Глава 1.
Со вздохом облегчения отложил нож, распрямляя согнутую спину. Фух, сегодняшняя норма выполнена... Покосился на штабель бочек с выпотрошенной и пересыпанной солью рыбой и в очередной раз проклял себя за идиотизм и глупую гордость, не позволившую мне даже задуматься о том, а на что же я буду жить после столь решительного разрыва отношений с родной деревней... Да уж, коммунизм заразен, а военный коммунизм — заразен вдвойне. Ну вот теперь, дорогой мой друг, почувствуй на своей шее бытие обычного гражданского...
Две недели назад, когда я выходил из дверей пустого склада в порту, дальнейшие планы виделись очень простыми — договориться с каким-нибудь рыбаком, чтобы он отвез меня на остров, а там — посмотрим. Ага, как же! По некоторым обстоятельствам я решил не сверкать своим протектором и красной шевелюрой и пошел воплощать свои планы в Хенге. Я так и не наше никого, кто согласился бы отвезти меня в Узушио. Рыбаки качали головой, улыбаясь, а за спиной тихо обзывали меня сумасшедшим. Новый план, который созрел у меня, предусматривал покупку лодки и самостоятельное путешествие на остров, и вот тут-то меня и ожидало жестокое разочарование... Слава Ками, хоть облик для техники додумался другой использовать, а то о том, что я шиноби, после таких расспросов не догадался бы только слепой и глухой... Той мелочи, что была у меня в карманах и запечатывающих свитках, хватало разве что на еду, но никак не на выкуп единственного инструмента добычи пропитания человека, живущего на побережье... Как раз тогда в голову забралась крамольная мысль,, что шиноби живут при коммунизме, а весь остальной мир — подчиняется феодалам в самом худшем смысле этого слова, со всеми полагающимися поборами и бесправием. В Хи Но Куни аристократия еще не очень лютует, Коноха — многолюдная и сильная деревня и у нее есть свои интересы, а вот где-нибудь на окраинах...
Когда в безуспешных попытках найти хоть какую-то лохань на продажу прошел целый день, на миг мелькнуло желание плюнуть на все и бежать по волнам, расстояние-то смехотворное, но было оставлено до полного провала всех попыток применить менее радикальные способы — ориентироваться на море меня никто не учил, так что вполне возможно, что я буду нарезать гигантский круг около острова, пока не кончится чакра... Море это вам не родной лес, под ближайшим деревом отдохнуть не свалишься — ослабил концентрацию и — бульк! Утонуть, мне, конечно, не грозит, но потеря времени... и позорище...
Так что, немного помыкавшись со своими оторванными, как выяснилось, от реальной жизни мыслями, устроился на разделку и засолку ежедневного улова. Оказалось, что кроме как убивать, я больше ничего не умею... Платят, конечно, сущие гроши, но я не теряю надежды, что все же смогу найти то, что мне нужно, не светя своими способностями.
Ну вот, смена отработана, результаты дневного лова засолены. Впереди еще утренняя смена, когда рыбаки, выходившие в ночь, привезут свой улов. Но до этого еще много времени и я могу немного отдохнуть. Украдкой оглянулся, нет ли кого вокруг и... Хирайшин!
Этот маячок на побережье в двух часах бега (моего бега) от порта я поставил практически в первый день своего одиночного плаванья. Уж очень мне понравилась эта уединенная бухточка. Тихо, безлюдно... И портовые отходы сюда не добираются. Ну а что, не ногами же бежать, в самом деле. А тут и правда красиво...
