Ваше сиятельство (полностью)

Глава 1

Полутёмный пустой коридор. Весенний вечер. Мне пора уходить домой, да кто-то не торопится. Мы с Мирославом спорим. Он настаивает на своём предложении, а мне оно кажется нелепым.

— Нет, — зашипела я. И чего я так отчаянно сопротивляюсь? Боюсь, что всё окажется лишь игрой? Ведь хочется, чтобы всё было на самом деле. Больно предаваться ложным надеждам. Как потом с этим жить?

И тут слышатся шаги, и я понимаю, что в ловушке. И выхода нет, кроме как...

Я окинула взглядом своего друга по несчастью и бросилась к нему, впиваясь поцелуем в его губы. Неожиданно он поддался, обняв меня за талию одной рукой, распуская мои волосы второй, которые тут же накрыли волнами мою спину. Ну вот, а я столько времени их прятала. Вообще не принято девчатам до замужества ходить на людях с распущенными волосами, разве что на Купалу, когда гадают на суженого. Оставалось лишь надеяться, что за светлыми волосами до пят меня было не узнать.

Мимо нас прошёл кто-то и, когда шаги стихли, я попыталась отстраниться, но не тут-то было. Мирослав поменялся со мной местами, прижимая к стене. А в следующий миг дверь, возле которой мы целовались, приоткрылась, он меня легонько втолкнул внутрь, завалил на парту, покрывая лицо поцелуями и расстёгивая мою блузку.

Что, что происходит? Не то, что мне было неприятно, я никогда доселе не ощущала такого желания этих прикосновений. Его руки скользили по моей уже обнажённой груди. И когда успел? Но думать вовсе не хотелось. Поймала себя на мысли, что сама сняла с него сорочку. Какая сладостная нега.

Очнулась я уже когда всё закончилось. А что всё? Неужели он осквернил меня до свадьбы? Ох, и дура, сама ведь поддалась! В душе всколыхнулась обида. Это ведь показное, разве нет? Тогда как же так? Зачем? Глаза защипало.

— Одевайся! — мне бросили моё нижнее бельё. Ни крохи нежности в голосе. Неужели хотя бы играя он не может быть чутким? Что ты за человек Мирослав? Я ведь тебя совсем не знаю, а мои чувства не в счёт. Никогда не питала ложных надежд.

— Что? Что ты со мной сделал? — у меня дрожали губы, и голос не хотел слушаться.

Он наклонился ко мне вплотную, потёршись о мою щёку своей, уже одетый и прошептал:

— Ты теперь МОЯ, поняла? Играть больше не придётся.

— Н-но...

— Поверь, выбора не осталось. Времени больше нет, — прошептал он, а затем громче добавил: — Мне очень понравилось, крошка! Завтра повторим? — и мне подмигнули.

Я молча принялась одеваться, боясь осознать происходящее. Он так же молча подошёл сзади, собрал волосы в ту же причёску, что была у меня до этого, обошёл меня и помог справиться с пуговками, потому что пальцы меня не слушались. Мирослав ко мне потянулся, пытаясь прикоснуться, а потом сжал кисть в кулак и отвёл с усилием. Интересно, это что означает?

А потом выпустил меня первой из учебной комнаты.

Слёзы были готовы пролиться, я молча их сглотнула, стараясь вызвать не обиду, а злость. Что он со мной сделал? Как он посмел?! И почему мне не было больно, ведь первый раз, говорят, болезненный?

С одной стороны мне было приятно те мгновения, которые мы предавались ласкам, а с другой — так мерзко на душе. Для него, может, это всё и игра. Но не для меня. Ведь если поползут слухи, от них уже не отмоешься. А вряд ли он говорил серьёзно. И что означали его слова, что играть больше не придётся? После такого я вряд ли смогу выйти замуж. Осознание этого создало протест в душе. Дура я!

— Блин! — я собрала пучок заряда и ударила о стену, с которой посыпалась штукатурка. — Блин! Блин! — заряды повторились, оставляя чёрные следы. Легче не становилось. И мне сейчас было всё равно, что станет со всем этим зданием. У скромной девочки кончилось терпение и держать в узде свои чувства сейчас мне вовсе не хотелось.

