Попытка номер два. Часть I

Попытка номер два.

Часть I. Не все Тёмные Лорды одинаково полезны

Пролог

Девушка спала, улыбаясь чему-то во сне. Видимо, ей снилось нечто приятное. Рядом с ней сидел в массивном старинном кресле черноволосый голубоглазый мужчина, пристально рассматривавший спящую женщину с вьющимися пышными кудрявыми волосами, также при этом радостно улыбаясь своим мыслям. Если бы в комнате находился посторонний наблюдатель, он вполне бы мог подумать, что они — одна из множества счастливых любящих английских семей, если бы не несколько больших "но".

Если бы девушка спала бы на кровати, а не посреди непонятного, явно ритуального рисунка, начерченного прямо на полу. Если бы комната являлась обычной комнатой квартиры или дома, и имела окна, а не напоминала бы склеп с сырыми стенами подземелий древнего замка. Если бы рядом с девушкой не лежало бы в луже собственной крови тело какого-то оборванца.

— Значит, мои подозрения были верны, — самодовольно произнёс мужчина, видимо, желавший в отсутствие хоть каких-то свидетелей его триумфа, похвастаться хоть перед кем-нибудь. Пусть это и будет он сам. — Крестраж можно поместить и в живой носитель. Даже в ещё не родившегося ребёнка. И это замечательно!

Мужчина довольно улыбнулся, непроизвольно подавшись вперёд, пристально вглядываясь в счастливое лицо девушки, явно не знавшей, что она стала объектом какого-то жуткого эксперимента.

— Что же, Дамблдор... Ты так хотел, чтобы я ринулся уничтожать ребёнка пророчества? Ты прав, я обязан устранить того, кому суждено убить меня. Но ты ошибаешься, считая меня тем, кто способен попрать заветы магии и убить новорождённого. Однако, теперь я могу сделать так, что, даже если я умру, я воскресну в теле того, кому суждено меня убить.

Мужчина довольно захохотал.

— И тогда, если я не успею убить тебя сейчас, тебя убьёт тот, кого ты будешь считать спасителем своего лучшего блага и дела света. Хм, может быть, так и сделать? Это будет даже несколько... иронично?

Некоторое время он размышлял над этой свежей мыслью, но так и не озвучил вслух принятое решение. Лишь задумчиво смотрел на девушку.

— Впрочем, где один, там и два. Страховка не помешает.

После чего взял девушку на руки и аппарировал прочь из комнаты.

* * *

Джейн Грейнджер обиженно морщила носик из-за того, что солнечный лучик настойчиво светил ей прямо в глаза, слепя даже сквозь закрытые веки. Девушка вновь недовольно поморщилась, перевернулась на другой бок, но в итоге всё же проснулась.

Настроение у неё было замечательное, и она не видела причин, почему бы ему не быть таким, ведь она уже почти месяц как носит фамилию мужа, а сегодня собирается сообщить ему ещё одну замечательную новость.

И, словно откликаясь на её мысли, в комнату вошёл, правда, спиной вперёд, молодой мужчина. Впрочем, причина у него была уважительная — он держал в руках поднос с завтраком, который нёс любимой девушке. Девушка от увиденной картины радостно, хотя и немного смущённо, заулыбалась.

— Милая, ты уже проснулась? — разочарованно спросил у неё парень. — А я так хотел разбудить свою спящую принцессу поцелуем...

В ответ на эту его фразу, сказанную таким обиженным тоном, девушка звонко рассмеялась.

— Это легко устроить, — хитро ответила та, падая обратно на подушку. — Ставь поднос на тумбочку, и иди сюда.

Парень не заставил себя долго ждать. После второго десятка затяжных пробуждений Джейн притянула голову своего мужа поближе, так, что теперь касалась губами его уха, и нанесла ответный удар.

— Дорогой, я беременна.