'Но все же, — думал, любуясь на море в лучах закатного солнца, — как это на самом деле странно — оказаться там, где все твои способности абсолютно никому не нужны.' Будто параллельные миры... две недели назад я был сильным и уважаемым человеком, к которому, не обращая внимания на возраст, прислушивалась глава не самого маленького военного поселения и которого опасался руководитель могущественной тайной организации... Который одним движением и тремя словами (от которых надо поскорее избавиться, кстати) мог поджарить пятер... ладно-ладно, внутренний голос, не бухти... четверых врагов. А сейчас, уйдя из деревни, я стал тринадцатилетним пацаном, не умеющим ничего из того, что положено его сверстникам... Мои умения — бесполезны и даже вредны, мои знания — на уровне необязательного факультатива, только и могу, что работать грузчиком в порту под Хенге взрослого мужика, которое очень тяжело держать, потому что изменений много, и рыбу разделывать. Да и то... Уж как меня начальник нашего склада за криворукость первые два дня полоскал — Таюя немедленно попросилась бы к этому мастеру в ученики... Ну, слава Ками, рефлексы шиноби помогли приспособиться, потрошить рыбу или людей — разницы особо нет, но узнал много новых слов.
Кстати, о матершинниках... Что-то долго, кстати, маячок наглой девчонки не активируется. Двух недель вполне достаточно, чтобы добраться к 'Орочимару-саме', он принял ее обратно после всего, что произошло? Да нет, вряд ли... Орочимару воистину холоднокровный змей, вряд ли все пройдет так благостно. Или она просто не успела снять барьер до того, как?.. Не знаю, буду надеяться на лучшее.
Ну все, купание закончено, постирушки проведены. Рыбой все равно припахивает, но что ж делать. Пора обратно, хоть немного отдохнуть. Даже и не знаю, как гражданские обходятся без чакры при такой жизни, я бы, наверное, помер сразу... Хирайшин!
Вышел к логовищу рыбака, который за пару десятков рё согласился предоставить мне ночлег. Ну, это я несправедлив, конечно, вполне нормальная постройка, да и комнаты побольше, чем моя в деревне. Но вот хозяин... Странный мужик этот Шин, если честно. Худой, мрачный, неразговорчивый. И еще — мне показалось, что в его доме совсем недавно жило гораздо больше людей. Сначала, когда я по совету коллег на складе, обратился к нему, он попытался содрать с меня какие-то совершенно неправдоподобные деньги, но потом вдруг осекся на полуслове, махнул рукой и согласился на мою цену, что было совершенно неплохо. Повезло мне с ним.
Против всех моих ожиданий, Шин, который должен был быть в море, неподвижно сидел за столом посреди комнаты, уставясь на столешницу. При моем появлении он поднял на меня какой-то отчаянный взгляд.
— Здравствуйте, шиноби-сан. Уже вернулись? — А может и не повезло...
— Как ты узнал? — Голос спокоен. Чего уж теперь нервничать-то.
Шин бледно улыбнулся:
— Сложно было не догадаться. Кто еще в такие годы возьмет сразу две смены из трех на разделке? И не только... Все наши давно догадались.
— А почему молчали? — Мда. До высот шпионского мастерства мне ох как далеко...
— В дела шиноби лезть — долго не жить. Это мне вот пришлось...
Мда. Параллельные прямые все-таки пересекаются... Я с недоумением смотрел на него. Вот тебе и несчастные гражданские. Воистину, ум от чакры не зависит. И мне первого, в отличие от второй, явно не хватает... ну вот с чего я решил, что моя маскировка идеальна? Проще уж было прийти, помахать протектором, отговориться заданием скрытой деревни и направить перевозчиков за оплатой в канцелярию Хокаге, я же на миссии вроде как. Об этом уже все забыли бы... а сейчас получилось, что я сам громко заорал : 'Я шиноби, мне надо куда-то плыть и я это скрываю!'. Тут и идиот разберется, что к чему. Тьфу ты, биджево дерьмо...
Пока я предавался уничижительным мыслям, Шин продолжал смотреть на меня с каким-то ожиданием во взгляде. Видит Ками, следующий вопрос задавать не стоило, но он просто рвался мне на язык...
— Почему тебе 'пришлось'?
Мужчина на миг опустил глаза и вывалил все, что копилось у него на душе.