Когда я добралась до столовой, раздражение только усилилось, ведь проявление гнева не приносило облегчения.

В столовой на меня косился народ. Поначалу ограничивалось это всё лишь взглядами, потом шёпотом. Неужели у меня на лице написано, что я больше не девственница? Я опустила взгляд, не хотелось видеть осуждения. Да, сама виновата, и так тошно на душе, хоть в речку прыгай.

Я села за пустой стол, опустив взгляд в тарелку. И почему волосы нельзя носить распущенными, чтобы можно было за них спрятаться от стыда и смущения?

— О, поздравляем! — вокруг меня столпились девчонки. Только в голосе вовсе не радостные нотки. Издеваются? Или что? Молча проглотила ком в горле, стараясь расслабиться и сделать лицо отстранённым, чтобы не показать своих чувств.

— С чем? — с вызовом посмотрела на Лиску.

— Ты светишься, — девушки склонились в земном поклоне, выражая мне высшую степень уважения. — Ваше Сиятельство.

На минуту я впала в ступор, не могла осознать происходящего. А потом радость и надежда разлились в душе.

Значит ОН не врал! Но как это вообще возможно? Губы у меня дрожали, я просто боялась поверить, что всё взаправду.

— И когда вы только успели пожениться? Умело прятались! Хотя, намёк всё же был... — и Лиса улыбнулась. Мы могли бы сдружиться с нею, но не судьба...

Девчонки разом напряглись, а потом враз разбежались. Я обернулась ко входу в столовую и встретилась с НИМ взглядом. Его аура светилась, только не вся, в лишь вокруг головы желтоватым лучистым сиянием. Блин!

Все присутствующие склонились в таком же земном поклоне, после чего столовая опустела.

Я молча дожёвывала свою еду, постаравшись получить удовольствие от пищи и отключиться от происходящего.

В душе расцветал бутон чего-то прекрасного и радостного. Значит, ничего не было! Как камень с души. Я уткнула нос в тарелку, боясь, что заметят, как я покраснела.

Если честно, не верила до конца, что он это серьёзно. Но почему он женился на мне — тот ещё вопрос. Я действительно этого хотела в глубине души, но не смела даже мечтать. Он ведь князь, а я кто? Слышала, что они женятся лишь на княжнах.

Когда и первое и второе блюдо было съедено, на стол поставили поднос. Я подняла взгляд. А почему он так долго шёл сюда? Ведь краем глаза было заметно, как перед ним либезили сотрудники столовой.

— Привет! — он мило улыбнулся и сел напротив.

— Ты сияешь, — буркнула я.

— Ты тоже, — не остался он в долгу.

— И что ты сделал?

— Провёл обряд. А что мне оставалось делать? Ты бы при любой возможности сбежала.

— Но ведь я теперь твоя жена, — не то, чтобы я не против, просто это ведь навсегда, неужели он не понимает? Но на его лице играла довольная улыбка. Он действительно хотел этого? Неужели его предложения были настоящими? Вспомнила про обряд. Значит, он получил благословение от родителей. Хотелось расплакаться, на сей раз уже от радости. Это была не игра? Да, он обманом женился, заставив поверить, что это не настоящие отношения. Но ведь женился...

— И мы теперь можем общаться столько, сколько нужно и ни перед кем не отчитываться, — продолжил он спокойно, но в голосе было что-то такое, словно бы предвкушающее.

— Но ты выдал себя, — в душе были разные чувства. С одной стороны я чувствовала себя обманутой. С другой же — я ведь рада, что так всё вышло. Нет, я не говорю, что хочу сиять, но быть его женой... Это ведь не правильно, наверное. Мы ведь друг друга даже не знаем. Чувства не в счёт, этого мало для союза.

Он отмахнулся.

— Князь? — я склонила голову. Как мне величать его теперь? А может Великий Князь?