Свой забытый завтрак они вместе разогревали на кухне внизу уже тогда, когда солнце светило совсем в другую сторону их дома. При этом счастливый отец напевал себе под нос нечто трудно узнаваемое, но жутко бодрое, а вот Джейн с удивлением рассматривала странные бурые пятна на своей пижаме. Которых точно не было, когда она ложилась спать.

* * *

Десять лет спустя...

— Гермиона, ты опять на улицу? А домашнее задание сделать? — строго спросила Джейн Грейнджер у своей дочери.

— Мам, я уже давно сделала, там всё элементарно! — возмущённо ответила девочка, при этом напряжённо пыхтя из-за того, что пыталась удержать равновесие, прыгая на одной ноге, одевая при этом на вторую растоптанный кроссовок.

Мать скептическим взглядом наблюдала за разворачивающимся сражением. Кроссовок сопротивлялся, девочка всё сильнее пыхтела сквозь зубы, явно желая озвучить что-то ругательное. При этом она всё также подпрыгивала, пытаясь удержать равновесие.

— Да сядь ты уже, и обуйся нормально! — не выдержала её мама.

И, словно следуя её совету, девочка начала заваливаться на спину. Женщина дёрнулась, пытаясь подхватить дочь, но помощь оказалась излишней — девочка просто зависла в наклонном положении, а потом словно уселась прямо на воздух, и всё же натянула непокорную обувь на ногу.

За всеми этими акробатическими чудесами её мать наблюдала молча, лишь слегка приподняв одну бровь.

— Вот тебе обязательно нужно было прибегать к магии, вместо того, чтобы спокойно сесть, и обуться?

— Ага, — кивнула в ответ та. — Я же вам уже не раз объясняла, что я должна расходовать накапливающуюся в организме энергию, иначе будут происходить спонтанные неконтролируемые всплески. Так что лучше я в воздухе сама покувыркаюсь, чем полдома в щепки разнесу. Ладно, всё, я в библиотеку.

— Беги уж, волшебница, — ласково напутствовала её Джейн.

Гермиона быстрым шагом проследовала по улице, пока не подвернулось удобное место, где высокая живая изгородь скрывала её от посторонних взглядов, и аппарировала.

Появилась она в подвале, освещённом магическими светильниками, единственным украшением которого был старый полузатёртый ритуальный рисунок, а из мебели — древнее кресло. Девочка, когда появлялась в этом помещении, каждый раз радостно улыбалась, смотря на них. Впрочем, ей можно простить эту маленькую слабость — ведь именно здесь произошло то, что сделало из неё ту, кто она есть.

Именно здесь её мать прошла через ритуал, сделавший из магглорожденной слабой глупой ведьмы ту, кого в будущем будут уважительно называть Тёмной Леди. Ведь теперь он не повторит своих ошибок, и будет действовать гораздо осторожнее, не будь он в прошлой жизни Томом Марволо Риддлом, по праву силы взявшему себе имя Лорд Волдеморт!

Глава 1. Пробуждение.

За окном из хмурых облаков шёл дождь и группа людей в форме полиции. При этом что небо, что полицейские хмурились неуловимо похоже, если судить по общему настроению школьников, грустно наблюдавших из окон за этой привычной картиной английской погоды.

Эта погода действовала на всех, включая одну девочку с выступающими зубами и густыми волосами, к настоящему моменту из причёски превратившимися в нечто пышно-невообразимое. Девочка старалась сидеть примерно, и слушать учительницу, но нет-нет, да скашивала глаза в сторону окна, ибо там было гораздо интереснее, чем слушать давно ей известный материал урока.

Что поделать, ведь скука являлась оборотной стороной медали учебной жизни всех примерных отличников и отличниц. А девочка была одной из таких примеров. Она сидела ровно, сложив руки на парте друг на друга, а перед ней аккуратно и словно по линейке были разложены учебник, тетрадь и пара ручек с карандашом. Портило картину примерности лишь то, что и учебник, и тетрадь были закрыты, а сама девочка ничего не записывала, хотя её одноклассники вовсю строчили за учителем, демонстративно корча в муках лица, и периодически разминая руки, которые уставали писать очередную кучу дат и исторических событий.

