представить подобное.

— И никогда не исполняете?

— Практически никогда.

— И какой вы после этого куратор?!

— Видите ли, — куратор явно обладал ангельским терпением. — По нашим правилам, если я удовлетворяю чью-то жалобу, я обязан точно так же удовлетворить и жалобы от всех упомянутых лиц. То есть если кто-то желает навредить ближнему своему, то мне придётся рассмотреть и дать ход и встречной жалобе, понимаете?

— Господи! Куда я попал?! — инженер Агафонов схватился за голову. Его спутник заложил нижнюю пару рук за спину, и развёл верхней парой. Удивиться такой трансформации инженер Агафонов не успел — все вокруг тоже перестали выглядеть людьми. Были тут на вид и ангелы, и черти, и кого только не было! Инженер Агафонов успел заметить витые рога на голове куратора и хвост, изящно выпадающий из-под камзола.

— Во-первых, директор не любит, когда его поминают всуе, — куратор вздохнул. — Во-вторых, он не любит риторических вопросов. Мы будем у него в приёмной через пять минут. Что с вами?

Инженер Агафонов озирался с совершенно диким видом. Когда его взгляд упал на портфель в одной из рук куратора, что-то несуразное бросилось в глаза. Инженер Агафонов не сразу понял, что портфель на вид прямоугольный, но в каждой вершине сходились не три угла, а четыре. И каждый угол прямой. Инженер Агафонов поднял взгляд, и голова закружилась: сотрудники жутковатого вида шли не только взад-вперёд и влево-вправо, но и вниз-вверх. При этом они шли вертикально столь же естественно, сколь и горизонтально.

— Ничего страшного, — куратор взял его за руку. — А чему вы удивлялись? У нас тут четыре или более измерений. Иначе никакого места не хватило бы. А мой внешний вид самый обычный, поверьте. Едва вы вторично обращаетесь к директору, как начинаете всё видеть в подлинном виде. Знаете, очень удобно. Но вот упоминать его всуе в третий раз я бы очень не советовал. Он будет вынужден принять вас вне очереди.

Инженер Агафонов схватился за сердце и понял, что сделал это сразу двумя правыми руками.

— Ничего страшного, — повторил куратор. — Два этажа вверх, один поворот направо, и мы уже в...

— Не надо, — инженер Агафонов решительно остановился. — Вы знаете, я передумал. Не нужно на приём.

— Но почему?! — поразился куратор. — Директор с большим удовольствием принимает посетителей из первой Вселенной. Ручаюсь, ваше дело решат в считанные минуты!

— Нет, знаете, — Агафонов старался не смотреть ни на портфель, ни на куратора, ни на что. — Я уж сам как-нибудь. Неохота отвлекать директора такими пустяками.

— Тогда подпишите вот здесь, — куратор добыл то самое прошение. — Вот тут. Да, под датой. В произвольной форме. Например, "считаю рассмотрение моей жалобы необязательным", и подпись. Верно. Спасибо. Оставьте себе на память, — куратор имел в виду авторучку. — Исключительно приятно было с вами беседовать!

— — —

Инженер Агафонов обнаружил, что стоит в своей прихожей, дверь перед ним закрыта, в одной руке — та самая жалоба, в другой — авторучка. Красивая, собака, массивная, стильная. Квадратный в сечении колпачок.

Инженер Агафонов прошествовал в кабинет, где и упал на стул. Долго смотрел на жалобу, завизированную неразборчивой подписью, явно кончающейся на "-наил". Посмотрел на авторучку и вновь примерещилось, что четыре прямых угла сходятся в вершинах колпачка.

Инженер Агафонов долго осматривал себя — нет, рук снова две, рога исчезли, хвоста не наблюдается. Вроде снова человек.

— Я им сейчас покажу гос... — он прикусил язык. Показалось, что подпись куратора засветилась. — Сейчас я вам устрою!

Он решительной рукой снял телефонную трубку. Уже к вечеру в подъезде было вымыто, ввинчены новые лампочки, и заработал домофон.

А жалоба куда-то делась. Авторучка осталась, правда, а жалоба вот делась. Хотя сам инженер Агафонов не рискнул бы положить её в мусорное ведро.