— Нет, для тебя всего лишь Мирослав или как-то сокращённо.

— Но ведь я теперь твоя жена и разорвать союз нельзя, — я всё ещё пыталась донести до него мысль, что это ошибка, да и с обрядами не шутят. В них ведь вплетается воля богов. Если обычный союз можно разорвать лишь в случае, если супруга осталась нетронутая, или наоборот, осквернена до того другим... То мы получили благословение небес. Это навсегда.

— С этим придётся смириться, — он сделал задумчивое выражение лица, глядя куда-то вдаль, словно сквозь меня. Но уголки его губ скрывали едва заметную улыбку.

— И ты так просто принимаешь это?

— Княгиня, Вы позволяете себе лишнее, — он сделал ударение на первом слове.

Я тут же внутренне подобралась, натянув на себя маску отчуждённости, поняв, что мы не одни, и замолчала. К нам подошёл управитель заведения, в котором мы и учились.

— Мои поздравления, князь, — муж поднялся с места и обменялся рукопожатием, пожимая руководителю нашего училища предплечье.

— Князь Олег, это довольно неприятно, — муж скривился и сел на своё место. Мне кажется, или эта манера общаться на "ВЫ" тоже напускная?

— Что именно, князь Мирослав? — мужчина отодвинул третий стул и присел с нами.

— Это почтение. Не могли бы Вы убрать это сияние?

— А что тебе не сиделось, не мог подождать ещё лето*? — ректор перешёл на тихую речь и обращался уже на ТЫ.(прим. авт. лето* — в значении года (период обращения Земли вокруг солнца, 365 дней))

— Не мог. Так ты сделаешь? — такое панибратское отношение меня поразило. Неужели они знакомы, да ещё и по имени обращаются друг к другу, хотя все учащиеся к управителю обращались Олег Владимирович. У них ведь и разница в возрасте не меньше десяти лет. Я решила пересмотреть своё представление об этом человеке. Стала сравнивать его с Миром. Такие же тёмные волосы, скулы одинаковые. Глаза другие, и есть что-то ещё неуловимое, делающее их похожими. Братья? Возможно не родные, а двоюродные...

— Нет, — ответил Олег Владимирович.

— Но почему? — недоумевал муж.

— Потому что ты не просто женился. Ты ещё и стал первым человеком империи.

— Но есть ведь хан.

— Есть. Но он вообще-то должен решать лишь военные вопросы. Народ ведь должен знать, куда ему обращаться и к кому.

У нас есть две ветви власти: мирская и военная, Вот только в последнее время верховный главнокомандующий решал и мирные вопросы. Почему? Я интересовалась этим вопросом, да толком никто не мог ответить. Так есть, пока. Как поняла — то была государственная тайна, почему мирская власть у нас сосредоточена в руках военной.

— Но я ведь ещё даже не выпускник, — продолжал бесполезный спор муж.

— Ты считаешь, что недостоин? Но сияние твоё говорит об обратном. Я ничем не могу помочь, — управитель был серьёзен, иногда в уголках губ проскальзывала усмешка, словно он злорадствовал.

Интересно, какие у них отношения?

Олег Владимирович был одет в рубашку без вышивки с пуговицами спереди, длинными рукавами с белыми манжетами, галстуке, пиджаке и брюках. Ему, как я гляжу, нравится всё европейское. За пределами училища его бы засмеяли, сказали, что он предатель. Но тут он был самым главным. И никто ему не указ. Причуда управителя, не более того. Никто не смел его обсуждать. Такие разговорчики не приветствовались.

Тёмные волосы были коротко острижены и торчали ёжиком. С трудом подавила приступ смеха. Раньше я не могла себе позволить оценивать его внешний вид, но сейчас... всё изменилось. Пришлось отвернуться, чтобы он не заметил, а то ещё обидится. Ссориться не хотелось. Добрые отношения не помешают, будь он родственником или нет.

— А жену приглушить можешь? — не унимался Мирослав.