Жизнь рыбака трудна и опасна. Отчего-то ни самые современные технические достижения, ни последние достижения в области магии, ни совершенные энергетические чакраконструкты совершенно не влияют на необходимость выходить в море за несколько часов до восхода солнца и возвращаться с закатом. И ни один шиноби при всех своих талантах почему-то не заморачивается предсказанием погоды, а штормы в тропическом климате, которые с одинаковой легкостью ломают тысячетонный стальной линкор с Земли и местную парусную шаланду, могут разражаться буквально за несколько минут.
Но Шин с с коллегами особо не обращали внимания на такие вещи, привычно и знакомо отрабатывая свой кусок хлеба, как и столетия до них этим занимались их предки. Работа, дом... Шин был таким же как и остальные. Разве что за рассудительность, здравомыслие и редкое даже среди рыбаков знание особенностей моря и рыбьих повадок, доставшееся ему от отца и деда, он как-то сам по себе стал старостой большого рыбацкого поселения. Уважение односельчан, начавшиеся отношения и последовавшая женитьба на самой красивой девушке в соседней деревне, рождение двух детей, мальчика и девочки... Казалось, ничего в его судьбе не будет отличаться от жизненного пути его предков, жизнь налажена и дальше все произойдет так, как и было заведено за поколения до них, только лучше и лучше...
Но, как я уже успел убедиться, тот, кому многое дано, вынужден постоянно защищать то, что имеет. Несколько лет назад на побережье начали твориться странные дела. Вольницу бандитов и контрабандистов, развернувшуюся вовсю после падения Узушио и периодически, но все же недостаточно для полного искоренения прореживаемую рейдами патрулей из Конохагакуре, вдруг кто-то стал постепенно прибирать к рукам. До этого момента все стычки с участием жителей рыбацких поселений, маргинальных элементов и сил поддержания правопорядка в основном укладывались в формулу 'ты меня ловишь, я убегаю' со всех трех сторон (бывало и так, что ерики со всех ног улепетывали за подкреплением от сборной команды портовых отморозков). Если когда-то и проливалась кровь, то это было событием исключительным, и как раз служило поводом для приглашения шиноби Конохи для возвращения ситуации в устраивающий ерики, как оправдывающих свою зарплату и бандитов, получающих непыльный доход и долю романтики, баланс. Мнение рыбаков, как находящихся внизу феодальной пищевой цепи, не особо кого-то интересовало...
Но теперь... Сначала по побережью прокатился слух о начавшейся войне преступных группировок, сократившей их число почти на треть. Потом оставшиеся резко снизили свою активность, будто чего-то опасаясь, а вслед за этим в трех крупных рыбацких поселках загорелись дома их старост. На следующий день на главной улице каждого поселения было обнаружено послание, в котором было указано, что, если жители не хотят повторения произошедшего уже со своими домами, они обязаны отдавать половину своего ежемесячного дохода в пользу новоявленной 'Армии освобождения' за защиту своей свободы. Первопроходцы метода 'насаждения демократии', как и их предшественники из иных мест и времен, начали сразу с самых действенных аргументов... То же самое произойдет, если рыбаки попытаются просить защиты у городских властей или, тем паче у Гакуре Но Сато. Ерики освободителям — не соперники, а самый лучший шиноби будет добираться сюда три дня, за которые может много чего случиться....
Половина дохода для рыбаков, обязанных платить еще и феодальный налог, который, хоть и давал дышать и с какой-никакой, но уверенностью смотреть в будущее (а попробуйте скрутить до состояния креветки людей, у которых личный транспорт — источник дохода, а паспортов и прописок тут еще не изобрели...), была бременем почти на грани, но, посовещавшись, люди решили не доводить до крайних мер и согласиться с требованиями. В конце концов, как-то выкрутиться все равно было возможно... Шин не участвовал в принятии этого тяжелого решения, он хоронил свою жену, погибшую в их горящем доме. По счастливой случайности, дети не пострадали, убежав встречать отца на причал...