— Гермиона, ты опять не записываешь? — Вопрос учителя заставил девочку сконцентрировать своё внимание на обратившейся к ней женщине.

Девочка встала из-за парты, и вежливо, но чуточку смущённо улыбнулась ей, сцепив руки перед собой в замок, при этом слегка меняя положение ладоней, дополняя тем самым картину неуверенной примерной девочки.

— Я уже изучила период войны Роз по трём различным источникам, миссис Пауэл, — как бы извиняясь за своё поведение, произнесла она. — И у меня возникли вопросы, на которые сегодня на этом уроке я ещё не получила ответов. Поэтому, если вы не против, я хотела бы спросить...

— Гермиона, — не скрывая обречённости в голосе, прервала её учитель, которая явно уже сама не рада была своему интересу. — Давай, ты после уроков подойдёшь ко мне, и я либо сама расскажу, либо дам ссылки на книги. А сейчас у нас идёт урок, и время ограниченно.

— Хорошо, миссис Пауэл. Я могу сесть?

— Да, мисс, садитесь. А мы продолжим.

Учительница была рада неожиданной покладистости жадной до знаний девочки, одноклассники в очередной раз пренебрежительно сморщили носы в сторону известной зубрилки, а потому никто не заметил довольных искорок в глубине карих глаз, вспыхнувших на миг пренебрежением и самодовольством. Ведь окружающие в очередной раз повели себя именно так, как она и планировала.

Прозвенел звонок, вызвав подобие урагана, состоящего из гама, криков и бегающих практически по партам сорванцов. Исключением, как вы уже догадались, являлась парта у окна, за которой сидела юная мисс Грейнджер. Никто из её одноклассников не рисковал заходить за незримую границу и вызывать на себя строгий взгляд её глаз. Данная глупость всегда имела очень неприятные последствия в будущем, о чём знали не только её одноклассники, но и все ученики параллельных классов, включая нескольких хулиганистых старшеклассников.

Нет, её не боялись, ведь она не была хулиганкой, способной дать в нос кулаком или сумкой по голове, также никто не считал её ябедой или стукачкой, способной заложить проказников преподавателям или куратору класса. Её просто уважали, и выполняли небольшие безобидные просьбы. Ведь и она тогда не отказывалась помочь с домашкой, или рассказать какому-то мальчику или девочке об объектах их интересов. Ну, там, что нравится, что не нравится, о хобби или любимом мороженом. В общем, Гермиона Грейнджер была весьма уважаемой персоной, лучшей подругой у девочек или своей в доску, хоть и девчонкой, у мальчиков, по отношению к которой ни у кого не возникало глупых идей, вроде подёргать её за косички, пусть она их и не носила, или залить тетради чернилами или порвать их. Хотя это не мешало им крутить пальцем у виска, видя её жажду знаний и ворох вопросов к преподавателям.

Впрочем, хотя об этом уже никто и не помнил, некоторые мальчишки пытались посмеяться над зубастой лохматой зубрилой, но как-то сами быстро перестали. И то, что им почти сразу после этого несколько дней пришлось слушать уроки в школе стоя, явно было простым совпадением.

Вам кажется удивительным подобное, нехарактерное для маленькой девочки поведение? Ещё год назад, тогда ещё девятилетней, Гермионе именно так и казалось. С малых лет она схватывала всё на лету, живо интересовалась окружающим миром, рано научилась читать. А потом ей захотелось мороженого. И ещё кучу всего сладкого и шоколадного. Но вот родители... как стоматологи, они были резко против. От обиды она тогда случайно сдала маме стеклянную заначку папы. И, видя заинтересованность мамы, в ответ на её вопрос про другие спрятанные вещи, она выдала свою цену, прямолинейно, как и все дети:

— Хочу конфету!