Управитель вновь ответил отказом. Потом сказал, чтобы супруг берёг меня и ушёл, предупредив, что к нам скоро на поклон явится куча народа с дарами. И хоть Высшее имперское училище никого и не пропустит постороннего, но нам придётся выйти и принять всех этих людей.

И во что я ввязалась? Зачем мне эта власть? Я ведь мечтала всего лишь замуж выйти, нарожать детишек, иногда занимаясь любимым делом. А получила союз по обстоятельством, ещё и с высшим представителем империи. Точнее не так, не проведи ОН обряд, мы бы не стали Великим Князем и Княгиней, и теперь находимся в общей упряжке...

В нашей империи власть не наследуется. Да, потомки Великих Князей имели титул князя по крови, но не более того. Императора у нас нет, хотя пару тысячелетий назад был один Великий Князь, который объединил нашу страну в огромную империю. Теперь же она занимала весь континент и простиралась ещё на два. Лишь чернокожее население жило на отдельном континенте само по себе, отдельными племенами. И хоть часть материка тоже была нашей империей, но в экваториальные зоны мы не совались. Нам было там не удобно жить. Слишком жарко. Была ещё Австралия, у которой был свой климат, свои животные, почему-то сумчатые, а люди — наши переселенцы, но мы с ними не особо общались. Они пожелали жить отдельно, создав своё независимое государство.

Власть империи была двух типов. Военная — выборная, отстаиваемая силой, и мирская. С мирской было сложно. Когда старый Великий Князь вседержавец умирал, стать новым Великим Князем мог любой женатый мужчина. И надо ж было так совпасть, что им стал именно мой муж.

Но почему-то всё так да не так. Последние лета державой(не империей) управлял хан. Почему мирская власть перешла к нему — никто не знал. И что стало с предыдущим Великим Князем — тоже. Получается, что он был жив все эти лета. И только сегодня, когда мы заключили союз, он умер. Возникали вопросы, на которые не было ответов.

Остаток дня я провела в лабораториях, где мы учились управлять своими СИЛАМИ.

Когда вечером занятия закончились, я, уставшая, поплелась на выход из училища, взгляд скользил по ещё не растаявшему, но уже грязному притоптанному снегу, которому осталось лежать совсем не долго. На проходной меня остановила стража, преграждая путь.

— Простите, приказ ЕГО СИЯТЕЛЬСТВА, — оба молодых широких в плечах мужчины склонились предо мной в земном поклоне, снимая свои меховые шапки-ушанки, с подобранными наверх ушками.

Я, ощущая замешательство, окинула грустным взглядом людей на службе — всё же они просто выполняют приказ. И куда мне идти? Я хочу домой. Почувствовала себя маленькой растерянной девочкой, которая заблудилась в огромном мiре*.(прим. авт. Мiр* — окружающий мир, вселенная.)

— Простите, Княгиня Ярослава, — голос мужа заставил вздрогнуть и повернуться, — вам не дозволяется покидать земли училища без моего сопровождения и охраны.

Я взглянула на своего пленителя и нахмурила брови. Он был одет в тулуп с отлогим воротником, не застёгнутый на верхнюю пуговицу, с открытой шеей, меховую шапку. Серые глаза глядели внимательно, но в них читалось небольшое превосходство. Распущенные тёмные волосы до плеч, прямой нос, выступающие скулы, волевой водбородок. Растительность на лице начала только-только проступать. Красив! И как ему не холодно? Первым порывом захотелось позаботиться о нём и поднять воротник. Но тут вспомнила о недавнем унижении. Во мне всколыхнулась обида и злость. Что он себе позволяет? Хоть он и мой супруг, и считается, что жена должна быть покорна мужу, но я не потерплю такого к себе отношения. В стенах училища мы всегда были равны. Пусть раньше он всегда был князем, а я простолюдинка, но сейчас мы на равных.

— Я хочу домой! — прошипела ему на ухо.

— А я хочу, чтобы тебя не убили, — он взял меня под руку и повёл в противоположную от выхода сторону. Мне послышалось или в голосе была тревога. Он правда беспокоится?