После произошедшего мужчина поселился в доме своего друга. Он больше не выходил в море, мрачно глядел в стену, односложно отвечая на вопросы, и, казалось, чего-то ждал. Когда истек очередной месяц и в поселок за обещанным 'налогом на свободу' пришел 'армеец', все поняли, чего именно...
Шин рассказывал, а у меня перед глазами будто вживую встала эта картина. Как посреди деревенской площади стоит перекачанный урод с огромным мечом за спиной (ну как же без этого, классика жанра ведь...), насмехаясь над всеми присутствующими, уверенный в том, что никто не сможет бросить ему вызов... И как из толпы, жмущейся по краям свободного пространства, выскакивает Шин и с нечленораздельным воплем бросается на эту наглую сволочь. Бандит ехидно ухмыляется и слегка отводит руку для удара, уверенный, что с каким-то быдлом, копающимся в рыбьих потрохах, он легко справится. И как медленно гаснет ухмылка, вытесненная последней в жизни болью, когда шкерочным ножом, выхваченным из-за спины (а орудие то еще, выглядит солидно. Тен-тен бы оценила...), рыбак неаккуратно вскрывает брюхо своему обидчику.... Бандит барахтается в пыли, безуспешно пытаясь запихнуть выпавшие кишки обратно, а Шин неподвижно стоит над телом, сжимая в руке окровавленный нож и не зная, что же ему делать дальше...
После свершившейся мести, не принесшей никакого успокоения страдающей душе моего визави, он ушел из поселка к родителям своей бывшей жены, не отказавшихся приютить зятя и внуков. Казалось, за этим поступком не последует более ничего. Труп бандита закопали на поселковом кладбище, дань отдали на следующий день после ухода Шина другому бойцу, ни словом не упомянувшему об этом происшествии. Наш герой постепенно стал оттаивать, вновь выйдя в море и забываясь в возне со своими детьми. Среди рыбаков постепенно начали возникать шепотки, что, несмотря на кровавые методы, бандитов вполне можно отловить поодиночке, а то и незаметно отправить гонца в Конохагакуре. Но... За два месяца до моего появления Шин, вернувшись с лова, застал дома лишь связанных стариков и ни следа своих детей... Главарь, по-видимому, обладал по-настоящему черным юмором. В послании, прибитом к стене комнаты кунаем, сообщалось, что своих подчиненных этот тип ценит чрезвычайно высоко, но в то же время приветствует решительность. Поэтому он предлагает Шину в течение двух месяцев выплатить 'армии' сто тысяч ре, в противном случае он получит своих детей по частям в разное время. Само собой, такая сумма оказалась совершенно невозможной для простого рыбака. Чем-то помогли друзья и соседи, искренне сочувствующие горю мужчины, но боящиеся за свои семьи, что-то получилось раздобыть или заработать, но до итоговой суммы было невообразимо далеко. А завтра — истекал последний срок назначенного главарем ультиматума...
Я смотрел на выговорившегося и вновь уставившегося в стену мужчину и думал о двух вещах. Во-первых, оказывается, что жизнь кипит не только в скрытых деревнях, остальной мир тоже в меру своих сил соответствует высокому званию 'Мир Шиноби'. А во-вторых... И вот эта мысль мне очень не нравилась....
— Ну и зачем ты мне все это рассказал? — Тяжело вздохнул я, усаживаясь на табуретку напротив него.
На этот раз во взгляде Шина отчетливо читалась надежда и... 'Ну вот... приехали'
— Шиноби-сан... — Вскочил и внезапно бухнулся на колени, упершись лбом в пол. — Мне некуда больше идти! Я не мог идти в Коноху, потому что иначе убили бы всех моих... Прошу, помогите! Передайте хотя бы весть в Гакуре! Я заплачу за все! Они — все, что у меня осталось!..