После этого случая маленькая Гермиона открыла для себя удивительный мир шантажа и мелких манипуляций. Правда, больше папу маме не сдавала, ведь папочка был более уязвим к её просящему взгляду, и покупал игрушки, а потом и книги, или просто давал денег на карманные расходы, не задавая глупых вопросов.

Маленькая девочка росла, познавала мир, заодно пополняя и периодически тратя свою заначку на книги, а потом пришли они. Сны. Они не были кошмарами, скорее, больше походили на сказки, так как были про удивительный мир магии. Вроде как у Толкиена, с его эльфами. Только в книжке было всё последовательно — сидели, пошли, побежали-убежали, добро победило, а в её снах было всё какими-то непонятными отрывками — про большой красивый замок, про палочки и заклинания, про волшебников в чудных и смешных костюмах, и там она тоже была волшебницей и умела колдовать. Она не придавала снам никакого значения, пока ей не приснился стадион с кучей народа, над которым на мётлах летали дети на несколько лет постарше её. Наблюдать было так весело, что на моменте, когда был забит решающий гол в кольцо, она неожиданно проснулась. Паря над кроватью. В воздухе.

Это настолько поставило девочку в ступор, что чувство тепла в груди быстро исчезло, и она рухнула с высоты полутора метров обратно на кровать. Ущипнув себя для надёжности, а потом потерев для стимуляции то место, каким она, со слов матери, придумывала свои проказы, и которым так резко плюхнулась на кровать, Гермиона решила принять случившееся к сведению. И дождаться повторения. Ведь один раз случайность, два — совпадение, а третий надо предвидеть и поставить на чёрное. Так, вообще-то, говорил один из друзей родителей, которого часто ругали за неудачные ставки. Смысл ей пока был не совсем понятен, но сама фраза девочке нравилась.

В ту ночь заснуть ей больше не удалось, как и вспомнить из своих сумбурных снов что-либо конкретное, так что после завтрака и школы Гермиона направилась в городскую библиотеку, чтобы поискать в книгах советов, а лучше сразу способов лучше запоминать или восстанавливать забытые вспоминания.

Так девочка стала учиться медитациям и контролю над своим разумом. Положительный эффект наступил быстро, и был несколько неожиданным для неё. В какой-то момент она просто вспомнила то, как именно надо заниматься тем, чем она пыталась заниматься. И вспомнила не только касающееся прочитанного, но намного больше. Вспомнила о том, про что, а это она помнила точно, она никогда не читала сама — про окклюменцию. Про то, что это, и для чего, и как в этом надо тренироваться.

Гермиона, конечно, мягко говоря, удивилась неожиданным знаниям, но вреда в случившемся не видела, а потому решила просто попробовать — вдруг поможет? И неожиданно пришедшее ей знание помогло. Да ещё как.

Сны стали подчиняться её воле. Перед сном она очищала мысли, и как бы подготавливала место в своей голове под определённую тему, которую хотела узнать. А наутро уже пользовалась новыми знаниями, как будто знала их с пелёнок.

Так она поняла, что является магом, а, точнее, юной ведьмой, магглорождённой, к которой после одиннадцатилетия, но до первого сентября, придёт вместе с сопровождающим письмо из Хогвартса, Школы волшебства и ещё чего-то там.

Это всё было замечательно, но она стала замечать, как её родители стали относиться к ней более настороженно. И вроде как с испугом. Естественно, ей захотелось узнать, почему и из-за чего. И совершенно естественно, она прибегла к ставшему давно привычным способу — загадала узнать во сне. Так любопытная, жадная до знаний, а благодаря окклюменции получившая почти эйдетическую память, девочка узнала про искусство чтения мыслей — легилименцию.

Узнать она, конечно, узнала, но вот без тренировок лезть в головы к родителям побоялась — всё-таки любила их. Да и во сне-то пользовалась поначалу палочкой, которой сейчас у неё не было. Так что девочка решила сперва потренироваться на кошках. В буквальном смысле этого слова.